Прогрессирующий со второй половины 2014 г. кризис в нефтедобывающих странах привел к заметной корректировке на мировом рынке труда. Если на тот момент Россия занимала «почетное» 2-е место в списке стран, принимающих мигрантов, то уже в 2015 г. она уступила его Германии, а по итогам 2016 г. имеет все шансы вообще покинуть «тройку» наиболее привлекательных для миграции государств.
По имеющимся данным, в целом миграционные потоки в РФ снизились почти на треть, хотя отчасти эти «потери» (главным образом они приходятся на Среднюю Азию) компенсировались за счет увеличения числа беженцев и трудовых мигрантов с Украины.
Схожие процессы наблюдаются и в Казахстане, который также принимал у себя значительную часть выходцев из данного региона, выезжавших на заработки (в первую очередь из Узбекистана, Таджикистана и Киргизии).
Во многом они обусловлены заметным ослаблением национальных валют двух государств ЕАЭС – рубля и тенге, вызванным колебаниями стоимости углеводородов на мировом рынке. В результате привлекательность их трудовых рынков для гастарбайтеров из стран Средней Азии заметно снизилась. На практике зарплаты трудовых мигрантов в долларовом эквиваленте в ряде случаев уменьшились более чем вдвое. Как известно, именно в американской валюте они осуществляли львиную долю своих денежных переводов на Родину.
В результате работа в России и Казахстане для многих из них стала невыгодной. Положение не смогло изменить и заметное снижение стоимости аренды жилья в крупных городах принимающих стран, поскольку это преимущество было сведено на нет удорожанием продуктов питания и услуг.
Следствием этого стал продолжающийся процесс постепенного снижения миграционных потоков из среднеазиатских стран в государства ЕАЭС. Исключение демонстрировала до недавнего времени лишь входящая в данное интеграционное объединение Киргизия, чьи граждане обладают по сравнению со своими соседями рядом льгот. В итоге часть бывших гастарбайтеров осталась на родине, заметно сместившись в сельские районы, где жизнь более дешевая, чем в городах, и где в том числе имеется больше возможностей прокормиться.
Некоторых людей подобная ситуация сделала восприимчивыми к радикальной исламской идеологии. Так, в прессе уже неоднократно отмечались сообщения о «вербовке гастарбайтеров из центральноазиатских стран прямо на московских стройках». Впрочем, пока значение этих «добровольцев» для того же «Исламского государства» не следует переоценивать: по самым смелым предположениям это лишь несколько тысяч человек, или менее 1% от общей многомиллионной массы трудовых ресурсов стран региона.
Наряду с этим многие граждане государств региона попытались найти альтернативу работы на других направлениях. По имеющимся данным, более 600 тысяч человек (почти две трети из них составляют граждане Узбекистана) переехали на работу в государства Аравийского полуострова, и в первую очередь в Саудовскую Аравию и ОАЭ.
Примечательно, что аравийские страны ССАПГЗ (Совет сотрудничества арабских государств Персидского залива), или «заливники», пострадали от падения нефтяных цен гораздо меньше, чем остальные их конкуренты, включая Россию и Казахстан. Если у последних падение курсов национальных валют «на пике» кризиса достигало 114% (при дальнейшем постепенном «выравнивании»), то в основных принимающих трудовых мигрантов аравийских странах средние колебания курсов национальных валют в основном не превышали 10%. Что, соответственно, обусловило рост интереса гастарбайтеров к их трудовым рынкам.
То, что граждане Узбекистана и вообще этнические узбеки лидируют в этих списках, неудивительно. И дело здесь не только и не столько обусловлено тем, что они заметно преобладают по численности среди прочих выходцев из стран региона. Необходимо отметить, что в той же Саудовской Аравии с 1917 г. существует достаточно крупная группа потомков этнических узбеков, являющихся представителями трех крупных волн эмиграции.
Первые из них покинули Среднюю Азию в конце 1916 – начале 1917 гг. после подавления властями Российской империи восстания местного населения, вызванного переселенческой политикой и попытками мобилизации коренного населения для осуществления тыловых работ во время Первой мировой войны. Всего из региона тогда за границу бежали до миллиона человек. Еще одна, но менее крупная группа эмигрантов выехала из региона в конце 1920 г. с установлением советской власти в Закаспии и полным разгромом Хивинского ханства и Бухарского эмирата.
Третья волна переселенцев из Средней Азии растянулась по времени на 1920–1930-е гг. Это было связано с непосредственным установлением советской власти на местах и борьбой с басмачеством. Как уже говорилось выше, основная масса таких мигрантов приходилась на этнических узбеков. Значительная часть беженцев осела на территории Королевства Неджда и Хиджаза, в 1932 г. ставшего Саудовской Аравией. Последняя стала хранительницей главных мусульманских святынь – Мекки и Медины, что дополнительно привлекало к ней наиболее религиозных беженцев.
Некоторые из них вывезли с собой крупные богатства, но реально их «возвышение» в стране произошло в 1980-е гг., когда Саудовская Аравия активно противодействовала советскому присутствию в Афганистане. С этого времени потомки узбекских переселенцев широко использовались ее спецслужбами для поддержки местных моджахедов, особенно своих соплеменников. Кроме получения достаточно серьезных позиций в саудовских силовых структурах, они за это время заметно увеличили собственное материальное благосостояние, поскольку Эр-Рияд щедро оплачивал подобные услуги.
Вывод советского ограниченного контингента из Афганистана не привел к прекращению уже налаженного сотрудничества. Эр-Рияд использовал имеющиеся у него узбекские каналы для проникновения в страны Средней Азии и закрепления там. По сути они были универсальны ввиду наличия во всех постсоветских республиках региона постоянно проживающего там узбекского населения.
Благодаря достаточно крупным по местным меркам денежным ресурсам и авторитету «победителей советских безбожников» в Афганистане, подобные эмиссары имели значительный успех. Речь, прежде всего, шла о выстраивании соответствующих связей в Ферганской долине, традиционно являющейся одной из самых консервативных и проблемных местностей региона (в том числе ввиду ее аграрного перенаселения). Впрочем, попытки искусственного раскачивания ситуации там в 1999–2001 гг. и 2005 г. продемонстрировали, что власти бывших советских республик, особенно Узбекистана, достаточно крепко держат ситуацию под контролем.
После этого возможности Эр-Рияда непосредственно влиять на ситуацию были урезаны: местные власти, особенно режим И. Каримова, усилили репрессии против «пришлого нетрадиционного ислама» и ликвидировали (или взяли под контроль) многие из прежних каналов его проникновения в Среднюю Азию. Однако у Саудовской Аравии остался серьезный козырь для обработки населения этого региона – хадж, обязательное для правоверных мусульман паломничество к святым местам в Мекку и Медину.
Несмотря на то, что в последние годы руководство стран региона (особенно Таджикистана) принимает меры для предотвращения таких поездок, одни лишь запреты не в состоянии изменить общую тревожную ситуацию с современным распространением в Средней Азии радикального ислама, в том числе и саудовского ваххабизма.
А теперь еще одним мощным каналом его подпитки может стать трудовая миграция. Доказано, что именно в ходе таких «рабочих» поездок многие гастарбайтеры проникаются соответствующими идеями, чему максимально способствуют тяжелые условия труда и проживания, нередко – отчужденность представителей коренного населения, а порой и произвол со стороны работников правоохранительных органов принимающих стран.
Не случайно президент Узбекистана Ислам Каримов неоднократно выступал за ограничение трудовой миграции из своей страны. Однако внятной альтернативы этому он не смог предложить – миллионы граждан по-прежнему не могут найти на родине адекватную их ожиданиям работу.
Массовый переезд на заработки стимулируется и наличием ряда национальных традиций – например, необходимость отправления многолюдных свадеб (нередко до 200 человек), стоимость проведения которых начинается с 10 тысяч долларов, тогда как даже в столице страны Ташкенте средние зарплаты редко превышают 200 долларов в месяц.
Соответственно усугубление нынешнего кризиса в Казахстане и России и неспособность властей государств региона обеспечить население работой способствуют тому, что их граждане все чаще отправляются на заработки в аравийские монархии. Их не останавливает более суровое законодательство «заливников», чем в Казахстане и России, как и более консервативные нравы, царящие здесь. Важную роль продолжает играть денежный фактор.
Следует заметить, что власти аравийских монархий все более охотно пускают гастарбайтеров из стран СА на свою территорию. Во-первых, те уже продемонстрировали свое трудолюбие, непритязательность к условиям работы и в основной своей массе – покорность. Во-вторых, власти стран ССАПГЗ сознательно разбавляют уже находящихся на их территории мигрантов из стран третьего мира выходцами из среднеазиатского региона, справедливо полагая, что подобное усиление конкуренции между иностранцами позволяет ими манипулировать и минимизирует перспективы создания в их среде единого протестного фронта.
И в-третьих, расширение трудовой миграции дает саудовским и прочим спецслужбам дополнительное прикрытие для их действий в регионе. Если раньше сравнительно немногочисленные участники хаджа из среднеазиатских государств автоматически попадали под прицел местных спецслужб как потенциально завербованные их саудовскими коллегами, то расширение трудовой миграции на Аравийский полуостров позволяет одновременно усложнить им работу по выявлению подобных эмиссаров.
Впрочем, полагать, что страны ССАПГЗ в состоянии принять всю многомиллионную массу среднеазиатских гастарбайтеров, было бы серьезным заблуждением. Так, например, власти Саудовской Аравии, на которую приходится почти половина всего объема регионального трудового рынка (как, впрочем, и многие другие «заливники»), придерживаются политики «дозированного» приема иностранцев. Они лишь в исключительных случаях идут навстречу «дружеским» государствам вроде того же Пакистана, имеющего статус эксклюзивного военного союзника, разрешая им экспортировать до одного миллиона своих граждан.
Страны, имеющие формальный «нейтральный» статус, обычно обладают квотами до 500–600 тысяч гастарбайтеров, а потенциально опасным (например, Ливии, Йемену и др.) выделяется гораздо меньшее количество рабочих мест или они не предоставляются вовсе. И хотя расширение присутствия мигрантов из этого региона не дает гарантированных оснований для осуществления революции на трудовом рынке аравийских монархий, наличие альтернативных маршрутов для работы (порой позволяющих выгодно совмещать её с хаджем) способствует его трансформации и оттягивает немалую часть среднеазиатских гастарбайтеров от поездок в Россию и Казахстан.
С другой стороны, несмотря на определенную позитивность подобных изменений для последних (уменьшение конкуренции на рынке труда с местными гражданами и снижение объемов выводимого оттуда капитала), это несет и потенциальные опасности. Как уже говорилось выше, это упрощает работу иностранным спецслужбам по их вербовке. С другой стороны, это отнюдь не гарантирует того, что во время такого «трудового туризма» они также не будут вовлечены в деятельность деструктивных исламистских организаций.
Дело в том, что условия пребывания в аравийских монархиях представляются по многим параметрам даже более худшими, чем в России и Казахстане. На территории «заливников», несмотря на наличие общего связующего религиозного элемента, они подвергаются притеснениям со стороны местных граждан, а представители правоохранительных органов подчас ведут себя в их отношении еще более жестко и высылают за малейшие провинности. Условия проживания здесь подчас еще более худшие, чем в России и Казахстане. Все это способствует замкнутости гастарбайтеров, что служит питательной почвой для эмиссаров различных радикальных исламистских организаций.
Даже в самой «цивилизованной», по общему мнению, стране региона ОАЭ среди гастарбайтеров регулярно раскрываются заговоры (обычно с участием «Братьев-мусульман», хотя в последнее время все большую популярность набирает «Исламское государство».
Соответственно, для стран ЕАЭС, включая Россию и Казахстан, существует серьезная потенциальная опасность получить «возвратные» потоки таких трудовых мигрантов, среди которых могут оказаться лица, способные использовать заявленный поиск работы в качестве маскировки для ведения деструктивной работы на территории принимающих государств.
Во всяком случае, серия майских арестов граждан среднеазиатских государств в Москве и Красноярске, в том числе проникших на территорию РФ под «личиной» трудовых мигрантов и, по информации спецслужб, планировавших здесь совершение терактов, демонстрирует серьезность такого вызова.
Правила комментирования
comments powered by Disqus