езультаты выборов в Меджлис Туркменистана, состоявшихся 26 марта 2023 года, пока не объявлены официально, но неожиданностью стать не должны. Эксперты уверены, что новый парламент будет инструментом решения внутриполитических задач и не будет иметь реального влияния на внешнеполитический курс Туркменистана. Что может заставить Ашхабад отказаться от политики неприсоединения к региональным объединениям – в интервью Ia-centr.ru рассказала заведующая сектором Центральной Азии ИМЭМО РАН Дина Малышева.
 

- Что должно произойти, чтобы Туркменистан отказался от политики неприсоединения страны к любому из интеграционных объединений?

- Из своего международно-политического статуса Туркменистан извлекает максимальные выгоды. Отказ страны от «постоянного нейтралитета» едва ли возможен как в краткосрочной, так и в среднесрочной перспективе. В теории подобный отказ может произойти в двух случаях.

Первый случай - приход к власти в стране нового политического руководства - противников политики неприсоединения. Но это представляется маловероятным: позиции нынешних властей выглядят достаточно устойчивыми. Партнеров Туркменистана, включая Россию, его нейтральный статус тоже вполне устраивает.

Вторая опция - прямая военная угроза. Она может исходить в основном от Афганистана. Однако, учитывая прошлый опыт мирного сосуществования Туркменистана с правительством «Талибана»* времён 1996 - 2001 годов, можно предположить, что и с «Талибаном*-2», установившим в 2021 году в Афганистане свою власть после бегства из страны американцев, Ашхабад сумеет найти общий язык.

- Если Ашхабад решится на изменение законодательства, в какой форме это пройдёт? В какую риторику будет облечено?

- При нынешнем руководстве Туркменистана кардинального изменения внешнеполитической доктрины Туркменистана не произойдет. Тем более не будут предприниматься шаги по отказу от статуса «постоянного нейтралитета» вне зависимости от того, какие отношения будут складываться у официального Ашхабада с внешними игроками - с Запада или с Востока. Что касается изменения законодательства, то этот процесс едва ли станет отличаться от того, что уже наработано Туркменистаном в сфере внутренней политики.

Законодательные изменения, если они понадобятся для внесения изменений и дополнений в Конституцию Туркменистана, будут осуществляться привычным способом - изданием указов и принятием конституционных законов.

В поддержку гипотетических президентских предложений по изменению Конституции может быть организовано также голосование в парламенте: так было в январе 2023 года в связи с инициированной верховной властью реорганизацией парламента Туркменистана из двухпалатного в однопалатный.

Что касается риторики, то едва ли власти откажутся от привычных утверждений о том, что изменения политической системы Туркменистана направлены, как это сказано, например, в «Указе Президента Туркменистана о Председателе Халк Маслахаты Туркменистана» от 21 января 2023 года, на развитие «демократического правового и светского государства, всестороннего развития и укрепления международного авторитета неза­висимого нейтрального Туркменистана, упрочения единства общества, согласия и сплочённости народа» и пр.

- Как гипотетический отказ от неприсоединения скажется на отношениях страны с КНР?

- КНР сама в известном смысле стремится к равноудалённости в мировых делах, к многовекторному взаимодействию с другими участниками международного процесса. Такой своеобразный подход можно обнаружить, к примеру, в статье председателя КНР Си Цзиньпина в «Российской газете» от 20 марта 2023 года, приуроченной к государственному визиту китайского лидера в РФ. Эта статья акцентирует среди прочего внимание на том, что российско-китайские двусторонние отношения «основываются на принципах неприсоединения, неконфронтации и ненаправленности против третьих сторон».

Основания, на которых зиждется китайская внешнеполитическая доктрина, по отдельным направлениям соотносятся с устремлениями Туркменистана оставаться нейтральным государством, не отторгая их.

Если все же предположить, что Туркменистан уступит давлению Турции и станет членом ОТГ, то на статусе «постоянного нейтралитета» Туркменистана это, скорее всего, серьезно не скажется, поскольку ОТГ не является военной структурой.

Но вот Китаю такой внешнеполитический разворот Туркменистана в сторону Турции вряд ли придется по душе.
Во-первых, у Китая с Турцией существуют серьезные разногласия по проблеме населяющих преимущественно китайский Синьцзян тюркоязычных мусульман-уйгуров. Их, как считают в Турции, на Западе и в ряде мусульманских стран, Китай подвергает преследованиям.

Полноценное участие Туркменистана в ОТГ, где Турция лидирует, будет расценено Пекином как недружественный шаг по отношению к нему самому.

Во-вторых, Китай завязал на себя практически полностью газовый экспорт Туркменистана и не заинтересован в появлении конкурентов. Турция же планирует направить туркменские газовые потоки по выгодным для нее маршрутам - проектируемому Транскаспийскому газопроводу в первую очередь - и становится, таким образом, соперником Пекина. Примет ли Туркменистан во внимание эти озабоченности Китая при формировании новых отношений с ОТГ, покажет время. Пока многое говорит о том, что Туркменистан постарается сохранить в ОТГ свой нынешний статус. 

* Организация, деятельность которой запрещена в России

Следите за нашими новостями на Facebook, Twitter и Telegram