90 секунд
  • 90 секунд
  • 5 минут
  • 10 минут
  • 20 минут
По вопросам рекламы обращаться в редакцию stanradar@mail.ru

Евразийская модель перспективна для Центральной Азии

10.10.2013 19:08

Политика

Евразийская модель перспективна для Центральной Азии

Президент Института общественной политики Мурабек Иманалиев считает, что Евразийская модель интеграции, при всех ее недостатках, имеет больше шансов развития чем региональная, поскольку последние два столетия Центральная Азия начиналась и заканчивалась в Москве или Санкт-Петербурге.

Желательной перспективой развития центральноазиатских государств в ближайшей и в большей степени отдаленной перспективе является необходимое, может быть, даже вынужденное экономическое их сотрудничество между собой, а также с сопредельными и другими странами при условии максимально открытой экономики, а также государственной и общественной поддержки политики экономической интеграции.

Очевидно, что «максимально открытая экономика» и «экономическая интеграция» - это не только веление времени или тренды движения в современном мире, но и учет исторического опыта, например, двух Корей. Правда, открытость предусматривает разные ее формы, и, как опять же свидетельствует история государств, эффективна и продуктивна она только при условии наличия необходимого уровня качества человеческого капитала. Это во-первых. И государственного эгоизма, и даже цинизма. (Следует, видимо, сделать оговорку – речь идет о ЗДОРОВОМ эгоизме и ЗДОРОВОМ цинизме. Правда, что это такое - вопрос не риторический.) Это во-вторых.

В данном контексте более чем актуально введение в понятийный аппарат общественности и в систему принятия государственных решений следующего конструкта, обладающего, наверное, практически всеми признаками как идеологии, так и методологических основ политической экономии.

Суть рекомендации заключается в осмыслении того, что суверенное политическое пространство Центрально-Азиатских стран жестко ограничивается государственными границами, а экономическое (включая таможенное) – границ таковых иметь не должно. Например, необходимым для развития экономическим пространством для Кыргызстана является, по крайней мере, регион Центральной Азии. С точки зрения государственного целеполагания и совокупности национальных интересов такой понятийный подход или концепция не должны и не могут рассматриваться как отвлеченное либо абстрагированное представление о реальной экономической целесообразности. Именно поэтому во внешнеполитической повестке стран региона одним из наиболее важных вопросов должен быть вопрос о Центрально-Азиатской, а в более широкой географической интерпретации - евразийской интеграции.

У Центральной Азии может быть несколько пространств сотрудничества.

Первое – собственно Центрально- Азиатская модель при партнерстве с внерегиональными акторами. Этот вариант, наверняка, может рассматриваться как наиболее оптимальный, но не самый перспективный, в том числе и с точки зрения возможности осуществления.

Известно, что попытки создания такого рода региональных структур уже были, правда, оказались безуспешными. Последнее, как негативный результат деятельности центральноазиатских государств, на наш взгляд, связано все-таки в большей степени с проблематичностью формирования истинных ценностных емкостей и приоритетов, совокупности национальных интересов и полноценности национальной государственности. И, очевидно, их последующим влиянием на возникновение внешнеполитических дискурсов, обширность лакун и нестратегический характер международной политики Центрально-Азиатских стран. К сказанному добавлю лишь то, что известное изречение Гегеля: «Политика – концентрированное выражение экономики», - верно для всех, но, правда, не для всех верно другое, что концентрированное влияние персонифицированной политики на развитие экономики не всегда играет позитивную роль.

Другая проблема региона в том, что Центральная Азия как целостный геополитический и геоэкономический регион никогда не существовала. Во всяком случае, последние два-три столетия как самостоятельный игрок на евразийском (в географическом смысле) пространстве Центральная Азия заметна не была. А сегодняшняя Центральная Азия – это некое инерционное наследие СССР.

На настоящий момент уже просматриваются различные подходы стран региона в том, как они себя позиционируют. Например, совершенно очевидно, что сегодня Туркмения позиционирует себя больше как прикаспийское государство, нежели Центрально-Азиатское, причем следует отметить, что в данном случае «прикаспийскость» не есть часть «центральноазиатскости». Также понятно и то, что Туркмению больше интересуют проблемы отношений с Азербайджаном и Ираном, чем с Таджикистаном и Кыргызстаном, если к последним вообще есть какой-то интерес. Таджикистан в настоящее время все больше и больше интересует южный вектор его отношений. Казахстан сегодня понимает себя больше как евразийское государство, чем Центральной Азии. В «чистом виде» Центрально- Азиатским государством является, наверное, только Узбекистан, который, кстати, является и единственной страной в регионе, имеющей границы со всеми остальными. Поэтому вопросы формирования региона – это проблема, в некотором смысле, отдаленного будущего и новых поколений. Но оно вероятно, как оказалось возможным, например, создание АСЕАН и т.д.

Следующий вариант выстраивания пространства сотрудничества – евразийская модель. Более развернуто об этой модели сказано в предыдущей статье, отмечу лишь два, на мой взгляд, принципиальных момента, первый из которых относится больше к проблеме теоретизирования, второй – к перманентно укрепляющейся практике.

Первый момент. Как это ни парадоксально, евразийская модель интеграции при всех ее недостатках, усеченности и так далее имеет больше шансов на имплементацию, нежели центральноазиатская. Последние два столетия Центральная (Средняя) Азия начиналась и заканчивалась в Москве (С.-Петербурге), и в том виде, в котором она существует сегодня, включая нынешний независимый статус стран региона, была сконструирована опять же в Москве. Инерционное политико-психологическое и историко-государственническое влияние геополитического проектирования, имевшее место в недалеком прошлом, достаточно велико до сих пор, причем не только в России, но и во всех без исключения центральноазиатских государствах, правда, с различной амплитудой восприятия и влияния и, разумеется, с различными перспективами. Очевидно, конечно, что через два-три поколения ситуация будет принципиально иной, но это будет уже другая история.

Подчеркивая особую роль России в проекте евразийского сотрудничества, отметим очень важное принципиальное изменение ее нынешнего статуса в отличие от ситуации стопятидесятилетней давности. Сегодня Россия – интегратор.

Второе - постепенное инкорпорирование в так называемое евразийское (именно евразийское, а не только центральноазиатское) экономическое пространство Китая, и становится все более очевидным, что процесс этот будет становиться все более масштабным и ускоряющимся. Предложенная в ходе визита в Центрально-Азиатские страны Председателем КНР Си Цзиньпином идея создания «экономического коридора Великого Шелкового пути» есть ни что иное, как некая схема-модель более тесного торгово-экономического и иного сотрудничества Китая со странами евразийского пространства, причем включая и страны-наблюдатели ШОС. Речь идет именно о сотрудничестве, а не об интеграции. Китай слишком самодостаточен и особо не нуждается в интеграции.

Сегодня понятно и то, что Китай на евразийском направлении будет двигаться без предложения каких-либо эктравагантных экономических интеграционных механизмов, но с аккуратным использованием своей нарастающей экономической мощи, без политических изощренностей, но с необходимым нажимом и напористостью.

Таким образом, евразийская модель постепенно начинает обретать черты некоего пространства экономического сотрудничества, в котором будут сосуществовать две-три заявленные либо действующие проектные модели. При таком развитии роль дипломатии, как двусторонней, так и многосторонней, будет заключаться в потребности максимально избежать провоцирования конфликтов, нивелирования возникающих противоречий и т.д. и не дать кому-либо извне соорудить что-то опасное на пространстве евразийского сотрудничества. Особая роль в этом смысле предназначена будущему Евразийскому экономическому союзу и Шанхайской организации сотрудничества, в том числе и объединенным усилиям этих двух структур.

Как должен в формирующихся геополитических и геоэкономических условиях вести себя Кыргызстан и какие приоритеты выстраивать? В данном случае речь идет именно о приоритетных направлениях внешнеэкономической деятельности, поскольку, разумеется, могут быть и неприоритетные.

Кыргызстан не является участником «трубопроводных схем», и, соответственно, «нефтегазовая» дипломатия, вернее, ее отсутствие - кажущийся, на первый взгляд, недостаток небольшой страны. К тому же пока Кыргызстан находится несколько в стороне от основных инфраструктурных систем мировой экономики. Поэтому возможности, которые определяют потребности страны, весьма сужены, но они есть, и их надо максимально использовать.

Из всех возможных приоритетов полагаю возможным выделить два, как я представляю себе, основных.

Первый. «Оседлание» Кыргызстаном экономической «оси» Россия – Казахстан. Об этой «оси» можно говорить как о постоянной константе политико-экономической жизни Евразийского континента и его «нависающем» влиянии на регион. Почему постоянной? Этому есть несколько объяснений и доводов. Во-первых, это самая мощная социально-экономическая и культурно-гуманитарная идентичность на пространстве бывшего СССР. Представляется, что эта модель идентичности для России более понятная, более бесконфликтная и более гармоничная, чем, допустим, даже российско-белорусская.

Историко-культурные, геоэкономические, политические, даже конфессиональные и многие другие основания такой идентичности позволяют говорить о том, что российско-казахстанское всеобъемлющее пространство в своем единстве будет сохраняться еще долго, тогда как остальные уже находятся на стадии расщепления и разрушения.

Именно поэтому в центре различных вариантов интеграции, предлагаемых в зоне бывшего СССР, всегда оказываются Россия и Казахстан, именно их политика в этом смысле является наиболее продвинутой и перспективной. Это имеет отношение к СНГ, ЕврАзЭс, ОДКБ, Таможенному союзу и т.д. Это и подчеркнутое совпадение позиционных документов, и реальные подвижки в построении интеграционных конструкций. Это во многом заметно и в позициях руководителей России и Казахстана.

С геоэкономической точки зрения российско-казахстанский альянс представляет собой нечто вроде континентального (евразийского) варианта североамериканской (американо-канадской) экономической зоны. В подобных объединениях совершенно очевидным образом просматривается компонент естественности, целесообразности и, в общем-то, некой даже искренней добровольности, имея в виду, что во многих не только экономических союзах существует проблема или тема вынужденности, участия с оговорками и т.д.

Российско-казахстанское направление экономической ориентации для Кыргызстана является действительно предпочтительным, во всяком случае, в предстоящие несколько десятилетий.

Некоторые доводы в пользу изложенного высказаны выше, и, видимо, необходимо их поименовать:

Историко-культурные основания сотрудничества.

Восприимчивость к критериям и основным ценностным емкостям экономической культуры друг друга.

Этнопсихологическая совместимость.

Общее лингвокультурное и образовательное пространство.

Общие (пока) политические ценностные ориентиры.

Второй. В отличие от российско-казахстанской суммы предпочтений и приоритетов китайское направление для Кыргызстана является практически новым, несмотря на некоторую мозаичную заполненность кыргызского информационного пространства о Китае, формирующую общественное мнение и влияющую на принятие решений на всех уровнях. Но китайское направление экономического сотрудничества является чрезвычайно важным для Кыргызстана. Сказанное – аксиома, несмотря на отсутствие системности, конструктивизма и лояльности в медленно формирующемся русле китайско-кыргызских отношений.

При вступлении в должность Председатель КНР Си Цзиньпин сказал очень важную фразу, которая актуальна и для Китая, и для Кыргызстана: «Китай должен больше узнавать мир, а мир должен больше узнавать Китай». Двигаясь по пути знакомства с Китаем, а процесс должен быть взаимным, необходимо аккуратно и деловито налаживать и развивать отношения между Кыргызстаном и Китаем.

В настоящее время Россия и Китай, равно как и другие страны, озабочены разработкой новых, адекватных новому времени моделей экономического развития. Существует ли возможность некой гармонизации необходимых для обеих стран и согласованных двумя сторонами элементов разрабатываемых в Москве и Пекине экономических концепций? Наверное, да. Для государств Центральной Азии, в том числе и для Кыргызстана, наверняка полезно и выгодно присмотреться к этим процессам.

Синтезируя (если это позволительно) оба приоритета, полагаю возможным высказать следующую метафору-модель для Кыргызстана: необходимо уметь воспользоваться представляющейся возможностью иметь два крыла – Россию и Китай – для того, чтобы «подняться в воздух».

Следите за нашими новостями на Facebook, Twitter и Telegram

Показать все новости с: Си Цзиньпином

10.10.2013 19:08

Политика

Система Orphus

Правила комментирования

comments powered by Disqus

Материалы по теме:

телеграм - подписка black
170 см

рост президента Казахстана Н. Назарбаева

Какой вакциной от коронавируса Вы предпочли бы привиться?

«

Декабрь 2024

»
Пн Вт Ср Чт Пт Сб Вс
            1
2 3 4 5 6 7 8
9 10 11 12 13 14 15
16 17 18 19 20 21 22
23 24 25 26 27 28 29
30 31