Российский исследователь и футуролог Сергей Борисович Переслегин в интервью Ia-centr.ru рассуждает об особенностях культурного кода России и ее будущем, а также о том, как стране укреплять свои позиции в союзнических отношениях и как продвигать свой авторитет.
«России нужно определиться с вопросом, что мы можем лучше других»
– В рамках своей лекции на «Школе по Центральной Азии» большую часть выступления Вы посвятили теме культурного кода – стран и народов. Рассказали, почему культурный базис – важнейший элемент в выстраивании любых двусторонних, многосторонних отношений и т.д. В современном мире «главными» в международных отношениях называют все-таки прагматизм и приоритет экономики. Почему Вы не согласны с этой популярной позицией?
– Во-первых, далеко не все говорят о приоритете экономики. Более того, я сам больший кусок своей жизни прожил в стране, где экономика не была во главе угла. Сказать, что опыт показал, что это неправильная позиция? Возможно, но многие страны, полностью ориентированные на экономику, потерпели поражение в разного рода кризисах.
Во-вторых, в той же России, уже была попытка поставить рынок и экономику в центр. Как помнится, это не вызвало улучшение жизни населения ни в коей мере, резко ухудшило положение страны на международной арене и привело к социальным конфликтам. Соответственно, повторять этот эксперимент ни у кого не возникло желания.
В-третьих, когда вы вспоминаете прошлое, например, древнеримскую культуру, разве вас интересует уровень развития в ней экономики? Вы интересуетесь, сколько ели господа и сколько рабы? В лучшем случае специалист по кулинарии изучает, а что они там ели. Нас всех интересуют свершения. А что такое человеческое свершение? Это установление связи между землей и небом.
Фактически, любая культура, уважающая себя, делает три вещи: то, что нужно для её выживания; то, что нужно для развития; то, что нужно для вечности. По-настоящему оцениваем мы только последнее, а всё остальное забывается.
– Для успешного союза стран культурные коды должны объединятся или должны быть общими к моменту сближения стран? Как в целом влияет на союзничество или хотя бы на сотрудничество государств сам аспект культуры?
– Теорией культурных кодов начало заниматься научное сообщество «Усть-Качка» в Пермском крае где-то в 2012 году. Когда я туда попал, то коллеги из Пермского региона уже эту сферу изучали и доказали, в чем заключается важность культурного кода для реализации тех или иных решений.
Например, Марат Гельман (российский галерист, бывший директор пермского музея современного искусства PERMM) тогда организовал программу «Пермь – культурная столица России». И всё было хорошо, кроме одного: пермяки не приняли эту программу. Жители не приняли её ни на одном уровне – от рабочих, совсем работяг, которые трудятся у станка, до крупных бизнесменов и экспертного сообщества Перми. В конце концов эту программу уничтожили, сказав, что «мы про другое». Опорный хребет края, военная мастерская страны, но не культурная столица.
Тогда стало понятно, что и на уровне страны, и в регионах нельзя переступать через культурный код – не получается.
То же самое идёт в отношении объединений. Если у вас в объединение входят две страны, между которыми жёсткие, непримиримые противоречия, то контакт между ними может быть найден. Даже на самом противоречии уже существует такой контакт. Отсюда, например, создание Европейского Союза, который выстраивался на противоречиях, честно говоря, любой пары стран-членов, которые в него входят, а не только Германии и Франции.
Однако если выясняется, что эмоциональные пожелания населения двух стран совершенно различные – то, что для одних ценность, для других меньше, чем ничто – то здесь не удастся построить никакого объединения.
Такие страны не видят, не понимают друг друга. Способы объединить такие страны в союзы, может, и есть, но они невероятно сложны.
Отсюда очень простой вариант: надо искать либо взаимодополняющие культурные коды, либо соотносящееся друг с другом. Или последний вариант, который мне кажется самым важным – искать коды, которые друг другу интересны. Например, России интересен культурный код Ирана, он другой.
В то же время России не очень интересен тот же культурный код Украины. Между нами и Украиной довольно много различий, но они понятны, и обе стороны имеют право считать: «у нас лучше». Россия со своей позиции, Украина со своей. Взаимного интереса здесь нет, за исключением одной единственной точки совпадения – это космизм. Как раз то, что мы сейчас с украинцами начинаем делить. А кто такой Вернадский? Русский или украинский учёный? А кто Королёв? Боюсь, что задай кто-то этот вопрос Сергею Павловичу, были бы жертвы и разрушения – говорят, рука у него была очень тяжёлая, а глупых вопросов он не любил.
– Вы в выступлении даете очень необычный взгляд на то, что с 2015 года обсуждают аналитики на примере сближения стран-участниц Евразийского союза. Философы говорят:«ЕАЭС нужны общие ценности, давайте мы их найдём». Условно, традиционные ценности в виде семьи и ее института, которые нас объединяют. Вы с этим согласны?
– Сразу не соглашусь, что у стран ЕАЭС общий культурный код по институту брака и семьи.
Обратите внимание, культурный код России – это домен, который строится на основании семьи. Домен – это не клан, а именно клановая форма лежит в основе культурного кода Казахстана и Кыргызстана. Клан строится только на основании семьи, а домен на основании семейно-дружеских связей. Домен без семей тоже не существует по очень простой причине: домен чисто из мужчин рассыпается по внутренним противоречиям, домен чисто из женщин… Домен, в который входят мужчины и женщины, не образующие семейные пары, за короткий срок превращается в домен из нормальных семей.
Ценности в странах ЕАЭС сами по себе не плохие и не хорошие. Поиск культурного кода – это вопрос, где мы должны искать свои шансы, а где нам их искать бесполезно.
Мой близкий друг со школьных времён любил произносить фразу своего научного руководителя, когда работал в Пулковской обсерватории: «Только не делайте каталоги. Немцы всё равно сделают лучше». Вот нам, России, нужно определиться с вопросом: что мы можем сделать лучше? Что у нас получится, а у других не выйдет?
Здесь важно обратить внимание на два кода: культурный и когнитивный. Культурный – гораздо более общая вещь, он формируется в Средневековье. А когнитивный – это метод решения страной разных когнитивных задач. Когнитивный код формируется у государства поздно, когда гарантирована массовая грамотность населения и есть общие когнитивные задачи для жителей.
Запад сейчас красиво эксплуатирует мысль о том, что есть только один когнитивный код: не бывает науки русской, французской или итальянской. Но интересно, что данный вывод никак научно не обоснован – ни эмпирически, ни логически.
Я согласен признать ситуацию, при которой одна нация будет иметь преимущество над другой во время решения определенного класса задач.
Простой пример. Я думаю, что выиграю у большинства людей в тестах Тьюринга по математике и лингвистике. Но я проиграю практически любому по пространственному воображению.
То же самое касается и стран в гораздо большем масштабе. Хороший пример, почти всю мировую науку создали англосаксы и протестанты. Однако создатели квантовой механики – поголовно католики: бельгиец Шредингер, Де Бройль, Гейзенберг, который, конечно, немец, но немец-католик, Пауле, который начинал как агностик, а потом стал католиком. Вот это очень интересная ситуация. Вопрос – почему?
Ответ – в большинстве классического протестантизма, в частности европейского, есть учение о предопределении, а у католиков учение о свободе воли. Квантовая механика – это свобода воли на уровне волновых функций. Свобода воли встроена в модель, поэтому для католиков это естественная картина мира, а протестантам нужно к ней привыкать. И это касается очень многого.
Отсюда интересный вопрос: что Россия умеет лучше все? Ответ, как ни странно, лучше всех Россия умеет заниматься сборкой, то есть брать совершенно разнородные вещи и соединять их в единую конструкцию.
Пример – таблица Менделеева. Что интересно, во всем остальном мире она называется просто периодической системой элементов. Я как-то спрашивал западных коллег, почему так. «Но как же, над ней многие люди работали», – отвечали мне. На просьбу привести пример никто не давал ответа. «А Менделеева знаете?» – уточнял я, на что обычно кивали. Я повторял вопрос и дальше следовало молчанье.
Палеонтолог Ефремов самостоятельно создал теорию поиска захоронений, которой пользуется сейчас весь мир. Он и науку тафономию (изучает закономерности процессов захоронения и образования местонахождений ископаемых остатков организмов) открыл и закрыл, она на этом закончилось. Тот же Владимир Яковлевич Пропп теорию поиска архетипов по сказочным корням открыл и закрыл. После него, кто только не писал на эту тему, но на открытиях Проппа в данной сфере была поставлена жирная точка.
– Что это практически означает для России и ее ученых?
– Россия – страна первооткрывателей. Да, мы не можем потом этими открытиями распорядиться, но мы и себе, и миру нужны, чтобы их совершать. Тогда давайте их делать, а не пытаться соревноваться с немцами или американцами в том, что они точно сделают лучше. Это касается квантовой теории, это касается квантовой механики, это касается космоса, астрономии, астрофизики. Но для этого нужно пойти на один очень высокий риск: публиковать все открытия, даже кажущееся ерундой.
К российским исследователям будут относиться, (хотя к нам и так в мире многие так относятся), неуважительно. Пусть это будет так, но через некоторое время будет больше реальных ноу-хау родом из России.
Кстати, чтобы далеко не ходить, у Сакё Комацу есть великолепный роман «Гибель дракона», он же «Гибель Японии». Там в истории нужно было вбросить в сознание людей идею, что Япония может утонуть. И один из их великих учёных просто пошёл на телевидение и устроил там скандал с мордобоем. Его арестовали. Он полностью потерял свою репутацию, но через день премьер-министру пришло донесение. Япония начала готовиться.
Россия в какой-то мере трикстер на мировой арене, так зачем за это оправдываться?
– Как это может помочь России укреплять свои союзы?
– Если завтра исчезнет всё человечество и мы с вами в том числе, что будет помнить о России и ее корнях следующая цивилизация? Вспомнят только 12 апреля 1961 года – первый выход человека в космос.
Первооткрывательство – то, что мы умеем, и в этом нужно развиваться. Не смогли стать первыми на Луне, надо стать первыми на Марсе. Вопрос «Какой ценой?». Ответ: «Любой». Опять же, «любой ценой» в России умеют.
Я считаю, что надо пытаться не ликвидировать свои слабости, а максимально использовать свои силы. Честно говоря, это поговорка всей нашей исследовательской группы. А позаимствована она у великого Пеле, который прославился следующей фразой: «Ну что вы ругаете нашу защиту? Всё равно наше нападение забьёт больше голов». Мы должны играть именно сильными сторонами, так и забьем гол.
Правила комментирования
comments powered by Disqus