Пандемия коронавируса стала серьезным испытанием для китайской интеграционной инициативы «Один пояс — один путь»: расходы на партнерские проекты в сфере инфраструктуры пришлось резко сократить. Кроме того, Китай, стремящийся стать одним из лидеров глобальной зеленой повестки, был вынужден отказаться от строительства в других странах новых угольных электростанций — в недавнем прошлом одного из важнейших составляющих «Пояса и пути». Обоснованные сомнения возникают и в том, что все эти меганачинания когда-нибудь окупятся, поскольку многие страны, присоединившиеся к инициативе Китая, оказались в безнадежных долгах. Эту ситуацию уже пытается обратить себе на пользу Евросоюз, на днях объявивший о планах инвестировать в Африку 150 млрд евро.
Согласно данным опубликованного несколько дней назад исследования Центра зеленых финансов и развития Университета Фудань в Шанхае, в прошлом году на проекты «Пояса и пути» было потрачено $ 59,5 млрд, включая $ 13,9 млрд инвестиций и $ 45,6 млрд в рамках контрактов, частично финансируемых за счет китайских займов. Эта сумма сопоставима с расходами 2020 года ($ 60,5), но в сравнении с периодом до пандемии размах начинаний в рамках «Пояса и пути» резко снизился. Объем участия Китая в инициативе сократился примерно на 48%, или $ 53 млрд, к показателям 2019 года, при этом произошло значительное перераспределение остаточного финансирования от инвестиций к контрактам. Кроме того, необходимо учитывать, что к концу прошлого десятилетия затраты на проекты «Пояса и пути» и так заметно снизились в сопоставлении с 2014−2015 годами, когда эта инициатива председателя КНР Си Цзиньпина делала первые шаги.
Вот еще несколько любопытных данных из исследований ученых шанхайского университета. Китайские инвестиции в энергетические проекты «Пояса и пути» в прошлом году упали до минимального уровня, что, несомненно, связано с обещанием Си Цзиньпина больше не финансировать угольную энергетику за рубежом, которое прозвучало в минувшем сентябре в ходе его выступления в Генассамблее ООН. В 2021 году, по официальным данным Министерства торговли КНР, Китай уже отказался от этого направления, а объем зеленых инвестиций — чуть больше $ 6 млрд в год за последние пару лет — пока относительно невелик. Заметно снизились и объемы инвестиций в транспортную инфраструктуру — еще одно важнейшее направление «Пояса и пути».
Примечательные изменения произошли и в географии китайской инициативы. В прошлом году активность в рамках «Пояса и пути» резко смещалась в сторону арабских стран, среди которых крупнейшим бенефициаром оказался Ирак с подрядами на сумму около $ 10,5 млрд. Почти половина этой суммы предназначается для строительства в провинции Кербела электростанции, работающей на мазуте, стоимостью $ 5 млрд, а также нефтяная госкорпорация Sinopec выиграла контракт на разработку газового месторождения «Мансурия». Как следствие, объем финансирования проектов в нефтегазовой индустрии вырос в сравнении с 2020 годом более чем в три раза — до $ 6,4 млрд долларов.
Значительно сократилась в прошлом году и средняя стоимость проектов «Пояса и пути», о чем можно судить по данным о подписании новых контрактов: 560 проектов 2021 года стоили в совокупности лишь порядка $ 100 млн. В 2022 году, прогнозируется в исследовании Университета Фудань, по-прежнему более привлекательным будет инвестирование в относительно мелкие проекты, которые можно быстрее реализовать (например, в солнечной и ветряной энергетике), а крупные и зачастую убыточные проекты, прежде всего в угольной сфере, будут сокращаться.
В заключительной части авторы исследования приходят к выводу, что ожидать таких же объемов участия Китая в проектах «Пояса и пути», как в конце прошлого десятилетия, не приходится. В подтверждение этой гипотезы они ссылаются на прогнозные показатели XIV пятилетнего плана на 2021−2025 годы, в котором принято решение приостановить быструю зарубежную экспансию. Предполагается, что за эту пятилетку внешние инвестиции Китая (включая страны, не входящие в периметр «Пояса и пути») составят $ 550 млрд — на четверть меньше, чем в 2016—2020 годах ($ 740 млрд). Кроме того, запланировано снижение объема контрактов, реализуемых китайскими компаниями за границей, до $ 700 млрд против $ 800 млрд в предыдущей пятилетке.
По любым меркам, даже с учетом намеченного урезания финансирования, это немалые объемы, однако в сравнении с теми амбициями, с которыми ассоциировалась инициатива «Пояс и путь» всего несколько лет назад, мегапроект Си Цзиньпина определенно потускнел. И дело тут, скорее всего, не только в вынужденном сокращении расходов из-за пандемии.
Прежде всего, в новую пятилетку Китай вошел с новой доктриной экономической политики, известной как «двойная циркуляция». Она подразумевает более значительное внимание к развитию внутреннего рынка и снижение уязвимости Китая для внешнеэкономических рисков. Одновременно в КНР обострился ряд проблем, которые до некоторых пор удавалось относительно успешно купировать, прежде всего долговые пузыри на рынке недвижимости, а в последнее время много говорится и о перспективах дефолтов местных администраций, тесно связанных с проблемными девелоперами. Плюс китайскую экономику сильно затронули логистические проблемы, связанные с коронавирусными ограничениями, и прошлогодний энергетический кризис. На этом фоне сокращение внешних инвестиций и концентрация на небольших проектах выглядят совершенно обоснованным решением: ресурсы Китая небезграничны.
Решение Китая больше не финансировать угольную энергетику также автоматически сокращает масштаб «Пояса и пути», поскольку прежде соответствующие проекты занимали внушительную часть совокупного портфеля инициативы. Количество построенных и анонсированных Китаем угольных электростанций от Египта до Филиппин и обратно исчисляется десятками — предполагалось, что именно так удастся быстро решить инфраструктурные проблемы многих стран, включившихся в «Пояс и путь», особенно в труднодоступных районах. Однако глобальное зеленое давление на уголь нарастает, и Китай здесь определенно не хочет выступать в роли плохого парня. В апреле прошлого года Си Цзиньпин также заявил, что сокращение использования угля в самом Китае начнется в 2026 году, а в 2030 году КНР рассчитывает преодолеть пик выбросов парниковых газов. Поэтому международная экологическая общественность с одобрением восприняла последовавшее решение Си не инвестировать в уголь в других странах.
Но еще более серьезным направлением давления, с которым столкнулся Китай при реализации своей инициативы, стали многочисленные обвинения в превращении участвующих в ней стран в вечных китайских должников. Например, аналитическая компания AidData прошлой осенью представила исследование, где говорится, что реализация инициативы «Один пояс — один путь» привела к появлению у государств с низкими и средними доходами скрытых долгов на общую сумму $ 385 млрд. Эти долги никак не учитываются в официальной статистике, в том числе потому, что зачастую формальными заемщиками или кредиторами выступают не правительства, а государственные компании, а следствием накопления таких забалансовых долгов оказывается неверная оценка страновых рисков международными инвесторами.
Обвинения Китая в том, что под видом развития инфраструктуры в бедных странах он внедряет собственную систему долгового колониализма, активно звучали незадолго до пандемии на фоне торговой войны КНР и США, но у этой проблемы есть как минимум два нюанса.
Во-первых, значительная часть проектов «Пояса и пути» исходно находилась в зоне очень высоких рисков. В особенности это касалось африканских стран, накопленные долги которых перед Китаем с 2000 по 2017 год оцениваются в $ 143 млрд (тройка крупнейших заемщиков — Ангола, Эфиопия, Замбия). Со своенравием африканских правителей китайцам приходилось сталкиваться не раз. Например, в 2019 году Танзания приостановила строительство финансируемого Китаем портового проекта Багамойо стоимостью $ 10 млрд, который замышлялся как некий африканский аналог китайского Шэньчжэня — образцовой свободной экономической зоны, ориентированной на экспорт различной продукции. Предполагалось, что китайцы арендуют порт на 99 лет (это действительно очень напоминает условия, которые в свое время навязывали Китаю европейские колонизаторы), однако президент Танзании Джон Магуфули заявил, что такие кабальные условия «могут принять только сумасшедшие», и приказал заморозить стройку. Правда, затем в дело вмешалась случайность: Магуфули умер от коронавируса, а его преемница Самия Сулуху Хассан в прошлом году сообщила, что проект может получить вторую жизнь.
Но в целом «роман» Китая с Африкой, похоже, завершен, по крайней мере на какое-то время. В прошлом ноябре в видеообращении к Форуму китайско-африканского сотрудничества Си Цзиньпин заявил, что его страна сократит финансирование Черного континента на треть, до $ 40 млрд, а инвестиции и кредиты будут перенаправлены с крупной инфраструктуры в проекты малого и среднего бизнеса, зеленые инициативы и т. д. Это выступление состоялось сразу после еще одного африканского скандала — на сей раз в Уганде, где парламент инициировал расследование кредита на расширение аэропорта местной столицы, выданного на условиях, которые, по мнению парламентариев, подрывают национальный суверенитет.
Здесь следует обратить внимание на второй момент, который может объяснять значительное сокращение китайских инвестиций в страны мировой периферии: расплачиваться с Китаем им попросту нечем, особенно после того, как пандемия заставила беднейшие государства еще больше увеличить свои долги. Наиболее показательный последний пример — оказавшаяся на грани дефолта Шри-Ланка, в недавнем прошлом одна из самых активных участниц «Пояса и пути». По данным исследования, проведенного в 2020 году американским университетом Джонса Хопкинса, Китаю за предшествующие два десятилетия уже пришлось списывать долги африканских стран на $ 3,4 млрд и реструктурировать кредиты еще на $ 15 млрд.
«Китай уходит от долговой парадигмы, предполагающей большие объемы и высокие риски, к другой концепции, в рамках которой контракты заключаются на базе принципа достоверности и в более управляемом и менее крупном масштабе, чем прежде», — говорится в недавнем исследовании британского аналитического центра Chatham House.
Примечательно, что это отступление Китая уже пытается использовать в своих интересах Евросоюз, который на днях объявил о выделении 150 млрд евро на создание специального фонда инвестиций в Африку. Инициатива встроена в новый европейский проект Global Gateway общей стоимостью 300 млрд евро, направленный на укрепление цепочек поставок в Евросоюз и борьбу с климатическими изменениями. Это начинание было анонсировано в ноябре прошлого года в качестве конкурента «Поясу и пути». Европейские чиновники не скрывают, что хотят предложить альтернативу тем условиям финансирования проектов, который предлагает Китай, поскольку они зачастую неблагоприятны и непрозрачны для африканских стран. В Китае не скрывают, что в этом году на глобальном уровне ожидается усиление конкуренции за финансирование проектов развития — в исследовании Университета Фудань инициатива Global Gateway упоминается как один из новых вызовов для «Пояса и пути».
Тем временем Китай не теряет надежд, что его интеграционное начинание будет расширяться — в начале февраля о присоединении к нему объявила Аргентина. При подписании серии соглашений между ее президентом Альберто Фернандесом и Си Цзиньпином в Буэнос-Айресе сообщалось, что Китай выделит на различные проекты в стране более $ 23 млрд. Для Аргентины с ее хроническими финансовыми проблемами и неурегулированными долгами перед МВФ китайская помощь сейчас, видимо, действительно принципиальна, но ряд других стран Латинской Америки, напротив, в китайский проект не торопятся. Вице-президент Бразилии Гамилтон Моурау в связи с предстоящим присоединением Аргентины к «Поясу и пути» заявил, что у его страны нет необходимости участвовать в этом проекте, а президент Эквадора Гильермо Лассо недавно поставил перед руководством КНР вопрос о пересмотре долговых соглашений предыдущих властей страны, которые брали китайские кредиты в обмен на нефть.
