Центр евразийских исследований СПбГУ, Центр евроазиатских исследований ИМИ МГИМО и Информационно-аналитический центр МГУ провели очередной ситуационный анализ на тему«Турецкий фактор для Центральной Азии: оценка, перспективы и пределы роста влияния Турции в регионе». 

В дискуссии приняли участие А.А. Колесников , профессор, директор Центра евразийских исследований СПбГУ; Б.К. Султанов , профессор, директор Исследовательского института международного и регионального сотрудничества (Казахстан); Р.Р. Бурнашев , профессор Казахско-немецкого университета (Казахстан); Мехмет Перинчек , эксперт (Турция); Мехмет Бей Урпер , старший преподаватель факультета международных отношений СПбГУ (Турция); Фабрисси Виельмини , аналитик Vision&Global Trends (Италия); Фаридун Усмонов , исполнительный директор Центра «Диалог Цивилизаций» (Таджикистан); И.Ю. Зуенко , старший научный сотрудник Центра евроазиатских исследований ИМИ МГИМО МИД России; С.А. Притчин , старший научный сотрудник Центра постсоветских исследований ИМЭМО РАН); И.А. Свистунова , старший научный сотрудник лаборатории «Центр ближневосточных исследований» ИМЭМО РАН; М.А. Колесникова , доцент Московского государственного лингвистического университета; Сердар Айтаков , эксперт (Туркмения); Д.Ю. Чижова , директор ИАЦ МГУ; Д.В. Сапрынская , научный сотрудник ИСАА МГУ и руководитель проектов Фонда поддержки публичной дипломатии имени А.М. Горчакова; Ю.В. Шевцов , директор Центра изучения проблем европейской интеграции (Беларусь).

Инициатор ситуационных анализов и модератор этой дискуссии - А.А. Князев , ведущий научный сотрудник Центра евроазиатских исследований ИМИ МГИМО МИД России и профессор СПбГУ.

В рамках ситуационного анализа были даны оценки центральноазиатскому направлению турецкой внешней политики, рассмотрены цели и интересы присутствия Турции в регионе, и в том числе - с точки зрения их включенности в политику Запада (НАТО). Эксперты также проанализировали процесс эволюции «институтов интеграции тюркского мира», мотивации участников и перспективы Организации тюркских государств.

Участники дискуссии высказали различные мнения по оценке экономического и военно-политического влияния Турции в регионе, турецкой «мягкой силы» и перспектив этого влияния. Отдельное внимание было уделено месту Турции в конкуренции внерегиональных акторов. На основе этих оценок были определены перспективы и пределы дальнейшего присутствия Турции в Центральной Азии.

Несмотря на внешнеполитическую проактивность Анкары, турецкое влияние в регионе - в сравнении с российским или китайским - демонстрирует преимущественно дополняющий характер. Турция занимает важное место во внешних связях стран Центральной Азии. Однако в основе этих связей лежат взаимоотношения, которые осуществляются преимущественно в двустороннем, а не общерегиональном формате.

Участники дискуссии затронули и вопросы идеологии. Локальные интерпретации пантюркизма в странах Центральной Азии были определены как идеологические конструкты и вероятные политические платформы сближения тюркоязычных стран региона с Турцией.

Турецкая идентичность, США и НАТО

По мнению Ирины Свистуновой , для оценки внешней политики Турции в Центральной Азии надо хорошо понимать внутриполитический аспект дипломатии Анкары: «В представлении любого турка этот регион чрезвычайно важен. Начиная со школы и далее через систему образования, средства массовой информации и литературу, все турки получают представление о том, что есть большой тюркский мир. Есть родственные народы, и Турция - самая сильная и успешная держава этого сообщества. Она исторически выступала покровителем тюркских народов, и сейчас тоже должна играть такую роль». Для турецкого общества эти представления - значимый фактор национальной идентичности. Поэтому любая партия, пришедшая к власти, всегда уделяет внимание тюркскому направлению.

«… Предчувствуя, что Турции потребуется еще много лет для вступления в Евросоюз, все больше делается ставка на поиск альтернативных внешнеполитических ориентиров. На расширение и укрепление тюркского мира, в том числе со странами, с которыми у турок есть давние исторические и культурные связи», - дополняет Александр Колесников : «Но при этом, как я считаю, мы везде видим незримое присутствие Соединенных Штатов. В жизненно важных для США зонах, в том числе и в Центральной Азии, очевидны элементы турецко-американского сотрудничества. Это не случайно, на мой взгляд. Конкретная задача руководства США - не допустить расширения и укрепления сотрудничества России и Ирана в регионе, противодействовать укреплению позиций России».

Его продолжил Александр Князев : «Мы не должны забывать о том, что Турция является членом НАТО. Несмотря на все, порой весьма экстравагантные, заявления президента Турции, и даже на многие его действия, не совпадающие с политикой США (например, по вопросу антироссийских санкций), нет никаких намеков, что Турция, предположим, подумывает о выходе из НАТО. Наверное, в этом ключе необходимо смотреть на турецкое влияние в рассматриваемом регионе».

Фаридун Усмонов предложил рассмотреть этот вопрос в контексте азербайджанской ситуации: «При каком-то уровне развития двухсторонних отношений Турция, как член НАТО, может оказывать самостоятельную военно-техническую поддержку той или иной стране. Если учитывать опыт деятельности Турции на территории Азербайджана, можно предположить, что такой же формат может быть реализован между Турцией и странами Центральной Азии…

Шаги в этом направлении можно увидеть на примере с Киргизией в вопросе продажи беспилотных летательных аппаратов «Байрактар». С предложением закупить «Байрактары» Анкара обратилась и к Таджикистану. По линии военно-технического сотрудничества Турция выходит с определенными инициативами. Но насколько они проходят по общей линии НАТО, или же это самостоятельная политика Турции, пока не ясно. Хотя мы понимаем, что начало активности Турции в Азербайджане могло быть инициировано с поддержкой Великобритании…».

Продолжил Булат Султанов : «Роль Турции резко возрастает. Появились даже такие оценки, я могу процитировать: “амбициозная великодержавная Турция взбирается на развалины миропорядка”, или “турки грамотно и масштабно используют возможности, которая открыла перед ними новая геополитическая ситуация”, “Турция - главный бенефициар нового миропорядка” и т.д. И это нужно учитывать в оценке вопросов, которые вынесены в нашу повестку…

Когда заместитель помощника директора Агентства США по международному развитию Анджали Каур заявляет, что “наша главная цель - отстыковать Центральную Азию от российской экономики”, она имеет ввиду и то, что здесь уже присутствует государство - член НАТО. Это Турция, которая будет играть главную скрипку в планах США вот “отстыковке” Центральной Азии от России».

Булат Султанов считает важным обратить внимание на следующее: «В августе проходили учения под руководством США в Таджикистане. А сегодня мы имеем конфликт на таджикско-киргизской границе. И это не просто конспирологическая версия. Если строить логическую цепочку, мы можем понять, что США старается разжечь антироссийский пожар на всех границах России.

Я думаю, что именно через призму политики США по созданию кордонной напряженности на всех наших границах и нужно рассматривать позицию Турции: сумеет ли проявить сверхгибкую маневренность Эрдоган в этом конфликте или нет…». Не вполне согласна с этим Ирина Свистунова : «Все-таки я не стала бы рассматривать действия Турции как чисто антироссийский проект. Повторюсь, у Турции свои цели и задачи. Страны, которые ей помогают в этом, или которые препятствуют достижению ее целей, - просто временные тактические союзники или противники».

Иной точки зрения придерживается Мехмет Перинчек : «Контроль над среднеазиатскими энергетическими ресурсами и маршрутами, то есть над сердцем региона, является стратегической целью США. Такие страны, как Россия, Турция и Китай, которые имеют сильные армии, глубокие государственные традиции или мощные экономики, являются главными барьерами для планов США.

Эти планы на Ближнем Востоке, в Восточном Средиземноморье, на Черном море, или на Кавказе, в Восточной Европе - являются этапами движения к этой главной цели, поэтому все эти регионы тесно связаны друг с другом. Конечно, планы США в Средней Азии нацелены и против России, и против Китая, и против тюркского мира. В том числе, конечно, против Турции».

Эволюция тюркских институтов. Организация тюркских государств как ассоциированный сегмент ШОС?
Переходя к вопросу об институтах турецкого влияния и их эволюции, Александр Князев внес ремарку, связанную с Туркменией. До последнего времени эта страна дистанцировалось от любых институциональных форматов под турецкой эгидой, и «вопрос вступления Туркмении в качестве страны-наблюдателя [в Организацию тюркских государств] очень тяжело решался. Турецкая сторона в качестве рычага давления использовала туркменских мигрантов, находящихся в Турции». Александр Князев напомнил, что Турция в постсоветский период также содержала и использовала узбекскую оппозицию: «И Салай Мадаминов, он же Мухаммад Салих, там жил, и представители Исламского движения Узбекистана в Турции успешно дислоцировались…».

В оценке позиций Туркмении схожее мнение выразил и Сердар Айтаков : «Туркменские власти настаивали на «особом» статусе, который избавил бы их от обязательств и ответственности за политические решения. Особенно этот вопрос волновал туркменские власти из-за солидаризации Тюркского совета с Азербайджаном во время войны в Карабахе. Туркменские власти сразу принялись дезавуировать свою солидарность с Азербайджаном, начали дистанцироваться от выражений поддержки. Туркменистан вступил в Тюркский совет в качестве наблюдателя с массой оговорок. Они выходили за нормы участия и ответственности статуса простого наблюдателя, как, например, у Венгрии. При преобразовании Тюркского совета в Организацию тюркских государств, текущий статус Туркменистана в ней остается не проясненным, он не был вербализирован ни разу».

Сердар Айтаков говорит: «Политика Турции в отношении Туркменистана не показывает признаков системности, последовательности и целеполагания. Кроме неких идеологических концептов, которые туркменские власти либо игнорируют, либо, принимая - саботируют».

Приведя в пример Международную организацию тюркской культуры («Тюрксой») Александр Колесников отметил необходимость избегать однолинейной оценки подобных структур: «Если говорить про тюркскую культуру, любой тюрколог вам скажет, сколько хорошего было сделано «Тюрксоем» по многочисленным вопросам культуры… Здесь очень тонкая материя, и разделять - это наше, а это не наше, это вот плохие, а это хорошие - я бы не стал… Очень тонко надо к этому подходить».

«Если раньше все ограничивалось вопросами культуры и гуманитарного сотрудничества, - отмечает Булат Султанов , - то сейчас совсем по-другому будет ставиться вопрос о видении тюркского мира… Турецкая Республика взяла на себя руководство Организацией тюркских государств, и нужно посмотреть, как будет развиваться интеграция тюркского мира дальше. Сейчас Организация тюркских государств стала активней работать именно в политической сфере. Уже стали говорить о геополитическом потенциале тюркского мира».

По мнению Булата Султанова , ставка на Турцию в некоторых кругах, - особенно в националистически настроенных элементах творческой интеллигенции и части политической элиты - сильна. Необходимо реально оценивать, какую роль может играть Турция как член НАТО в странах Центральной Азии. В условиях противостояния между коллективным Западом, с одной стороны, и Россией и Китаем - с другой.

«Мы видим, - говорит Рустам Бурнашев , - что есть очень серьезные желания у этих институтов выйти за рамки той базы, где они работали. Каких-то претензий, нареканий или сомнений в осмысленности работы “Тюрксоя”, например, не возникает. Сотрудничество в сфере развития культуры, науки, исторических исследований – это совершенно нормальные процессы.

Однако фиксируется достаточно серьезная тенденция, чтобы сотрудничество тюркских государств и народов вышло за эту социально-культурную сферу. И это уже становится проблемой. Прежде всего – интенциональной, так как сущностных оснований для экономической или военной регионализации в формате “тюркского мира” нет.

Есть и вторая проблема, экстенциональная, связанная с определением границ “тюркского мира”. Далеко не все государства, которые та же Турция считает “тюркскими”, рассматривают себя в рамках соответствующего поля. Мы можем видеть, что трансформация проектов получает импульсы не только от установок Турции, но и от смены установок ряда центральноазиатских государств.

Важным переломным моментом стало изменение позиции Узбекистана, долгое время занимавшего позицию, аналогичную туркменской, дистанцировавшегося от “тюркских” проектов. Изменение позиции Узбекистана дает сильный толчок для развития этих проектов.

С другой стороны, я хочу обратить внимание, что вербализация и то, что делается на практике в данных форматах, - вещи, которые серьезно друг с другом расходятся. Есть много деклараций и заявлений, но говорить о том, что мы действительно имеем структуры, которые можно было бы назвать интеграционными, я бы не стал. Есть эффективное сотрудничество в области социально-культурного взаимодействия и достаточно проблемное партнерство в других секторах.

Возвращаясь к первому вопросу, я бы с большим сомнением говорил о том, что есть какая-то турецкая политика в Центральной Азии. Скорее всего, нужно говорить о том, что есть такая политика в каждой из стран Центральной Азии по-отдельности, но никак не региональная политика. Из этого формата серьезно выпадает Таджикистан и многие вопросы, связанные с таджикско-афганской проблематикой. Поэтому региональная политика вызывает серьезные вопросы».

Обращаясь к вопросу Александра Князева о том, способна ли Турция играть лидирующую роль в этих форматах, Рустам Бурнашев отметил: «Мы исходим из того, что здесь по умолчанию находится Турция, но этот вопрос остается достаточно открытым. Говорить, что Турция является лидером тюркского мира, можно с очень большими натяжками. Те же аспекты в значительной степени касаются экономических и военных вопросов. Как будет преломляться экономический и военный потенциал Турции в отношениях с Центральной Азией - это вопрос, на который мы не имеем ответа».

Мехмет Перинчек , объединяя вопросы институционализации тюркского союза и его места в системе глобальных координат, полагает, что «Турция еще является членом НАТО, но она уже для него мишенью. У Анкары очень серьезная конфронтация с Вашингтоном в Сирии, в Восточном Средиземноморье, в Эгейском море, в регионе Фракии и т.д. И Турция может балансировать или препятствовать угрозе со стороны США только в сотрудничестве с евразийскими странами. Прежде всего, совместно с Россией, Китаем, Ираном и среднеазиатскими странами.

В связи с этим политика Турции в Средней Азии изменилась. Интеграция тюркского мира проходит параллельно с интеграцией всего евразийского пространства. По сути, их нельзя отделить друг от друга. Думаю, что союз тюркских государств будет рычагом сотрудничества для объединения евразийского пространства вместе с важными игроками макрорегиона. Такими, как Россия, Китай, Пакистан, Иран, Индия и другие страны.

Киргизия, Узбекистан, и Казахстан - все они являются членами ОДКБ и/или ШОС. Они являются стратегическими союзниками и партнерами России и Китая. Неслучайно Турция или признак Турции (имеется в виду участие президента Эрдогана) сегодня [15 сентября] находится в Самарканде, где проходит саммит ШОС.*

Так же через призму ШОС рассматривает турецкое региональное присутствие и Юрий Шевцов : «Мне кажется, что саммит ШОС очень важен в связи с вопросом, который мы обсуждаем. Внутри большого пространства ШОС уже возникло несколько крупных интегрирующих проектов. Прежде всего, китайско-иранский большой договор, теперь российско-иранское сближение, китайско-пакистанский коридор и так далее.

В этой связи вся турецкая активность в Евразии меняет свой характер. Если раньше мы рассматривали Турцию и опасались, что она станет сильным, самостоятельным и, возможно, враждебным к России игроком, то теперь надо задуматься. Потому что Турция без ШОС, по-моему, будет маложизнеспособна. Надо увязать ее в контексте большого интеграционного процесса в рамках ШОС».

Продолжая тему, Фаридун Усмонов делает важную ремарку: «Насколько формат сотрудничества в составе Организации тюркских государств может помочь объединению континента или усилению Евразии? Если через эту призму смотреть, нужно согласиться, что очень важным будет налаживание активных контактов между Россией, Турцией и Ираном в данном формате. Только в этом случае, наверное, можно будет говорить об успешности интеграционных процессов в регионе».

*Уже после саммита глав государств-членов организации в Самарканде президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган заявил о стремлении Турции вступить в ШОС. А.А. Князев прокомментировал это в своем Telegram-канале: «К заявлению Реджепа Тайипа Эрдогана об устремлениях к членству в ШОС желательно относиться сдержанно: не отвергая вероятности, пусть и скорее пока минимальной, не исключать и простейшей тактической декларативности».

Следите за нашими новостями на Facebook, Twitter и Telegram