В Средней Азии продолжается политическая трансформация. Казахстанскому лидеру Нурсултану Назарбаеву потребовалось восемь лет, прежде чем мирно передать власть премьер-министру Касым-Жомарту Токаеву. И то трансфер власти не избавил Казахстан от потрясений, в чем мы убедились в начале года. В Узбекистане переход к новой системе произошел по естественным причинам: в 2016-м умер первый президент Ислам Каримов, в результате досрочных выборов победил Шавкат Мирзиеев – так же, как и Токаев, экс-премьер. Тот факт, что новые лидеры не являются родственниками первых президентов, придает определенную стабильность Казахстану и Узбекистану. Совсем иным путем пошла Киргизия, которую с 2005 года постоянно сотрясают революции. В Таджикистане президент Эмомали Рахмон жесткой рукой держит контроль, и пока, похоже, не готов что-то менять. Оставалась Туркмения.
Нынешний президент Гурбангулы Бердымухамедов, в отличие от Назарбаева, Каримова и Рахмона – не "отец нации" и не первый руководитель независимой постсоветской республики (Рахмон – хоть и третий президент Таджикистана, но правит с 1994 года и имеет непререкаемый авторитет благодаря тому, что остановил гражданскую войну). Почти столько же, сколько и Бердымухамедов, Туркменией управлял Сапармурат Ниязов. Тем не менее почти через 15 лет своего правления аркадаг (прозвище туркменского президента – "покровитель нации") задумался о политических преобразованиях. Несмотря на то, то в настоящий момент его власти ничего не угрожает. Хотя срок полномочий Бердымухамедова истечет лишь через два года, на днях он объявил в стране досрочные президентские выборы. Они пройдут 12 марта. Баллотироваться на них он не будет. Вместо себя туркменский президент выдвигает сына Сердара. По конституции Туркменистана, на высшую государственную должность нельзя баллотироваться до 40 лет. Именно столько исполнилось Сердару 22 сентября прошлого года.
Судя по карьерной лестнице Сердара Бердымухамедова, политический олимп для него отец готовил как минимум последние десять лет. Единственный сын аркадага (у него еще две дочери) по образованию инженер-технолог. Он окончил сельскохозяйственный университет им. Ниязова. В 2008-2011 годах его назначили советником-посланником в посольстве Туркменистана в России. Следующие три года он служил советником в постпредстве при ООН. В 2016 году 35-летний Сердар –начальник департамента в МИД Туркмении, а еще через два года – уже замглавы МИД. Первую свою крупную должность Сердар "заработал" в 2020 году, став министром промышленности. Прошел еще год, и он уже вице-премьер. Так как в Туркмении нет должности премьера, Сердар Бердымухамедов фактически является одним из важнейших людей в государстве. Дорога к власти расчищена, остается отойти в сторону лишь "аркадагу", и он это делает.
Для Бердымухамедова-старшего выдвижение сына вызвано, очевидно, тремя причинами. Во-первых, желанием обеспечить стабильность своего режима. Оставаться у власти бесконечно – опасно: можно повторить судьбу других пересидевших властителей, таких как Мубарак, Каддафи и бен Али. Объявлять честные и свободные выборы, рискуя получить во главе государства "не своего человека" – опасно для здоровья или как минимум свободы. Передавать же власть "чужому", пусть и человеку из системы, тоже рискованно. Трансфер власти от харизматичного Назарбаева к технократу Токаеву показал издержки казахстанской модели. Да, Токаев удержал власть – но мы все помним, какой ценой.
Учитывая степень закрытости Туркменистана – интернет ограничен, а выезжать за рубеж молодым людям запрещено, полное отсутствие даже формальной оппозиции, уровень коррупции (Туркменистан в списке мировых лидеров, наряду с Сирией, Ливией, Йеменом и Афганистаном), победить на выборах 12 марта Сердару труда не составит. Судя по инсайдам в СМИ, большой харизмой и управленческими качествами сын "аркадага" не отличается. Да и политикой он увлекается постольку-поскольку, предпочитая бизнес. Следовательно, в методах управления сложно ожидать от него большей эффективности и тем более демократичности, чем от действующего лидера, чьи памятники украшают улицы всех городов страны, а книги заставляют учить каждого школьника. Из утечек в медиа известно о диктаторских наклонностях Сердара. Будучи главой Ахалского велаята (областной администрации), он запрещал чиновникам входить и выходить в/из здания администрации, пока он находился там. Мобильные телефоны с собой брать – тоже табу. Одной из любимых фраз губернатора была: "Шею сверну".
Возможно, главный пост в стране придаст Сердару ответственности, и его тихий и странно звучащий голос не станет помехой тому, чтобы вырасти в нового туркменбаши. Несколько лет как минимум у него будет все еще сильная опора в лице отца. Аркадаг сохранит за собой пост председателя Халк Маслахаты (верхней палаты парламента) и негласно останется хозяином страны, имея титул "покровителя". Уверенность в выбранной модели транзита Бердымухамедову, очевидно, внушает опыт самого Туркменистана. По слухам, Гурбангулы – внебрачный сын первого президента, Туркменбаши Сапармурата Ниязова. Если народ принял передачу власти от отца к сыну в первый раз, почему бы не сделать так еще раз. Что касается зарубежного опыта, то династическая модель оправдала себя в соседнем Азербайджане. Сын Гейдара Алиева Ильхам 20 лет находится у руля и прочно удерживает позиции, зачищая верхи от старой элиты. Кстати говоря, азербайджанцы в этническом и языковом отношении очень близки с туркменами – оба этноса относятся к огузской подгруппе тюркских народов.
Если к политическому переходу в пользу сына Гурбангулы Бердымухамедов пришел много лет назад, когда продвигал Сердара по карьерной лестнице, то, похоже, дату этого перехода он выбрал совсем недавно. Триггером, судя по всему, стали два события. Во-первых, Казахстан. Не только сам факт неудавшегося переворота, но и то, что к нему привело. Пандемия коронавируса нанесла урон экономикам развивающихся стран, даже если аркадаг "отменил" ковид – в Туркмении, по официальным данным правительства страны, его нет и не было. Безработица в Туркменистане, по независимым данным, превышает 50 процентов. Стране нужны перемены, и эти перемены зачастую люди ассоциируют с новыми лицами в руководстве. Насколько народ устроит продолжение династии Ниязовых – Бердымухамедовых, прогнозировать невозможно, как и любую революцию на этой планете. Второй триггер – это Афганистан, с которым у Туркменистана 800-километровая граница. Летом 2021 года к власти там пришли талибы. Риск распространения терроризма, политического ислама и наркотрафика из изолированной страны создает прямую угрозу стабильности режима в Ашхабаде.
Однако смены фигуры в президентском дворце явно недостаточно. Туркменистану нужны реформы, которые уже успешно реализуются в соседних Узбекистане и Казахстане. Либо Ахшабаду пора задуматься об отказе от нейтрального статуса и вступить в ОДКБ. Россия в Казахстане показала, что на нее можно положиться.
