20 ноября в Казахстане пройдут досрочные президентские выборы. Большинство аналитиков ожидают уверенной победы Касым-Жомарта Токаева. Однако в условиях кризиса в экономике зоной риска остаётся возможный «саботаж» со стороны бизнес-элит. О том, как досрочные выборы вписаны в макроэкономический контекст - в материале казахстанского корреспондента Ia-centr.ru Петра Своика. 

Нужна ли Казахстану конкуренция…

Досрочные перевыборы президента Токаева назначены на 20 ноября. Соперники еще не подобраны, но это не столь интересно - вопрос более технический. В странах, которые называют демократическими, выдвижение кандидатов в президенты происходит через партийные институты, формирующие еще и парламенты. А потому парламентская самостоятельность есть неотъемлемая часть президентской системы, пусть и с акцентированным правлением главы государства. В той же Франции, с которой, как говорят, списана Конституция Казахстана, роль президента значительна лишь в сочетании с парламентским большинством его партии. И в США тоже.

Общая устойчивость президентской системы зиждется на парламентско-партийном каркасе. Реальная конкуренция здесь обязательна и аналогична спортивным соревнованиям: искренне и изо всех сил, по строгим правилам и с обязательным рефери. Так, соперники на ринге обязаны молотить друг друга, пока кто-то не свалится. Но это не значит, что они должны насмерть враждовать вне спортивного поля. А вот что, действительно, «насмерть» - это запрет соревнующимся оспаривать решения судейской коллегии.

Очень наглядная иллюстрация сказанного - США. Традиционное и чрезвычайно сильное разделение институтов представительной, исполнительной и судебной власти (вкупе с разделением на федеральный уровень, уровень штата и городских муниципалитетов) буквально из последних сил удерживают страну от погружения в гражданскую войну. Ведь Демократическая и Республиканская партии после победы сначала Трампа над Клинтон, а потом Байдена над Трампом превратились из спарринг-партнеров в реальных и смертельных врагов.

Дело, разумеется, не в персонах кандидатов, а в системном кризисе глобализации, в центре которого – США. Для преодоления этого кризиса двухпартийная система, похоже, совсем не подходит, а только усугубляет. Но это – их проблемы. Проблема же казахстанской политической системы прямо противоположного рода: невозможность и недопустимость политической конкуренции в конструкции президентского правления.

У нас «все наоборот»: пока положение президента устойчиво, всякое соревнование с ним на выборах - это не спортивное, а постановочное шоу, включающее и подсадных из зала. Да, из публики может выскочить какой-нибудь энтузиаст, но шансы получить допуск на ринг - строго в рамках сценария с заранее известным победителем.

Нужно ли менять такую систему на реально конкурентную - вопрос дискуссионный. И относящийся скорее к перспективе, но не к сегодняшним реалиям. Ныне актуален другой вопрос: как избежать раскачивающей систему внутренней кланово-олигархической конкуренции, если ситуация в Казахстане продолжит ухудшаться и личные позиции президента начнут слабеть?

В тисках экономики

Если это произойдет, не исключена атака на президента со стороны весомых местных сил с лозунгом очередных досрочных выборов - включая вероятное требование к главе государства в них не участвовать. Силы эти по форме будут упакованы в парламентские партии. А по существу станут представлять традиционные казахские кланы и современные финансово-промышленные группы из регионов.

Если президент и правительство не смогут справиться с ростом цен и ухудшением социально-экономической ситуации, к внутри-казахской борьбе партий и кланов могут подключиться и внешние силы. До полной дестабилизации дело, конечно, не дойдет. Но вмешательство соседей-«гарантов» не прибавит спокойствия в Казахстане.

Что касается социально-экономической ситуации, то она «многообещающая», и отнюдь не обнадеживающем смысле. Оттолкнемся от давней констатации самого президента Токаева: «Всего 162 человека владеют более чем половиной благосостояния Казахстана, а у половины населения ежемесячный доход не превышает 50 тысяч тенге… На такие деньги прожить практически невозможно». Согласно более свежей статистике, во втором квартале 2022 года среднедушевой доход казахстанцев составил всего 75 тысяч тенге (или $ 156).

Красноречива структура расходов, тоже в среднем по всем гражданам. У большинства граждан на текущее потребление уходит 92,1% заработка, их возможности оставлять накопления минимальны. Из доходов больше половины (51,4%) уходит на продовольствие, 17,2% забирают коммунальные услуги и еще 5,9% - оплата кредитов.

В среднем на элементарные жизненные потребности (иметь еду, свет, тепло и воду в доме и вовремя заплатить банку) казахстанцев уходит 3/4 всех заработков. Люди живут «от и до»: на одежду и обувь, лекарства и прочие нужды почти ничего не остается. Инфляция по официальным данным к сентябрю составила 16,1% годовых, а продовольственная инфляция превысила 20 % с возрастающей тенденцией.

С точки зрения интересов политической стабильности жизненный уровень населения остается опасно низким. Но он чрезвычайно плох также в плане блокирования внутренней экономики, учитывая прогрессирующее снижение покупательной способности.

Все на вывоз

Стагнация в экономике - прямое следствие «вывозного» характера политико-экономической модели Казахстана. Эта модель была выстроена на удешевленном вывозе энергетического и металлургического сырья, внешнем инвестировании и кредитовании. Основная же часть валютной выручки с подобной торговли откладывалась за границей.

Красноречивую иллюстрацию дает госстатистика. Структура ВВП Казахстана по доходам за второй квартал 2022 года: оплата труда 27%, налоги 10%, валовая прибыль (читай – добывающих корпораций) 63%. Наемные работники могут приобрести чуть более четверти национального продукта на заработок, тогда как их работодателям (по большей части иностранным) достаются остальные три четверти.

Приведенные 27% доли оплаты труда в ВВП выводят с учетом доходов «самозанятых» (которые с трудом поддаются реальному учету). За этим термином скрывается структурная безработица, фактически охватившая до половины трудоспособного населения. Если воспользоваться статистикой ЕНПФ (Единого накопительного пенсионного фонда), доля проходящих через бухгалтерии и налоговый учет легальных зарплат в Казахстане составит менее 16% от ВВП.

Второй половинкой тисков, в которых зажата внутренняя экономика, остается внешнеэкономическая ситуация. Вот красноречивый расклад по «мирному» 2021 году. Приход валюты от экспорта товаров и услуг – $66 млрд, расход валюты на импорт – $47 млрд. Сальдо доходов от казахстанских вложений за рубеж, а также от иностранных инвестиций и кредитов Казахстану – минус $25 млрд. Итого счет платежного баланса – минус $6 млрд.

С таким минусом, покрываемым из запасов Национального фонда, Казахстан живет почти восемь лет, еще с «майданных» событий. Характерно, что всплеск сырьевых цен после февраля перевел счет текущих операций в плюс – $7 млрд (все данные округляются) по результатам полугодия. А за счет резкого роста экспортных поступлений – $45 млрд. При этом на импорт ушло $25 млрд, а доходы инвесторов и кредиторов сделали платежный баланс на $14 миллиардов скромнее.

Вглядимся в приведенные цифры. Экспортная валютная выручка – заведомо не полная, она определяется промежуточными трансфертными ценами. Тогда как окончательные сделки осуществляются уже за пределами таможенной, фискальной и банковской юрисдикции Казахстана. Можно предположить - с откладыванием существенной части за границей.

Затраты на импорт остаются непропорционально велики, если учесть, что примерно две трети ввозимых товаров - это оборудование, запчасти и материалы сырьевого экспорта. Это замкнутый круг, сужающийся все больше благодаря разрушению индустриального потенциала самого Казахстана. 20 лет назад, когда рост сырьевых цен открыл счет «тучных лет», доля промышленного производства в ВВП составляла 62%, как остаток союзного прошлого. А по итогам прошлого года осталось всего 45% - при всех программах индустриализации со стороны правительства.

Петля «вывозной» экономики затягивается также благодаря погружению во внешнедолговую и инвестиционную зависимость. По данным на апрель 2022 года, на $168 млрд внешних активов Казахстан набрал обязательств на $240 миллиардов. Итого международная инвестиционная позиция составляет минус $72 млрд, от которой отсчитывается вывод валюты из страны.

Так что, как бы ни взлетали сырьевые цены благодаря мировому кризису, сам Казахстан, его экономика почти ничего не получает с этого. Если сохранять ту же модель, положение будет только ухудшаться, вплоть до дестабилизации и открытой клановой борьбы. И постоянная смена исполнителей в правительстве не помогает разрешению ситуации.

В этом смысле Токаев правильно сделал, что приблизил свои перевыборы и удлинил срок до 7 лет. Хорошо, если мировой кризис с переходом глобализации в многополярный формат уложится за это время. Но что делать победителю выборов после них – это главный вопрос.

От компрадоров к национализации

«Вывозная» экономическая модель, выстроенная в Казахстане еще в конце 90-х – начале 00-х, оказалась устойчивой и по-своему эффективной благодаря своей компрадорской сердцевине. Лица из «ближнего круга», наряду с транснациональными компаниями (получившими в собственность основные месторождения), тоже выступали «иностранными» инвесторами и кредиторами, прокручивая выводимые отсюда же деньги.

Эти времена безвозвратно закончились. «Инвесторы» удалены из власти, а откладывание капиталов в Лондоне и других европейских столицах после известных событий сильно затруднено. Президент Токаев, являясь плотью от плоти прежней власти, к компрадорской системе точно не принадлежал. Поэтому в новых условиях ему и его «команде» и выгодно, и необходимо начать выправление «вывозной» экономики в сторону модели, использующей богатства недр на благо страны.

После июньского референдума в Конституции появилась запись о том, что земля и ее недра принадлежат народу, от имени которого право собственности осуществляет государство. Это очень многообещающий посыл.

Каким образом президент (в ходе собственной избирательной компании, или в рамках весенних выборов в Мажилис) смог бы начать национализацию компрадорской системы – и есть ли у него такие намерения, следует говорить отдельно. Сейчас же акцентируем главное: сохранение прежнего курса приведет Казахстан к еще большим неприятностям. Пора аккуратно поворачивать.

Следите за нашими новостями на Facebook, Twitter и Telegram