«ВЭС 24» продолжает публиковать большое интервью с директором Центра исследовательских инициатив «Ma'no», политологом, аналитиком Бахтиёром Эргашевым о главных событиях в Узбекистане и России в 2023 году и политических прогнозах.
Как западники превращают мух в слонов
- Как бы вы оценили влияние мировых игроков в образовательной сфере? Ведь понятно, что формирование лояльных социальных групп, начиная со студенческой скамьи – приоритетная задача любой «мягкой силы».
- Знаете, сколько студентов из Узбекистана обучаются в США? Около тысячи… Для страны с 36-миллионным населением – ничто. Чуть больше тысячи наших студентов обучаются в Китае. В Великобритании… ну хорошо если несколько сотен. Сколько-то в Чехии. Весь коллективный Запад вряд ли наберет больше 10 тысяч студентов из Узбекистана. В российских вузах обучаются, если исходить из данных 2022 года, 43 тысячи студентов. Российская квота на бюджет для республики что-то около тысячи. Слушайте, это настоящая армия! Итак, 10 тысяч против 43 тысяч студентов. Чья образовательная «мягкая сила» сильнее?.. Российская! Но есть проблема – не умеют ни Россия, ни Узбекистан, ни другие страны постсоветского пространства превратить эти объективные показатели в маркетинг, привлекательный нарратив, да просто рассказать об этом интересно и увлекательно. То есть трансформировать свое явное конкурентное преимущество в «мягкую силу».
Только два или три года назад возникла идея создания в Узбекистане Ассоциации выпускников российских вузов. Как действуют американцы? В первый же год выпуска из какого-нибудь третьесортного вуза США студентов организовывают в некие объединения. Допустим, три узбека туда поехали, обучились… их три человека всего на всю республику! Но ассоциация есть. Вот вам и социальные группы – небольшие, но весьма активные, - проводящие нужную условным заказчикам повестку и интересы. Грамотная работа? В высшей степени! И Россия, и Узбекистан в этом смысле потеряли очень много времени, которое могли бы потрать на формирование взаимной лояльности.
Давящая на голову чалма Мехмеда II
- А как бы вы оценили влияние Турции на регион, Бахтиёр Исмаилович? И с точки зрения «мягкой силы», и с точки зрения политических практик. Скажем так, сколько в эрдогановском неоосманизме фантазий, а сколько реализма?
- Когда Узбекистан вступил в Совет тюркоязычных государств, который позже был преобразован в Организацию тюркских государств, я говорил о том, что большой пантюркистский проект выстраивается не на экономических основаниях. В нем очень много идеологии, много гуманитаристики в смысле языка и лингвистики. Это к вопросу о реализме… Узбекистан вступил в ОТГ в 2018 году с четкими задачами, недвусмысленно высказанными нашим политическим классом: в рамках ОТГ нам интересны экономические проекты, инвестиции и модернизация. То есть очень понятные, прикладные вещи. Как эксперт оговорюсь, что сейчас мы видим внутри организации как бы два полюса: это, понятно, Турция и часто примыкающий к ней Азербайджан, назовем это западный полюс, и есть центральноазиатское ядро, которое под Турцию не полезет. Да, дружим, да, торгуем, но не более.
Хотя, разумеется, нельзя отрицать, что Анкара за последние годы совершила серьезный рывок. На третьем месте по количеству совместных предприятий в регионе после Китая и России располагается именно Турция. Это правда. Но обратите внимание, более 80% турецких предприятий или предприятий с турецким капиталом представляют сферу услуг. Важно понимать, что Турция не может дать технологии – их у нее просто нет. Рестораны - да, торговые дома и развлекательные центры - да, но нам нужны заводы, нужны технологии. Турция, повторю, их дать не может. Поэтому за очень большой пиар-составляющей этого большого тюркского проекта я пока не вижу главного: экономики, инвестиций, технологий. А если нет серьезных, базовых оснований, значит этот проект в значительной степени висит в воздухе, по крайней мере, пока.
Между светскостью и радикальным исламом
- Нет опасений, что Турция под сурдинку гуманитарного сотрудничества и тюркского братства экспортирует в регион ислам, скажем так, находящийся на грани радикализма?
- Очень важная тема. На самом деле все страны Центральной Азии переживают сегодня очень серьезное и все более усиливающееся, пока латентное, но совершенно очевидное противостояние двух стратегических линий: фундаменталистких, в чем-то радикальных мировоззренческих концепций и сторонников светского развития. И это противостояние можно увидеть на каждом шагу: в каждом подъезде, в каждом дворе, на каждой свадьбе. И если присовокупить к нему турецкий фактор – а в Турции, как вы знаете, радикальные исламистские течения чувствуют себя сравнительно свободно, в конце концов сам Эрдоган выходец из «Братьев-мусульман», - то риски в регионе возрастают многократно. Турция предлагает своего рода размывание светских основ государства, но для нас это неприемлемо еще и потому, что мы приняли новую редакцию конституции, в которой четко закреплен светский характер власти в Узбекистане. Турецкая модель в том изводе, в котором она актуализируется в регионе, разделяет общество на модернизаторов и антимодернизаторов, на сторонников светских практик и сторонников шариата. В регионе возникают и крепнут группы людей, которые, пока негромко, но уже настойчиво кивают в сторону, например, Афганистана и говорят: мы хотим также. Это очень серьезно.
Турецкая модель – и идеологически, и политически – не является родственной странам региона просто исходя из исторических реалий. Османская империя не доходила на восток далее Каспийского моря. Между Турцией и регионом всегда стоял Иран – настоящая стена, не дававшая Турции идти в Центральную Азию. Да, времена изменились, и сегодня в эпоху глобализации у Турции больше возможностей для проникновения в различные сферы жизни региона, но и Иран никуда не делся, и элиты в Центральной Азии разные. Принимать турецкий пакет предложений полностью без изъятий никто не хочет. А вот ограничить турецкое влияние многие хотят. И даже такое, может быть, несерьезное на первый взгляд решение узбекистанских властей как поддержка собственного кинопроизводства - создание сериалов и прочего развлекательного контента – это весьма тонкий намек на толстые обстоятельства. Турецкие сериалы, безусловно, являющиеся пусть и своеобразным, но вполне эффективным инструментом «мягкой силы», начинают немного подвигать.
Правила комментирования
comments powered by Disqus