Президент Института общественной политики Мурабек Иманалиев считает, что Евразийская модель интеграции, при всех ее недостатках, имеет больше шансов развития чем региональная, поскольку последние два столетия Центральная Азия начиналась и заканчивалась в Москве или Санкт-Петербурге.
Желательной перспективой развития центральноазиатских государств в ближайшей и в большей степени отдаленной перспективе является необходимое, может быть, даже вынужденное экономическое их сотрудничество между собой, а также с сопредельными и другими странами при условии максимально открытой экономики, а также государственной и общественной поддержки политики экономической интеграции.
Очевидно, что «максимально открытая экономика» и «экономическая интеграция» - это не только веление времени или тренды движения в современном мире, но и учет исторического опыта, например, двух Корей. Правда, открытость предусматривает разные ее формы, и, как опять же свидетельствует история государств, эффективна и продуктивна она только при условии наличия необходимого уровня качества человеческого капитала. Это во-первых. И государственного эгоизма, и даже цинизма. (Следует, видимо, сделать оговорку – речь идет о ЗДОРОВОМ эгоизме и ЗДОРОВОМ цинизме. Правда, что это такое - вопрос не риторический.) Это во-вторых.
В данном контексте более чем актуально введение в понятийный аппарат общественности и в систему принятия государственных решений следующего конструкта, обладающего, наверное, практически всеми признаками как идеологии, так и методологических основ политической экономии.
Суть рекомендации заключается в осмыслении того, что суверенное политическое пространство Центрально-Азиатских стран жестко ограничивается государственными границами, а экономическое (включая таможенное) – границ таковых иметь не должно. Например, необходимым для развития экономическим пространством для Кыргызстана является, по крайней мере, регион Центральной Азии. С точки зрения государственного целеполагания и совокупности национальных интересов такой понятийный подход или концепция не должны и не могут рассматриваться как отвлеченное либо абстрагированное представление о реальной экономической целесообразности. Именно поэтому во внешнеполитической повестке стран региона одним из наиболее важных вопросов должен быть вопрос о Центрально-Азиатской, а в более широкой географической интерпретации - евразийской интеграции.
У Центральной Азии может быть несколько пространств сотрудничества.
Первое – собственно Центрально- Азиатская модель при партнерстве с внерегиональными акторами. Этот вариант, наверняка, может рассматриваться как наиболее оптимальный, но не самый перспективный, в том числе и с точки зрения возможности осуществления.
Известно, что попытки создания такого рода региональных структур уже были, правда, оказались безуспешными. Последнее, как негативный результат деятельности центральноазиатских государств, на наш взгляд, связано все-таки в большей степени с проблематичностью формирования истинных ценностных емкостей и приоритетов, совокупности национальных интересов и полноценности национальной государственности. И, очевидно, их последующим влиянием на возникновение внешнеполитических дискурсов, обширность лакун и нестратегический характер международной политики Центрально-Азиатских стран. К сказанному добавлю лишь то, что известное изречение Гегеля: «Политика – концентрированное выражение экономики», - верно для всех, но, правда, не для всех верно другое, что концентрированное влияние персонифицированной политики на развитие экономики не всегда играет позитивную роль.
Другая проблема региона в том, что Центральная Азия как целостный геополитический и геоэкономический регион никогда не существовала. Во всяком случае, последние два-три столетия как самостоятельный игрок на евразийском (в географическом смысле) пространстве Центральная Азия заметна не была. А сегодняшняя Центральная Азия – это некое инерционное наследие СССР.
На настоящий момент уже просматриваются различные подходы стран региона в том, как они себя позиционируют. Например, совершенно очевидно, что сегодня Туркмения позиционирует себя больше как прикаспийское государство, нежели Центрально-Азиатское, причем следует отметить, что в данном случае «прикаспийскость» не есть часть «центральноазиатскости». Также понятно и то, что Туркмению больше интересуют проблемы отношений с Азербайджаном и Ираном, чем с Таджикистаном и Кыргызстаном, если к последним вообще есть какой-то интерес. Таджикистан в настоящее время все больше и больше интересует южный вектор его отношений. Казахстан сегодня понимает себя больше как евразийское государство, чем Центральной Азии. В «чистом виде» Центрально- Азиатским государством является, наверное, только Узбекистан, который, кстати, является и единственной страной в регионе, имеющей границы со всеми остальными. Поэтому вопросы формирования региона – это проблема, в некотором смысле, отдаленного будущего и новых поколений. Но оно вероятно, как оказалось возможным, например, создание АСЕАН и т.д.
Следующий вариант выстраивания пространства сотрудничества – евразийская модель. Более развернуто об этой модели сказано в предыдущей статье, отмечу лишь два, на мой взгляд, принципиальных момента, первый из которых относится больше к проблеме теоретизирования, второй – к перманентно укрепляющейся практике.
Первый момент. Как это ни парадоксально, евразийская модель интеграции при всех ее недостатках, усеченности и так далее имеет больше шансов на имплементацию, нежели центральноазиатская. Последние два столетия Центральная (Средняя) Азия начиналась и заканчивалась в Москве (С.-Петербурге), и в том виде, в котором она существует сегодня, включая нынешний независимый статус стран региона, была сконструирована опять же в Москве. Инерционное политико-психологическое и историко-государственническое влияние геополитического проектирования, имевшее место в недалеком прошлом, достаточно велико до сих пор, причем не только в России, но и во всех без исключения центральноазиатских государствах, правда, с различной амплитудой восприятия и влияния и, разумеется, с различными перспективами. Очевидно, конечно, что через два-три поколения ситуация будет принципиально иной, но это будет уже другая история.
Подчеркивая особую роль России в проекте евразийского сотрудничества, отметим очень важное принципиальное изменение ее нынешнего статуса в отличие от ситуации стопятидесятилетней давности. Сегодня Россия – интегратор.
Второе - постепенное инкорпорирование в так называемое евразийское (именно евразийское, а не только центральноазиатское) экономическое пространство Китая, и становится все более очевидным, что процесс этот будет становиться все более масштабным и ускоряющимся. Предложенная в ходе визита в Центрально-Азиатские страны Председателем КНР Си Цзиньпином идея создания «экономического коридора Великого Шелкового пути» есть ни что иное, как некая схема-модель более тесного торгово-экономического и иного сотрудничества Китая со странами евразийского пространства, причем включая и страны-наблюдатели ШОС. Речь идет именно о сотрудничестве, а не об интеграции. Китай слишком самодостаточен и особо не нуждается в интеграции.
Сегодня понятно и то, что Китай на евразийском направлении будет двигаться без предложения каких-либо эктравагантных экономических интеграционных механизмов, но с аккуратным использованием своей нарастающей экономической мощи, без политических изощренностей, но с необходимым нажимом и напористостью.
Таким образом, евразийская модель постепенно начинает обретать черты некоего пространства экономического сотрудничества, в котором будут сосуществовать две-три заявленные либо действующие проектные модели. При таком развитии роль дипломатии, как двусторонней, так и многосторонней, будет заключаться в потребности максимально избежать провоцирования конфликтов, нивелирования возникающих противоречий и т.д. и не дать кому-либо извне соорудить что-то опасное на пространстве евразийского сотрудничества. Особая роль в этом смысле предназначена будущему Евразийскому экономическому союзу и Шанхайской организации сотрудничества, в том числе и объединенным усилиям этих двух структур.
Как должен в формирующихся геополитических и геоэкономических условиях вести себя Кыргызстан и какие приоритеты выстраивать? В данном случае речь идет именно о приоритетных направлениях внешнеэкономической деятельности, поскольку, разумеется, могут быть и неприоритетные.
Кыргызстан не является участником «трубопроводных схем», и, соответственно, «нефтегазовая» дипломатия, вернее, ее отсутствие - кажущийся, на первый взгляд, недостаток небольшой страны. К тому же пока Кыргызстан находится несколько в стороне от основных инфраструктурных систем мировой экономики. Поэтому возможности, которые определяют потребности страны, весьма сужены, но они есть, и их надо максимально использовать.
Из всех возможных приоритетов полагаю возможным выделить два, как я представляю себе, основных.
Первый. «Оседлание» Кыргызстаном экономической «оси» Россия – Казахстан. Об этой «оси» можно говорить как о постоянной константе политико-экономической жизни Евразийского континента и его «нависающем» влиянии на регион. Почему постоянной? Этому есть несколько объяснений и доводов. Во-первых, это самая мощная социально-экономическая и культурно-гуманитарная идентичность на пространстве бывшего СССР. Представляется, что эта модель идентичности для России более понятная, более бесконфликтная и более гармоничная, чем, допустим, даже российско-белорусская.
Историко-культурные, геоэкономические, политические, даже конфессиональные и многие другие основания такой идентичности позволяют говорить о том, что российско-казахстанское всеобъемлющее пространство в своем единстве будет сохраняться еще долго, тогда как остальные уже находятся на стадии расщепления и разрушения.
Именно поэтому в центре различных вариантов интеграции, предлагаемых в зоне бывшего СССР, всегда оказываются Россия и Казахстан, именно их политика в этом смысле является наиболее продвинутой и перспективной. Это имеет отношение к СНГ, ЕврАзЭс, ОДКБ, Таможенному союзу и т.д. Это и подчеркнутое совпадение позиционных документов, и реальные подвижки в построении интеграционных конструкций. Это во многом заметно и в позициях руководителей России и Казахстана.
С геоэкономической точки зрения российско-казахстанский альянс представляет собой нечто вроде континентального (евразийского) варианта североамериканской (американо-канадской) экономической зоны. В подобных объединениях совершенно очевидным образом просматривается компонент естественности, целесообразности и, в общем-то, некой даже искренней добровольности, имея в виду, что во многих не только экономических союзах существует проблема или тема вынужденности, участия с оговорками и т.д.
Российско-казахстанское направление экономической ориентации для Кыргызстана является действительно предпочтительным, во всяком случае, в предстоящие несколько десятилетий.
Некоторые доводы в пользу изложенного высказаны выше, и, видимо, необходимо их поименовать:
Историко-культурные основания сотрудничества.
Восприимчивость к критериям и основным ценностным емкостям экономической культуры друг друга.
Этнопсихологическая совместимость.
Общее лингвокультурное и образовательное пространство.
Общие (пока) политические ценностные ориентиры.
Второй. В отличие от российско-казахстанской суммы предпочтений и приоритетов китайское направление для Кыргызстана является практически новым, несмотря на некоторую мозаичную заполненность кыргызского информационного пространства о Китае, формирующую общественное мнение и влияющую на принятие решений на всех уровнях. Но китайское направление экономического сотрудничества является чрезвычайно важным для Кыргызстана. Сказанное – аксиома, несмотря на отсутствие системности, конструктивизма и лояльности в медленно формирующемся русле китайско-кыргызских отношений.
При вступлении в должность Председатель КНР Си Цзиньпин сказал очень важную фразу, которая актуальна и для Китая, и для Кыргызстана: «Китай должен больше узнавать мир, а мир должен больше узнавать Китай». Двигаясь по пути знакомства с Китаем, а процесс должен быть взаимным, необходимо аккуратно и деловито налаживать и развивать отношения между Кыргызстаном и Китаем.
В настоящее время Россия и Китай, равно как и другие страны, озабочены разработкой новых, адекватных новому времени моделей экономического развития. Существует ли возможность некой гармонизации необходимых для обеих стран и согласованных двумя сторонами элементов разрабатываемых в Москве и Пекине экономических концепций? Наверное, да. Для государств Центральной Азии, в том числе и для Кыргызстана, наверняка полезно и выгодно присмотреться к этим процессам.
Синтезируя (если это позволительно) оба приоритета, полагаю возможным высказать следующую метафору-модель для Кыргызстана: необходимо уметь воспользоваться представляющейся возможностью иметь два крыла – Россию и Китай – для того, чтобы «подняться в воздух».
Правила комментирования
comments powered by Disqus