Нарратив о «независимости» является одним из ключевых в формировании национальных идентичностей центральноазиатских республик. Одновременно с этим подобный нарратив намекает на постколониальный характер развития. Об эволюции понятия «независимость» в Центральной Азии читайте в статье Абдуазиза Алимджанова. Подробнее — в материале ia-centr.ru. 

Понятие «независимость» в советское время

Понятие «независимость» в советскую эпоху сильно отличалось от современного и общепринятого. Нарратив о «независимости» в СССР имел чисто идеологический подтекст. Под «независимостью» в первую очередь имелось в виду освобождение от империализма и капитализма. В то же время во внешней политике СССР нарратив о «независимости» имел более традиционное определение: приобретение отдельным государством или народом самостоятельности и собственного государственного образования. Этот нарратив активно использовался во внешней политике против колониальных держав в пользу национального освобождения их колоний.

Примечательной является популярность нарратива о «независимости» среди представителей центральноазиатской интеллигенции на всём протяжении существования СССР. Однако в своих произведениях они не имели в виду национальное освобождение от СССР, а скорее национальное возрождение в науке и культуре в пределах СССР.
Интеллигенция в республиках могла даже подвергнуть центр критике за недостаточное ведение антиколониальной политики в своих республиках. Это сильно отличается от критики советского центра в центральноазиатских республиках через призму национализма на современном этапе.

Во время образования Содружества Независимых Государств определение «независимости» приобрело окончательный вид: обретение независимости национальными республиками, что и отражено в названии объединения.

Понятие «независимость» в постсоветскую эпоху

Парадоксально, но антиколониальный дискурс достался центральноазиатским республикам от СССР, так как центр активно участвовал в процессе нациестроительства в союзных республиках. Однако сильно изменилось направление этого дискурса в сторону критики почти всего советского.

В речах центральноазиатских лидеров обретение независимости после распада СССР нередко подается как завершение процесса формирования нации и как наивысшая точка развития. При этом часто используется нарратив о «борьбе» на пути к независимости, несмотря на то что в случае с центральноазиатскими республиками независимость скорее была навязана обстоятельствами.

Для концептуализации нарратива о «независимости» лидеры республик обращаются к истории, некоторые элементы которой могут приобретать скорее мифический характер. Причем это касается как нарративов о пространстве, так и о времени.

Меньше всего такая тенденция замечена в Киргизии, где в речах президентов значительно реже используются нарративы о «древней родине» или «тысячелетней истории». Они чаще концентрируются на современном этапе своего развития.

При этом, если учитывать широчайшее разнообразие героев, событий и других элементов в рамках концепта о «независимости» (древность, борцы за независимость против греческих/арабских/монгольских/российских завоевателей, СССР, современность, ислам, демократия, арийцы и т. д.), не приходится говорить о концептуализации нарратива.

Таким образом, нарратив о «независимости» несколько раз менялся в странах Центральной Азии. И на данном этапе он всё еще нуждается в концептуализации. Важным в этом направлении является формирование причинно-следственных связей вокруг распада СССР, однако использование постколониальных категорий делает это невозможным.

Следите за нашими новостями на Facebook, Twitter и Telegram