«ВЭС 24» продолжает публикацию большого интервью с директором Центра исследовательских инициатив «Ma'no», политологом, аналитиком Бахтиёром Эргашевым. В этой части речь пойдет о региональной безопасности.
Кто горазд в гаранты
- Тема безопасности – одна из ваших профильных. Кто из мировых игроков сегодня главный экспортер безопасности в регионе?
- Данная тема находится в сфере моих интересов по крайней мере с 1995 года, когда я пришел младшим научным сотрудником в Институт стратегических исследований. С этого времени я занимаюсь вопросами национальной и региональной безопасности. Отвечая на ваш вопрос - сегодня и институционально, и через систему двусторонних отношений, и через военно-техническое сотрудничество в сфере вооружений и ПВО гарантом безопасности в регионе является Россия. Институционально – через ОДКБ, а в двустороннем формате – это как, например, в случае с Узбекистаном. Республика в ОДКБ не входит, но зато имеет пакет соглашений о всеобъемлющем военно-техническом и политическом сотрудничестве с Россией. К слову, эти договоренности были подтверждены в ходе недавнего визита президента республики в Москву. Таким образом, через указанную архитектуру безопасности, включая военные базы РФ в Кыргызстане и Таджикистане, а также объединенную систему ПВО, именно Россия держит ключи стабильности в регионе. Но вместе с этим, если смотреть на ситуацию метафорически и представить себе безопасность в виде зонтика в руках у России, то с недавнего времени мы можем констатировать, что свой зонтик раскрывает над регионом и Китай.
Важно отметить, что после того, как американцы убежали из Афганистана, возможности для проекции военной мощи в этой части Евразии, в Центральной Азии в частности, у американцев и Запада в целом дико сузились – ближайшая военная база у них располагается в Катаре. Но, поверьте, никто из коллективного Запада не оставил идеи о своем возвращении в том или ином в виде в регион. Контртеррористические центры, биолаборатории, учебные программы и совместные учения, попытки привязать к собственным вооружениям, которые нужно обслуживать через долгосрочные договоры – все это инструменты западного воздействия на регион в сфере безопасности.
Итак, если смотреть на шахматную доску в целом, то игрока три: Россия, Китай и Запад. Является ли Турция частью западного проекта в данном контексте – это сложный вопрос. У султана своя игра, посмотрим, что у него получится. Вообще о кульбитах Эрдогана надо книги писать, захватывающее зрелище.
Де-факто, да, де-юре, нет – риски конфигурации
- Давайте об Афганистане поговорим. Очевидно, что Талибан старается как-то наладить мирную жизнь и абстрагироваться от своего предыдущего имиджа. Вы рассматриваете перспективы признания Эмирата на международном уровне? Например, через институциональные механизмы ШОС.
- Когда 15 августа 2021 талибы захватили Кабул, у меня было большое количество статей, интервью, через которые красной линией проходила одна мысль: очередной проект модернизации Афганистана по западному образцу провалился. Антимодернисты и консерваторы победили. Вся текущая ситуация говорит нам, что талибы пришли всерьез и надолго, в отличие, например, от ситуации 1996 года. Это первое, что необходимо понимать. Де-факто талибов признали все. Если уж переводить дискурс в строгую политологическую терминологию, то скажем так: с правительством Исламского Эмирата Афганистан, сформированным военно-политическим движением Талибан, сотрудничают все страны-соседи, взаимодействуют все глобальные политические силы и – это важно – международные организации. Повторюсь, де-факто.
Когда Талибан признают де-юре?.. А вот это вопрос очень долгий. Талибан уже сделал все возможные, по крайней мере, какие в его силах, реверансы международному сообществу, чтобы их признали. У талибов есть определенные красные линии, за которые они никогда не зайдут. И даже если бы кто-то в Кабуле из условно светского правительства и хотел бы зайти за эти линии, им не даст это сделать кандагарская шура во главе с эмиром. Таким образом, образование для женщин, создание инклюзивного правительства с включением всех этносов страны – с этим все сложно. Еще раз – что талибы могли, они уже сделали. Иначе говоря, мировому сообществу с его требованиями женской эмансипации, инклюзивности и равноправия придется заткнуться. Получается конфигурация, когда не одна из сторон не может сделать следующего шага, поскольку исчерпаны лимиты доброй воли с обеих сторон. Следовательно, мы очень долго будем наблюдать ситуацию де-факто.
ШОС, конечно, будет работать с Афганистаном, но это будет неофициально. И другие организации будут работать. Никто не против совместной работы. Пожалуйста, будем общаться, будем встречаться в Самарканде, Москве, Ташкенте, Казани. Там, где получается, будем взаимодействовать, но не более того. Не надо думать, что формат де-факто самодостаточен. То, что нет официального признания Эмирата, мешает сотрудничеству по огромному комплексу вопросов. Например, отсутствие юридического признания правительства в Кабуле мешает странам Центральной Азии переговорам с Афганистаном по водным поросам. Он не может стать членом межгосударственной водохозяйственной комиссии Центральной Азии, а раз не могут этого, значит, и подписать Алматинское соглашение о принципах вододеления Амударьи он не может. А это в свою очередь означает, что наши переговоры с Кабулом по этим вопросам так и будут носить полуподпольный характер. Понятно, что такой характер переговоров не в состоянии произвести механизм, который гарантировал хоть что-нибудь на сколько-нибудь продолжительное время.
Войны за реки
- Можно сказать, что возникает ситуация, при которой как бы консервируется и неустойчивый статус Афганистана, и риски, с этим связанные?
- Просто к рискам, имеющим отношение к военно-технической безопасности, миграции, наркотрафику, добавляются водные вопросы. Активная, скажем так, гидрологическая деятельность Афганистана со строительством разного рода объектов, включая строительство ГЭС и регулирование стока Пянджа, несет существенные риски для всего региона. Если так будут обстоять дела, то гидродефицит у всех нижележащих государств будут только обостряться. Для нас это архиважный вопрос. Тут надо понимать, что страны Центральной Азии продолжают в значительной степени оставаться аграрными странами с сельским хозяйством, базирующимся на поливном земледелии. Оно, к сожалению, еще и не особенно эффективно – значительная часть воды просто теряется в ирригационных системах. Таким образом, водные вопросы со временем могут становиться еще более острыми.
Я вспоминаю слова Ислама Абдуганиевича Каримова, который еще в 2012 году говорил о том, что причиной больших войн в регионе может стать вода. Не хотелось бы, чтобы эти слова оказались пророческими, но, увы, вероятность этого есть.
Правила комментирования
comments powered by Disqus