«Локальные конфликты на территории Центральной Азии были взаимосвязаны слухами, агитацией отдельных активистов, общим возбуждением, что создавало «эффект домино»», - заявил профессор Европейского университета в Санкт-Петербурге, доктор исторических наук Сергей Абашин в беседе с корреспондентом StanRadar.com.
Эксперт отметил, что он никогда специально не занимался изучением событий 1916 года, но в его исследованиях Российской империи и советского периода эта дата так или иначе всплывала, что заставляло его смотреть материалы и читать работы, с этими событиями связанные.
«Могу повторить за многими другими специалистами, что восстание 1916 года – это очень сложное и многоплановое явление. Оно происходило как серия где-то стихийных, где-то более организованных локальных беспорядков, которые в той или иной степени затронули все регионы Центральной Азии. Из этого следует, что мы должны видеть и некие общие условия этих событий, и конкретные контексты каждого из них», - сказал он.
Аналитик подчеркнул, что к числу общих факторов, спровоцировавших восстание 1916 года, можно отнести сам колониальный характер российской имперской власти, которая была внешней, во многом чуждой - по языку, религии, культурным привычкам и абсолютно доминирующей, основанной на военном могуществе, силой.
«Это не означает, что российская власть всегда действовала только во вред местному населению, не учитывала его интересы и не пыталась привлечь местных жителей к разным формам самоуправления. Любая колониальная власть заинтересована в том, чтобы поддерживать некоторый баланс, но при этом она не перестаёт быть колониальной и не перестаёт видеть ситуацию прежде всего с собственной точки зрения. Этот баланс как раз и был нарушен в 1916 году, когда указом царя Николая Второго было решено призывать на тыловые работы жителей Центральной Азии», - пояснил он.
Сергей Абашин отметил, что указ был вызван необходимостью чрезвычайного военного времени и не означал призыва на фронт, но, тем не менее, он резко поменял отношения власти и людей, расшатал внутренние противоречия в обществе. А поспешность с его исполнением только усиливала негативные последствия, что признавали и сами российские чиновники.
«И вот на таком общем фоне стали вспыхивать все многочисленные точки напряжения, которые здесь существовали. В одних случаях это было прямое противостояние с колониальными чиновниками и военными. В других многочисленных случаях конфликт развивался внутри местного общества между разными группами населения, одни из которых были в более привилегированном положении, например, волостные, сельские и аульные старосты, пятидесятники и их окружение, другие – в менее. В иных случаях там, а это в первую очередь касалось «кочевых» регионов, где жили переселенцы - выходцы из других частей Российской империи, конфликт стал быстро перерастать в межобщинные столкновения», - добавил он.
Историк высказал мнение, что в условиях мировой войны ситуацию наверняка также старались накалить и внешние силы - Турция и Германия, противники Российской империи. Хотя, как показывают исследования специалистов, их роль была более чем второстепенной.
«Восстание 1916 года, безусловно, не было результатом некоего заговора из какого-то одного, скажем зарубежного, центра. Но все эти локальные конфликты на большой территории Центральной Азии, конечно, были взаимосвязаны слухами, агитацией отдельных активистов, общим возбуждением, что создавало эффект домино», - считает он.
Аналитик заострил внимание на том, что изучающим конфликты людям хорошо известно, как множество несвязанных между собой беспорядков могут слиться в одну мощную волну, которая несется, всё сметая на пути. Нужно учитывать еще и то обстоятельство, что раз начавшись, конфликт имеет уже свою логику: начинает мощно действовать чувство мести; люди, которые вроде бы стояли в стороне, вовлекаются в столкновения, чтобы выглядеть «как все», возникают свои лидеры, которые более или менее успешно стремятся придать боевым действиям спланированный характер.
«Наконец, в начавшемся вооруженном конфликте, если стороны не равны друг другу по силе, то переговоры уже невозможны и преобладающая сторона, в данном случае колониальная власть, использует все средства для полной победы, не считая потерь тех, кого она считает противниками. Жестокость становится в этой ситуации оправданной в глазах участников событий. С академической точки зрения выяснение более-менее близкой к реальности цифры жертв восстания и его подавления имеет, конечно, свое значение, но, повторюсь, для ученых важнее понимать обстоятельства, при которых само насилие становится возможным», - подчеркнул он.
По словам респондента, всё сказанное выше относится именно к научному, то есть максимально лишенному эмоций и политической ангажированности, пониманию и объяснению восстания 1916 года. Хотя ученые спорят между собой и не каждый из них может избежать эмоциональности и идеологической предвзятости, но, по крайней мере, принцип академизма требует от них, чтобы они не конструировали простые схемы «мы / они» и не оправдывали какую-то одну из этих сторон, а показывали сложность, многофакторность и противоречивость отношений и процессов.
«В идеале ученый должен не судить, а объяснять, каким образом конфликты возникают. Однако было бы наивным думать, что такой принцип академизма можно напрямую использовать в политике памяти, где неизбежно действует противоположная логика упрощения и определения вины. Я лишь надеюсь, что в политическом обсуждении будет учитываться в какой-то степени и сугубо научный взгляд на прошлое, который может быть исходной точкой поиска некоторого общественного консенсуса и успокоения страстей», - подытожил Сергей Абашин.
Справка StanRadar.com: Сергей Абашин - доктор исторических наук, профессор факультета антропологии. В сферу его научных интересов входят вопросы антропологии миграций, национализма и этнической идентичности, ислама. Автор исследования, посвященного истории преобразований в Средней Азии с конца XIX века и до распада Советского Союза – «Советский кишлак: Между колониализмом и модернизацией».
Правила комментирования
comments powered by Disqus