Итоги парламентских выборов в Кыргызстане прямо влияют на президентские, которые должны состояться через два года.
Прошедшие выборы в киргизский парламент — Жогорку Кенеш (ЖК) — заканчивают электоральный цикл на минорной ноте. За пятилетний период внедрения парламентско-президентской системы в стране прошли качественные изменения. Главное из них — политика институционализируется: на передний план выходят формальные механизмы.
Однако большой временной лаг между парламентскими и президентскими выборами несет в себе опасность. С одной стороны, президент в такой ситуации склонен укреплять свою власть и влияние подконтрольной партии, чтобы обыграть соперников. С другой стороны, к президентским выборам амбициозные депутаты будут «прокачивать» себя, и лучшего места, чем парламентская трибуна, не найти. Будущий кандидат будет критиковать всех и вся, по поводу и без.
И та, и другая сторона начнет сосредоточивать силы, объединяться в союзы. В этой ситуации готовность договариваться и находить компромисс — экзамен на политическую зрелость.
Вот это — партийная жизнь!
Сегодня в Кыргызской Республике (КР) любят порассуждать на тему, как было плохо при прошлых президентах, потому что не было парламентской оппозиции. Однако это стереотип. Экономист Кубатбек Рахимов предлагает проанализировать партийное строительство в КР, сравнивая политические модели, которые были до Конституции 2010 года и после нее.
«При Аскаре Акаеве в первых рядах была партия “Алга Кыргызстан”, которая полностью опиралась на административный ресурс и использовала всевозможные механизмы манипуляции. Если система отклонялась от заданных координат, то сразу же старались выправить ситуацию. Но при этом оппозиция присутствовала в Жогорку Кенеше всегда. При Курманбеке Бакиеве в ходу была партия “Ак жол”. Нынешняя правящая Социал-демократическая партия Кыргызстана (СДПК) тогда также присутствовала в парламенте и находилась в оппозиции. И Отунбаева, и Атамбаев — все они более или менее присутствовали в системе координат Акаева и Бакиева», — напоминает собеседник.
По его словам, именно в бакиевский период СДПК и «Ата Мекен» сформировались как политические партии. Остальных партиями лучше не называть, уверен г-н Рахимов, уместнее — избирательными блоками, которые собираются перед выборами и раскалываются после них. У партий устоявшаяся оргструктура, функционируют партийные ячейки, партийцы имеют за спиной многолетний опыт политической борьбы. Локальная особенность — руководят партиями харизматики.
К классическим избирательным блокам эксперт относит партии «Республика — Ата-Журт» (РАЖ), «Кыргызстан», «Бир Бол». «Для примера, партии “Республика” и “Ата-Журт”, которые образовали сейчас единый блок, в предыдущем созыве враждовали между собой, — напоминает спикер. — Партия “Кыргызстан” — тоже избирательный блок, в который делегировали людей из “старой-новой” власти. Эту партию поддержали серьезными финансовыми вложениями и административным ресурсом. Партия “Бир Бол”, в частности, представляет условную олигархию, но тоже считается относительно провластной партией. От нее баллотировались два бывших премьера, один времен Акаева — Кубанычбек Жумалиев, другой времен Бакиева — Игорь Чудинов. В “Бир Бол”, помимо бывших премьер-министров, вошло достаточно много бывших вице-премьеров, министров и других чиновников высокого ранга».
Молодые да ранние
Перед последними выборами в политической жизни страны появилось несколько партий, которые сразу же прошли в ЖК. Это «Кыргызстан», «Бир Бол», «Онугуу-Прогресс». «ЭК» попросил наблюдателей рассказать, что они из себя представляют.
«Почти все влиятельные члены партии “Онугуу-Прогресс” — выходцы из партии “Республика”. Они примкнули к “Онугуу-Прогрессу” в последние два-три года, — рассказывает политолог из Кыргызстана, директор по исследованиям аналитической группы BRCG Денис Бердаков. — Лидер партии Бакыт Торобаев — представитель джалалабадской элиты. Он ранее был министром сельского хозяйства, у него неплохие отношения с действующим президентом. “Онугуу-Прогресс” — это проект, куда серьезно вложились элиты Южного Кыргызстана. Кстати, финансировался не пиар, а реальная работа. В результате партия прошла в парламент».
По словам г-на Бердакова, «Бир Бол» — партия бывших чиновников и очень богатых бизнесменов Кыргызстана. У партии на местах неплохой авторитет, так как партийцы в политике больше 10 лет. Зачастую «бывший чиновник» и «бизнесмен» — это один человек. «Реалии в КР таковы, что многие богатые люди парадоксальным образом никогда не работали в бизнесе, — вторит г-н Рахимов. — Для понимания, бизнесмены, которые более всего сами заработали деньги, но потом решили уйти в политику, сконцентрированы в СДПК, “Кыргызстане” и “Ата Журте”.
«Кыргызстан» — третья партия, которая была создана именно для этих выборов. Ее еще называют клоном СДПК, поскольку за ней видны уши политтехнологов из власти. «Партия “Кыргызстан” не создавалась под определенный электорат, идеологию или как партия с оппозиционной риторикой. Партия основана в 2010 году, владелец — водочный олигарх Шаршенбек Абдыкеримов. Она начала проявлять себя за два месяца до выборов. В первый месяц отрытой публичной работы к ней примкнули 20 депутатов действующего парламента из разных партий. Что говорит о поддержке на самом высоком уровне», — утверждает г-н Бердаков.
Дактилоскопировать избирателя
После политического кризиса 2010 года в КР была принята новая Конституция, которая ограничила полномочия президента. Количество депутатов увеличилось с 90 до 120, введено ограничение большинства одной партии в парламенте — не более 65 мест, президент избирается всего один раз на шесть лет.
Если какая-нибудь партия не имеет численного перевеса в парламенте, то президент предлагает одной из фракций сформировать коалиционное большинство. Затем оно предлагает кандидатуру премьер-министра, который формирует состав, структуру и программу правительства. Партии, не попавшие в коалиционное большинство, считаются парламентской оппозицией.
Выборы, прошедшие в начале октября, являются вторыми в истории президентско-парламентского Кыргызстана. Если в 2010 году к выборам были допущены 29 партий, из которых пять прошли в ЖК, то в нынешних участвовали в два раза меньше, но счастливчиков, прошедших в парламент, стало на одного больше.
«ЭК» попросил экспертов выделить качественные изменения, которые произошли на последних выборах, по сравнению с прошлыми. Денис Бердаков говорит, что на этот раз ни одна партия не обладала монополией на административный ресурс. По его словам, формирование списка избирателей на основе биометрических данных полностью лишило административный ресурс правящей СДПК. «На некоторых участках были зафиксированы программные сбои, но они серьезно не влияли на итоги. Сбоев стоило ожидать, поскольку система тестировалась впервые», — подмечает собеседник.
«Из-за увеличения точности подсчета голосов каждый голос стал важен для партии, — говорит Медет Тюлегенов, преподаватель политологии Американского университета Центральной Азии. — Партии во время предвыборной кампании буквально гонялись за избирателем. Да, можно отметить негативную сторону, когда партии, чтобы получить голоса, шли на прямой подкуп и косвенный — в виде благотворительности, ремонта инфраструктуры. Но очевидная позитивная сторона — в глазах партии каждый избиратель стал важен».
Если раньше партии, чтобы пройти в парламент, действовали через членов участковой избирательной комиссии, то сейчас эта схема не столь эффективна, убежден г-н Тюлегенов. «Члены некоторых избирательных комиссий признали, что возможность манипуляции с подсчетом голосов снизилась, — подчеркивает он. — Добровольное многочисленное увольнение членов и председателей участковых комиссии тому доказательство: официальная зарплата низкая, но люди соглашались на такую работу из-за “левых” доходов».
«Мы за все хорошее, против всей…»
Еще один давний стереотип в отношении киргизских партий — они в меньшей степени являются носителями идеологических ценностей, но создаются исключительно из-за стремления отдельных персон или кланов получить или удержать власть. Киргизские собеседники «ЭК» склонны считать, что этот взгляд пока приходится признать справедливым.
Согласно опросу, который проводил г-н Бердаков, даже партийцы не имеют четкого представления об идеологии. «Она отсутствует даже номинально на бумаге. Делить киргизские партии по идеологическим пристрастиям не имеет смысла. Депутаты чаще всего представляют собственный бизнес», — делится мнением спикер.
По словам г-на Тюлегенова, партии могут называть себя «либеральными», «социалистическими», «демократическими», но это лишь вывеска, которая никак не отражается на их политических платформах. У многих платформа общего характера, стилистика которой сводится к «сделаем жизнь лучше» без особенной детализации. «Чаще всего программы зыбки в плане конкретных обещаний. Были партии, которые прописали конкретные цели: сокращение госслужащих до определенного уровня, снижение процентов по кредиту для фермеров. Но это исключение, нежели правило», — признает собеседник.
Руководитель аналитического центра «Полис Азия» Эльмира Ногойбаева отмечает: центристские партии как во внутренней, так и во внешней политике в этот раз доминировали. «Пресловутая “стабильность” унифицировала выборы. Парадокс партийной системы Кыргызстана в том, что в парламенте и вообще на политическом поле преобладают социалисты — СДПК, “Ата Мекен”. Это скорее советский атавизм, поскольку и риторика, и законодательные инициативы мало имеют общего с социалистической повесткой», — говорит политолог.
«Здесь важно отметить другой тренд, коль мы говорим о маркерах. Предыдущие выборы проходили под знаменами так называемых “революционеров”, то есть тех, кто пришел к власти после апрельских событий 2010 года, и так называемых “реваншистов”, то есть тех, кто лишился тогда власти. Это, конечно, не идеологическая и идейно-политическая конфронтация, но важно, что на этот раз разлом по линии “революционер — реваншист” не наблюдался. Да, были партии, которые делали заявления в стиле “анти”, но все они так или иначе лояльны сегодняшней власти. Резко оппозиционных партий сейчас нет», — отмечает Медет Тюлегенов.
Пожалуй, за десять лет мы наблюдаем первые выборы, которые прошли без потрясений. Разве что предвыборный блок «Бутун Кыргызстан — Эмгек» не согласился с результатами выборов. Его представители потребовали пересчитать бюллетени на более чем 100 участках. Сначала районный суд обязал ЦИК удовлетворить иск блока «Бутун Кыргызстан — Эмгек», но позже коллегия Верховного суда отменила это решение.
«Процесс еще не закончился, но нужно отметить, что этот электоральный цикл прошел практически без оспаривания результатов выборов. Немаловажная деталь — митинги обошли эти выборы: спорные моменты решали через ЦИК или суд, то есть формальный механизм решения спора набирает обороты. Митинговые страсти в прошлом, и это ключевое отличие этих выборов от прошлых», — думает г-н Тюлегенов.
Брат, сват, партнер
Патронажные сети и регионализм все еще весомые факторы в формировании элит и политической системы. «Чтобы пройти в парламент, партиям нужно набрать порядка 114 тысяч голосов. За счет медийной и политической рекламы столько не набрать. Поэтому большая часть политической коммуникации прошла через традиционные институты — кланы и роды», — говорит г-н Бердаков.
Кроме того, на прошлых выборах партии чаще всего являлись региональными проектами: мало у кого была идея создать общенациональное движение. Да и патрон-клиентские сети — роды и племена, а также разлом по линии «юг — север» не позволили бы тогда создать общенациональную партию. Впрочем, это старая болячка.
Чтобы снизить влияние регионализма, политтехнологи от власти в 2007 году изменили двухтуровую мажоритарную систему выборов на пропорциональную.
Впрочем, не стоит забывать и то, что снижение регионализма — это всего лишь одна из причин введения пропорциональной системы. Изменение также было связано с попытками г-на Бакиева укрепить свою власть. «Контролировать систему, когда в ней много независимых игроков, трудно; легче контролировать отдельные партии», — подчеркивает г-н Тюлегенов.
«В понимании политконструкторов действующей власти, по одномандатным округам могут пройти представители криминалитета или богатые люди, которые просто купят округ. Однако толстосумы покупают округа и сегодня, но уже внутри партии», — говорит Кубатбек Рахимов. По мнению Эльмиры Ногойбаевой, выборы по партийным спискам задумывались, чтобы уменьшить связь народных избранников с родным регионом. «Но на любую технологию при “нормативных дырах” найдутся антитехнологии. Немыслимые союзы политиков из разных регионов, рекрут региональных представителей, обязательства которых добыть определенное количество голосов. На мой взгляд, все это вернули мажоритарные риски. Особенно это было видно во время предвыборного политрекламного месяца, когда каждый вернулся в своей район, село, род и мобилизовал народ там», — рассуждает она.
Как бы то ни было, ученые считают, что пропорциональная система способствует преодолению кланового принципа в формировании государственных и законодательных органов. С другой стороны, французский политический социолог Морис Дюверже в этой системе разглядел «эффект умножения» — это когда создаются новые партии. Является ли это причиной того, что в КР партий как грибов после дождя?
Север и юг
Помимо выборов по партийным спискам, в Кыргызстане, чтобы уменьшить фактор регионализма и клановости, действует региональный ценз в 0,7%. Чтобы пройти в ЖК, партиям нужно набрать более 7% голосов избирателей, принявших участие в голосовании по стране. Также нужно набрать более 0,7% голосов избирателей, принявших участие в голосовании, по каждой области и двум городам — Бишкеку и Ошу.
Чтобы партии имели реальный шанс оказаться в стенах ЖК, политические бонзы разных регионов пошли на непривычные для них союзы. «Мы увидели слияния партии условно “южных” и условно “северных” в единые блоки. Например, “Республика” и “Ата-Журт” создали блок “Республика — Ата-Журт”, а “Бутун Кыргызстан” и “Эмгек” — “Бутун Кыргызстан — Эмгек”», — говорит политолог Медет Тюлегенов. По его мнению, проблема формирования элит и создания партий по региональному принципу условно конструирована и всегда была движима некоторыми политиками, но выборы 2015 года показали, что элиты из разных регионов готовы и могут объединяться.
Другие политические силы рекрутировали популярных региональных политиков, бизнесменов и даже журналистов, как, например, партия СДПК. «Изначально партию “Кыргызстан” поддерживали в Нарынской и Иссык-Кульской областях. Если боссы партии “Кыргызстан” не стали бы рекрутировать в свои ряды местных лидеров из каждого региона, то партия с поддержкой только в двух областях не смогла бы преодолеть 0,7‑процентный барьер. Так же поступила партия “Онугуу-Прогресс”. В результате они заняли третье и четвертое места»,— говорит г-н Бердаков.
Между тем киргизские СМИ писали, что из-за регионального ценза кандидаты шли на подкуп избирателей. «Да, было такое, — соглашается собеседник. — Цена голоса доходила до 10 тысяч сомов. Однако это не помогло. По нашим оперативным данным, избиратели охотно брали деньги, но голосовали за того, кого считали нужным. Некоторые политики и партии, чтобы преодолеть барьер, щедро финансировали ремонт или строительство инфраструктуры в регионах, где у них была слабая позиция. Их избиратели поддержали».
Кубатбек Рахимов не может однозначно сказать, как повлиял региональный порог на политическую систему. Потому что такие вещи, как сильная внутренняя миграция и возможность открепляться от участка, позволили многим партиям перекидывать людей с одной точки в другую. «Да и потом, 0,7 процента — это немного: чтобы набрать необходимые голоса в каждом регионе, не нужно было затрачивать огромные усилия. Положительный факт — избирательные блоки, чтобы нащупать справедливый баланс, привлекали в свои ряды региональных лидеров», — говорит собеседник и приводит в пример РАЖ и «Бир Бол», которые привлекли на свою сторону максимально возможное количество релевантных региональных лидеров, гарантировав им депутатский мандат. За счет этого они и прошли в ЖК.
Не обошлось без казусов. От партии «Ата Мекен» баллотировался таласский — «северный» — режиссер Садык Шер-нияз, который снял фильм «Курманжан Датка» про «южную» алайскую правительницу. «И теперь представьте картину мира киргизского избирателя: партия “Ата Мекен”, в том числе и благодаря такому фактору, набрала больше голосов на юге страны», — отмечает г-н Рахимов.
По его мнению, помимо сиюминутных договоренностей проглядываются такие, которые носят системный характер. Сопредседатель избирательного блока РАЖ Камчыбек Ташиев, который представляет джалалабадский регион, сошел с дистанции за драку с депутатом другой партии. И теперь позиции другого сопредседателя РАЖ Омурбека Бабанова, который представляет север страны, крепки. Однако не стоит думать, что РАЖ развалится. «Кажется, что они нащупали моменты взаимопонимания в целом», — полагает экономист Рахимов.
Разделяй и властвуй
Итак, по результатам голосования в ЖК прошли шесть партий. СДПК получила 38 мандатов, РАЖ — 28, «Кыргызстан» — 18, «Онугуу-Прогресс» — 13, «Бир Бол» — 12 и «Ата Мекен» с 11 местами в парламенте. Лимита в 65 мест не достиг никто. «Чтобы президент мог контролировать парламент, необходимо было провести в ЖК вторую абсолютно лояльную партию. Если СДПК и ее клон “Кыргызстан” набирают, как минимум, по 30 процентов голосов, то они создают правящую коалицию. И тогда президент получает полную власть. Таков был план администрации президента. Но этого не случилось», — утверждает Денис Бердаков.
Утром 29 октября президент Атамбаев поручил СДПК сформировать парламентское большинство. К вечеру четыре партии — СДПК, «Кыргызстан», «Онугуу-Прогресс» и «Ата Мекен» — договорились создать коалицию. У парламентского большинства 80 мандатов. То есть вероятность развала коалиции и частой смены правительства, как это было раньше, снизилась. «Проблема Жогорку Кенеша пятого созыва состояла в том, что четыре коалиции не смогли создать профессиональное правительство. Как итог, у нас четыре кабинета министров сменились за последние пять лет», — отмечает г-н Бердаков.
Он говорит, что прошлый опыт показал, что через подкуп депутатов можно развалить любое парламентское объединение. Поэтому власти необходимо было привлечь на свою сторону как можно больше депутатов. Теперь, чтобы развалить эту коалицию, нужно переманить 21 депутата. «Да, план президента, когда две партии набирают больше 65 мандатов, не выполнен, — рассказывает Денис Бердаков. Однако шестой созыв парламента обещает быть более стабильным, чем предыдущий».
Для многих стало неожиданностью, когда лидер партии «Ата Мекен» Омурбек Текебаев согласился вступить в альянс. Его считают тем, кто поднял авторитет на оппозиционной риторике, он «тот, кто в оппозиции чувствует себя в своей тарелке». Его определяют как пассионария, который идет до конца. Так почему власти решили привлечь на свою сторону такую личность? Кубат Рахимов напоминает: «Ата Мекен» в свое время заблокировал достаточно много нужных реформ, три года держал в напряжении вопрос по «Кумтору».
Наверное, Атамбаеву посоветовали не дать свершиться связке «Текебаев — Бабанов». Последнего киргизские эксперты определяют как молодого и наиболее перспективного киргизского политика, потенциально наиболее яркого кандидата на следующих президентских выборах. Потому что «по авторитету и финансовым возможностям входит в число самых влиятельных людей страны». Ставить г-на Текебаева с его тезкой Омурбеком Бабановым в одну упряжку опасно. Тогда бы получился опасный союз между богатым, амбициозным, что важно, молодым Бабановым и политическим почти идеалистом Текебаевым. В скором времени узнаем, от какого предложения не смог отказаться лидер «Ата Мекена».
Вперед — на президентский пост!
Эксперты соглашаются между собой, что новый шестой созыв ЖК сильно не повлияет на внешнюю и внутреннюю политику страны. «В 2012 году был принят закон, согласно которому внешнюю политику координирует президент. Да и в руках Атамбаева достаточно формальных и неформальных рычагов, чтобы продолжить свой курс»,— говорит политолог Тюлегенов. Внутренняя политика будет идти в рамках «Национальной стратегии устойчивого развития Киргизской Республики на 2013–2017 годы», разработанной аппаратом президента. «Контуры внутренней политики также формируются президентом», — подчеркивает собеседник.
По его словам, депутаты во внутренней политике чаще всего акцентируют внимание на точечных проблемах. И то с точки зрения популизма. «У парламента пятого созыва была проблема с формированием последовательных действий в силу разобщенности, фракционной борьбы и других факторов. Поэтому говорить о влиянии парламента на внутреннюю политику достаточно сложно. Думаю, новый Жогорку Кенеш также будет страдать от несогласованности народных избранников», — прогнозирует Медет Тюлегенов.
Главная интрига — борьба за президентское кресло. Г-н Атамбаев был бы и рад уступить кресло, но окружение президента не устраивает то, что следующий президент, возможно, будет назначать на ключевые позиции своих людей. Окружение желает перестраховаться. За последние два-три года президентская власть усилилась. Президент контролирует по формальным каналам силовые структуры. «Борьба с коррупцией позволяет держать в узде многих политиков», — подчеркивает Медет Тюлегенов. Он говорит, что взгляды сегодняшних политиков сформированы в тот период, когда президентская власть считалась главной. Хотя новая конституция изменила многие вещи, все же политики рвутся занять президентское кресло. По этим причинам в 2017 году возможны многоходовые комбинации, чтобы г-н Атамбаев или, как минимум, его окружение остались у власти.
«Киргизские реалии, — говорит Кубатбек Рахимов,— не исключают турецкую рокировку типа Эрдоган — Гюль, не нужно забывать и о российской рокировке Путин — Медведев. Эти схемы вполне применимы у нас. Когда Путин и Медведев менялись местами, в РФ Конституцию особо не трогали, однако у нас не исключается незначительная конституционная реформа в турецком стиле. Правда, такая рокировка подвела Михаила Саакашвили. Но в Грузии этот сценарий провалился не из-за того, что Мишико не справился, а потому, что внешние силы, в том числе Россия, вмешались во внутреннюю грузинскую кухню».
Спикер считает, что все готовятся к 2017 году, еще не закончив даже календарный 2015 год. Фактически страна находится в перманентном транзитном состоянии, что является уникальным для стран «евразийской пятерки», и нынешняя ситуация прямо влияет на президентские выборы 2017 года. А там уже не за горами и следующие парламентские выборы 2019 года. То есть Кыргызстан попал в электоральную ловушку, когда популизм может быть единственно выигрышной стратегией, а системные социально-экономические реформы могут носить лишь частичный и половинчатый характер.
Анатомия киргизских партий
По данным Минюста КР, зарегистрировано 203 партии. Научный сотрудник Национального института стратегических исследований КР Бермет Иманалиева пишет, что из них всего лишь дюжина постоянно участвует в выборах, имеет депутатов в местных и высшем представительных органах. Такие партии, если даже не представлены в парламенте или в местных кенешах, все равно высказываются по социально-экономическим и политическим проблемам. Порядка 30 партий являются пассивными, то есть иногда участвуют в выборах. Остальные — это так называемые «зарегистрированные партии». То есть кроме официального статуса им нечего предъявить.
По организационной структуре киргизские партии делят на массовые и кадровые. Первые формируются вне парламента, рекрутируют социальную базу из разных слоев населения. Они проводят идеологическую работу, первичные ячейки представлены во всех отдаленных уголках страны. Кадровые партии образуются вокруг авторитетных политических лидеров, чаще всего под выборы. Соответственно, организационная структура и идеологическая работа сформированы исходя из прагматизма и сиюминутных целесообразностей. Кадровые партии близки к так называемым вождистским партиям. Последние создаются авторитетными лидерами, партия живет так, как скажет лидер. Такие партии разваливаются сразу же после ухода ее основателя.
Нужно договариваться
Медет Тюлегенов, преподаватель политологии Американского университета Центральной Азии в Бишкеке, исключает рокировку «президент — премьер-министр» в Кыргызстане.
— Какие последствия может нести в себе нынешний парламент для следующих президентских выборов? Проглядывается ли сценарий с усилением функционала премьер-министра и с переходом на эту должность г-на Атамбаева?
— Есть определенные сложности. Во-первых, нужны соответствующие поправки в Конституцию, которые усилят премьерский пост. У нас политика достаточно конкурентна, поэтому протолкнуть через ЖК нужные поправки трудно, с другой стороны — в парламенте сидят люди, которые видят себя следующим президентом. Не нужно забывать, Михаил Саакашвили не смог сделать этого.
— Как будут развиваться события в 2017 году?
— Нужно учитывать несколько факторов. Во-первых, в новом ЖК сидят те, кто поборется за президентское кресло. Во-вторых, опыт мобилизации голосов, механизм которого был наработан на этих выборах и который улучшится в следующем году, во время выборов в местные кенеши показал: чтобы заручиться солидной поддержкой, необходимы усилия многих политиков. Соответственно, для победы нужно выстраивать альянсы: никто не сможет получить необходимые голоса для победы в одиночку.
— Насколько неформальный союз между СДПК и «Кыргызстаном» крепок? Не развалится ли он в преддверии президентских выборов?
— Не нужно преувеличивать значение политических партий: они еще не устоялись как политический институт, чаще всего это временные образования различных групп под некой вывеской. Президентские выборы не имеют значительной партийной окраски. И здесь на передний план выйдут внепартийные договоренности. Да, понятно, что для политиков, которые примут участие в президентской гонке, важно позиционировать себя как часть какой-либо партии, а лучше являться ее лидером. Необходимо, чтобы президентская программа была логическим продолжением партийной платформы. Кроме того, легче апеллировать к тем избирателям, которые ранее проголосовали за партию, которую представляет кандидат в президенты. Но это все нюансы. В чистом виде победа на президентских выборах определяется совсем другими механизмами.
Правила комментирования
comments powered by Disqus