Последней новостью евразийского интеграционного процесса в ушедшем году стало "minority report" Назарбаева по вопросу вхождения Армении в Таможенный Союз. В ходе заседания Высшего евразийского экономического совета Астана предложила прояснить вопрос о том, будет ли граница Таможенного Союза проходить по государственным границам Армении, или по факту включит территорию Карабаха. Несмотря на то, что Астана подписала «дорожную карту» без письменно документированных предусловий, данный вопрос, по словам Назарбаева, остается открытым. Судя по смыслу его выступления, в ближайшие месяцы Астана сформулирует союзникам свое «особое мнение» в официально-документированной форме.
Не буду пересказывать правильные слова, сказанные коллегами, о тюркской солидарности, о внешнеполитической осторожности Астаны в отношении сепаратистских конфликтов (схожая по смыслу позиция Назарбаева ранее озвучивалась в отношении Грузии). По горячим следам заседания Евразийского совета появились комментарии, что высказывание Назарбаева сделано им «для галочки», чтобы не осложнить отношений с Баку, по всем показателям более ценным вектором, нежели ереванским (здесь и товарооборот, и транзит нефти и т.д). Еревану, такая интерпретация слов Назарбаева компенсировала раздражение, вызванное самим фактом высказывания. В любом случае, учитывая, что устное особое мнение Астаны вряд ли на практике сильно затормозит процесс подготовки членства Армении в ТС, не думаю, что есть повод для серьезного беспокойства сторонников, либо наоборот, для злорадства со стороны противников евразийской интеграции Армении. Понятно, что Баку не сможет заблокировать вступление Армении в ТС.
Однако, если рассматривать Азербайджан даже не в числе потенциальных участников евразийской интеграции, пусть и в отдаленной перспективе, а просто, в качестве очень важного экономического партнера союза, то необходимо начать выработку различных вариантов решения проблемы фактической инклюзивности карабахского хозяйства в составе армянской экономики. Высказывания Назарбаева о проблемах интеграционных проектов не делаются «для галочки», а напротив, усиливаются его авторитетом старейшины этого постсоветского геополитического проекта. Не будем забывать, что Назарбаев один из его авторов и идеологов, а сама евразийская комиссия (ЕЭК) имеет пропорциональную долю казахстанских чиновников.
В контексте обсуждения карабахской таможенной проблемы, нужно добавить несколько соображений о роли Казахстана в евразийском процессе. Механизмы политэкономической интеграции объективно сконцентрированы в руках России: это кредиты, не обусловленные реформами и жестким внешним контролем; это доступ к российским рынкам (труда, потребительских услуг, сбыта аграрной продукции); и конечно, скидки на энергоносители. Казахстан, в свою очередь, по определению не может перехватить институциональное лидерство в этом «россияцентричном» процессе.
Тем не менее, Астана имеет один, пока еще не вполне активированный ресурс – она может эффективно представлять в ТС интересы третьих стран (для этого имеются все необходимые инструменты, включая посты в Евразийской комиссии). В особенности этот ресурс может проявиться, когда речь будет заходить о странах тюркского и шире, мусульманского мира. Неформальный статус Назарбаева как старейшины евразийского клуба президентов (т.н. «национальных лидеров») усиливает данный трек. Он может позиционировать себя и как лоббист интересов третьих стран.
Но он может выступать и арбитром в тех тонких случаях, когда тактические интересы Москвы сталкиваются с будущими стратегическими перспективами. Какой либо официальный формат сотрудничества Азербайджана с ТС, включая даже членство, нельзя снимать с долгосрочной повестки будущих десятилетий. Без особого мнения Назарбаева, непростое отношение Баку к Таможенному Союзу получило бы дополнительный импульс раздражения. Нужно учитывать, что интеграционные проекты создают корпорации национальных бюрократий стран участников. Иными словами, во главу ставится сочетание интеграции с интересами национальной политики и структур государственного капитализма, и лишь во вторую очередь, интересы частного бизнеса. Отсюда и такое обостренное внимание к вопросам «статусов», которые порой не имеют прямого отношения к торгово-экономическим потокам (например, дебаты относительно того, где разместить управленческие структуры). Поэтому Астана прекрасно понимает, какой чувствительный вопрос возник в связи с интеграцией карабахского хозяйства.
Россия стремится репрезентировать ТС на весь мир. Евразийская комиссия расширяет свои контакты с другими интеграционными и таможенными союзами, ведет переговоры с целым рядом стран от Вьетнама до Чили. Постепенно будет возникать формат Соглашений о зоне свободной торговли ТС с игроками крупнейших мировых экономик. В тоже время, вряд ли они станут полноценными членами ТС и евразийского ЕЭП. Для них, скорее всего, будет выработан статус наподобие ассоциации к ЕС (т.е. более продвинутый, чем нынешний статус наблюдателя в ТС). Если рассуждать перспективами пятнадцати-двадцати лет, Казахстан выбрал практически беспроигрышную позицию быть представителем в ТС тюркских и исламских государств.
Если вынести за скобки государства СНГ, то наиболее интересными для сотрудничества с ТС могли бы стать страны черноморско-средиземноморского региона. В частности Турция и Кипр, Греция, а также Израиль. При этом тройка Кипр-Турция-Греция имеет свой этно-территориальный конфликт (непризнанная республика Северный Кипр). Поэтому, на примере Баку и Еревана можно разобраться, как отработать согласование режимов поставок с конфликтных территорий с политическими позициями участников и потенциальных членов ТС.
Теперь, собственно к проблеме инклюзивности карабахского хозяйства внутри экономики Армении, в свою очередь, вступающей в ТС. Проблема в том, что разрешить аналогичные экономические конфликты не берутся и другие торговые объединения, включая ВТО.
Если посмотреть на историю претензий грузинских властей к российским по хозяйственной деятельности в Абхазии, то все они направлялись по линии конкретных ведомств или по адресу конкретных компаний и бизнес структур, и за редким исключением подавались заявления на рассмотрение отраслевых международных структур. Например, по вопросам работы компаний мобильной связи, по вопросам систем банковских переводов, или продажи недвижимости, включая ее рекламу. Так, например, в 2007 году Международная организация по борьбе с финансовыми злоупотреблениями (ФАТФ) обсуждала вопрос нелегальной деятельности филиалов российских банков в Абхазии. Тогда, Тбилиси подал в «черный список» более 40 банков России. Самостоятельного эффекта эти действия, как правило, имели мало. Но в сочетании с российским торговым эмбарго в отношении Абхазии с 1996 вплоть до начала 2008 года, Тбилиси удавалось создать негативную инвестиционную репутацию Абхазии, повысив и без того имевшиеся риски.
Собственно сейчас, Баку волнует вопрос, что сделать для того, чтобы не допустить выход производителей сырья Карабаха на внешние рынки (материалы строительных карьеров, экспорт руды золота, экспорт фруктово-плодовой продукции и т.д.), и как не допустить прихода туда внешних инвесторов и поставщиков услуг?
Раньше с этим явлением Баку боролся дипломатическими нотами МИД, по отдельным выявленным случаям. Соответственно внешнеполитические партнеры Баку данную проблему рассматривали как сугубо азербайджанскую в рамках какого-либо сегмента двусторонних отношений. На многосторонний уровень эта тема акцентировано-остром виде не выходила.
В свое время, деятельность и возможности Экономического суда СНГ, в компетенции которого рассматривать подобные вопросы, оценивались весьма скептически как Арменией, так и Азербайджаном. Баку в период политического кризиса не подписал Соглашение о статусе Экономического Суда СНГ (от 6 июля 1992 года). С другой стороны, ряд соглашений в рамках ЗСТ СНГ 1994 года, подписанных Азербайджаном прописывали обязательства решать спорные вопросы, связанные с его толкованием и выполнением путем обращения в Экономический Суд СНГ. В 2006 Армения, а в 2009 году Молдова, денонсировали свои соглашения о статусе Суда, объяснив это тем, что его решения носят декларативный и рекомендательный характер. Делать какие-то утверждения относительно возможности решать подобные вопросы инструментами Экономического суда теперь невозможно.
Справедливости ради нужно сказать, что Экономический Суд СНГ достаточно эффективно проявлял себя в разрешении хозяйственных споров между госструктурами Беларуси и России, России и Казахстана, Казахстана и Киргизии.
Можно задаться вопросом, почему эта тема не всплывала в рамках Соглашения о ЗСТ СНГ от 1994 года, подписанного и Ереваном и Баку. Ответ более-менее ясен, участники того соглашения стремились в первую очередь зафиксироваться в зоне беспошлинной торговли с Россией для поддержания свих национальных экономик (подавляющее число соглашений о беспошлинной торговле носило именно двусторонний характер с Россией). К тому моменту появились масса тарифных и нетарифных ограничений, масса взаимных барьеров при одновременном падении внешних таможенных границ. В то время как продукция бывших советских республик была востребована в основном у соседей (в большей степени Россией), а не на внешних рынках. Поэтому тему инклюзивности конфликтных территорий системно не поднимали на уровень многостороннего обсуждения. Было не до этого. Но впоследствии такие попытки все-таки были.
К примеру, когда в 2002 году начались обсуждения следующего этапа соглашений о ЗСТ СНГ, каждая страна привнесла свой список требований. Позиция Баку среди прочих тем, указывала и вопрос статуса карабахской экономики в СНГ как проблему. Эта тема дополнительно осложнила переход Азербайджана к многостороннему режиму свободной торговли. Кстати, накануне 2014 года Узбекистан ратифицировал соглашение о ЗСТ СНГ от 2010 года. Однако для Баку по-прежнему не ясны преимущества и возможности этого соглашения. Таким образом, Азербайджан и Туркмения две страны в СНГ не подписавшие режим свободной многосторонней торговли. Тем не менее, Баку благодаря двусторонним соглашениям пока имеет одинаковые с другими членами ЗСТ СНГ условия в торговле с Россией. Вопрос – надолго ли останется это промежуточное состояние. Возможно, что сертификаты СТ-1, подтверждающие для таможни происхождение товаров в странах СНГ будет действовать только для ЗСТ СНГ 2011 года. И это, конечно, осложнит выход азербайджанских компаний на российский рынок, поставив их в более сложные условия по сравнению с армянскими производителями.
Карабахская экономика не существует в качестве отдельного субъекта. Между Арменией и Карабахом отсутствуют таможенные посты, не взимаются платежи, соответственно местный бюджет никак не связан с экспортными или импортными операциями, а пополняется за счет прямых дотаций из армянской экономики и прочих прямых вливаний. В этом главное отличие карабахской хозяйственной жизни от ситуации в Абхазии и Южной Осетии до августа 2008 года. Данные республики до сих пор имеют таможни, и до недавнего времени, их экспортно-импортные операции облагались внутренними пошлинами. Это позволяло России соблюдать и формальный нейтралитет и по возможности регулировать товарные потоки, включая организацию торгового эмбарго (мало кто помнит, но под запретом Роспотребнадзора были, в том числе, и абхазские вина). Ереван, очевидно, проводит другую политику и не собирается менять сложившуюся ситуацию полного симбиоза армянской и карабахской экономики.
Возможные сценарии развития этой, в принципе, тупиковой темы могут быть следующие.
Первый, Баку будет продолжать делать жесткие заявления по лини администрации президента и МИДа, но не прилагать активных действий для принуждения ЕЭК к консультациям по этому вопросу. Соответственно тогда, особое мнение Назарбаева останется без развития.
Второй сценарий предполагает более активную позицию официального Баку и азербайджанских компаний (российских юридических лиц) в юридическом пространстве РФ. В частности, могут быть попытки исков внутри российского арбитража по факту присутствия карабахских торговых марок на территории РФ (к примеру, партнером карабахского "Арцах Фрут" является российское ООО "Арцах-Русь"). Перспективы таких исков весьма туманные, но сам факт их наличия может обогатить опыт юридического взаимодействия внутри ТС.
Третий сценарий может быть следствием второго и предполагает взаимные сближения и компромиссные варианты для «сохранения лица». Возможно, в ЕЭК будет выработана специальная форма оформления армянских товаров в рамках фитосанитарных сертификатов и сертификатов страны происхождения, где будет прописано, что данные товары или сырье не произведено на территории НКР. Конечно это лишь административная уловка трудно реализуемая на практике, однако она позволит на определенный период снять возникающие трения.
Правила комментирования
comments powered by Disqus