Военно-техническое сотрудничество России и Беларуси – одна из самых развитых сфер взаимодействия в рамках Союзного государства (СГ). В феврале 2022 года в открытом доступе появилась обновленная Военная доктрина СГ, принятая в 2021 году параллельно с 28 «дорожными картами» по развитию объединения. После публикации Военной доктрины активизировался и диалог лидеров России и Беларуси по расширению военно-технического сотрудничества. О том, какие изменения могут коснуться ВТС Союзного государства и о перспективах для ОДКБ, в интервью Дмитрия Стефановича, научного сотрудника Центра международной безопасности ИМЭМО им. Е.М. Примакова РАН.
– Почему именно сейчас возникла необходимость пересмотреть военное сотрудничество России и Беларуси?
– Сыграли роль два основных фактора: качественные изменения во внешнеполитическом положении Беларуси и кризис в европейской и глобальной безопасности. Военная доктрина Союзного государства была обновлена еще несколько лет назад, но, по тем или иным причинам, процесс поставили на паузу.
Сейчас документ утвердили и обнародовали, и, по большому счету, в новой версии мы видим только приведение в соответствие с внутренними документами России и Беларуси. Кроме того, обновленная доктрина соответствует и установкам, которые действуют в ОДКБ.
Гораздо интереснее все выглядит, если посмотреть на обновления в других документах, например, в белорусской Конституции, в которой теперь не упоминается безъядерный статус государства. Мы также наблюдаем изменения, которые в целом происходят в военно-техническом сотрудничестве России и Беларуси – создание трех, а в перспективе и четырех, совместных учебно-боевых центров. Главная задача на данный момент состоит в оптимизации военно-технического сотрудничества и военной инфраструктуры двух стран, чтобы они в полной мере дополняли друг друга.
Причина и в том, что на данный момент качество белорусских вооруженных сил пока оставляет желать лучшего: оборонные расходы никогда не были приоритетом для Минска. Перевооружение и боевая подготовка белорусской армии велись во многом по остаточному принципу.
Углубление военного сотрудничества в рамках Союзного государства ставит серьезные вопросы перед оборонным бюджетом Российской Федерации, поскольку техническое обновление белорусских вооруженных сил будет осуществляться либо из запасов, либо из средств российской военной промышленности.
Но нельзя отрицать и взаимозависимости российского и белорусского оборонных комплексов, поскольку целый ряд белорусских предприятий очень плотно завязан на российский ВПК, более того, некоторые из них играют в нем ключевую роль. Взаимозависимость обретает особую роль в свете западных санкций.
– Какое российское вооружение может быть поставлено в Беларусь в ближайшее время в рамках углубления сотрудничества? И можно ли ожидать, что на белорусской территории появится российская военная база?
– На территории Беларуси уже действует учебно-боевой центр воздушно-космической обороны, на которой, скорее всего, базируются российские истребители и российская система ПВО. Кроме того, в нем ведется подготовка белорусских операторов.
С конца февраля, еще до начала спецоперации, по итогам совместных российско-белорусских учений было озвучено желание Минска запустить работу четвертого учебно-боевого центра для ракетных войск и артиллерии, на базе которого будут размещены оперативно-тактические ракетные комплексы «Искандер-М».
Эта история получила развитие, когда в ходе встречи В.Путина и А.Лукашенко в Санкт-Петербурге встал вопрос о реагировании на совместную ядерную миссию стран НАТО. Было озвучено, что в Беларусь будут поставляться «Искандеры», но пока непонятно, в каком формате это будет осуществляться (лизинг, продажа экспортной или полноценной версии, взаимозачет – ведь «Искандеры» базируются на белорусских шасси).
У «Искандеров» есть экспортная версия, в которой жестко ограничены как боевое оснащение, так и дальность. Беларусь уже давно изъявила желание получить данный ОТРК, но какая именно версия достанется Минску, пока не разглашается. Если будут поставлены «Искандеры» в полноценной комплектации, возникают вопросы с точки зрения режима контроля за ядерными технологиями, ведь данный ОТРК может оснащаться как крылатыми, так и баллистическими ракетами, а также как обычными, так и специальными (то есть ядерными) боевыми частями. Если в Беларусь будут поставлены ядерные боеголовки, то возникнут сложности с режимом нераспространения.
Также была озвучена идея переоборудования белорусских Су-25 под применение ядерного оружия. Пока это вызывает больше вопросов, чем ответов.
– Как может отреагировать Запад на передачу Беларуси ядерных ракет?
– Конечно, ничего хорошего не будет. Хотя идея размещения в Беларуси ядерного оружия в прошлый раз активизировалась прошлой осенью, когда, очевидно, в попытках оказать давление на новое германское правительство Й.Столтенберг пригрозил, что если ФРГ не окажет поддержку совместной ядерной миссии стран НАТО, то ядерное оружие может быть размещено в Восточной Европе. В ответ на это заявление Минск тут же отреагировал предложением в качестве ответной меры разместить ядерное оружие на белорусской территории.
Сейчас может появиться обратная тенденция: после заявления о возможном размещении ядерного оружия в Беларуси НАТО может предпринять ответные действия. Но пока разговоры о размещении ядерного оружия остаются политическими, военного измерения в них не просматривается.
Практическая польза от тактического ядерного вооружения вызывает большие вопросы, если только речь не пойдет о полномасштабном конфликте, до которого, я надеюсь, не дойдет. Но в целом это не очень устойчивая система вооружения.
Однако если НАТО нужны совместная ядерная миссия и развертывание американских бомб на территории стран-членов для демонстрации единства, то это плохие новости для Альянса, если это для него единственный «клей».
– Союзное государство часто выступает «пробным шаром» для тестирования экономических мер перед их имплементацией в ЕАЭС. Возможно ли, что сейчас Союзное государство выступит тестовой площадкой перед принятием аналогичных мер в ОДКБ?
– Военное сотрудничество в рамках ОДКБ и так достаточно развито. Кроме того, есть достаточно однозначное заявление стран ОДКБ, критикующее размещение ядерного оружия на территории третьих государств.
Более того, Казахстан выступает радикально против ядерного оружия и остается полноценным членом ДЗЯО (Договора о запрещении ядерного оружия), что сводит на нет перспективы ядерного измерения организации.
Но практика создания совместных учебно-боевых центров действительно может перекочевать в ОДКБ. Но я бы в контексте ВТС не забывал об СНГ, поскольку у нас есть объединенная система ПВО, которая сейчас адаптируется под задачи воздушно-космической обороны.
Создаются региональные двусторонние системы ПВО, которые видятся руководствам государств более эффективными решениями. Они также могут быть привязаны к учебно-боевым центрам ПВО – это обеспечит более высокий уровень контроля российской стороны за вооружением, размещенным на территории страны ОДКБ. Кроме того, это может позволить постепенно довести региональные системы ПВО до российских стандартов.
– Каковы перспективы восстановления более широкой постсоветской военной инфраструктуры? В частности, в области военно-технического сотрудничества и замещения тех украинских оборонных предприятий, сотрудничество с которыми стало невозможно после 2014 года?
– Нельзя исключать того, что с государствами Центральной Азии действительно будет повышен уровень кооперации. Что касается,например, Узбекистана проблема в том, что он не входит в ОДКБ, а основные силы в области военного сотрудничества, конечно, будут направлены на членов этой организации.
Страны Центральной Азии могут послужить для отечественного ВПК «окном» для параллельного импорта, для обхода санкций. Однако необходимо их согласие, ведь риски для государств здесь очевидны. Одно понятно – если такое сотрудничество и будет развиваться, о нем не будет написано в передовицах во избежание давления и санкций со стороны Запада.
Правила комментирования
comments powered by Disqus