В советский период казахская земля была нашпигована секретными объектами Военно-промышленного комплекса (ВПК). Деятельность большинства из них по сей день окутана тайной и недоступна для изучения. Пролить немного света на «белые пятна» истории мы попросили публициста и писателя Мурата Уали, который в прошлом работал на одном из полигонов.
Подсобное военное хозяйство
- Мурат, где вы работали в советское время?
- После окончания университета я работал на Сарышаганском полигоне. Это совершенно секретная площадка-30, где проводились испытания мощных лазеров для локации космических объектов и уничтожения спутников-шпионов. Вот мой стишок тех лет:
На диком бреге Балхаша
Найдется ль Западу управа?
Возглавить гонку с США
Должна Советская держава.
Стране своей я верю слепо.
На диком бреге Балхаша,
Когда наш лазер смотрит в небо,
Поет от гордости душа.
Антенна тоже хороша.
Вон цель маячит на экране.
На диком бреге Балхаша
Уже зеркал раскрыты грани.
Блестя, как молния, меж туч,
Шпионы-спутники круша,
Уходит в небо красный луч
Над диким брегом Балхаша.
– А в чем причина такой секретности?
– Дело в том, что в СССР не было абсолютно мирных проектов. В любом проекте незримо присутствовала мохнатая лапа советского ВПК. К примеру, даже такая мирная эпопея, как освоение целины, нередко служила прикрытием для строительства военных полигонов Тюратам и Сарышаган. Строителей этих полигонов называли целинниками. Грузы для строительства формировали как целинные. А после окончания строительства платформы с ракетами для полигонов камуфлировали в пассажирские вагоны и цепляли к эшелонам, отправляемым на целину. Не случайно советские экономисты говорили: «В СССР нет народного хозяйства. В СССР есть подсобное хозяйство при воинской части».
За фасадом успехов освоения целины, индустриализации, запусков спутников в условиях глубокой секретности СССР усиленно развивал четыре военных мегапроекта: атомно-ядерный, ракетный, противоракетный и биохимический. Все испытательные полигоны этих мегапроектов располагались в Казахстане. Огромная часть пустынно-степной зоны от Западно-Казахстанской области до Восточно-Казахстанской была выведена из хозяйственной деятельности и стала секретным царством советского ВПК.
Взрывная статистика
– Существует ли более или менее точная статистика количества и площадей военных полигонов СССР на территории Казахстана?
– Военно-промышленный комплекс в КазССР состоял из восьми испытательных полигонов:
- Семипалатинский ядерный полигон №2 (атомные и ядерные взрывы);
- Биохимический полигон «Бархан» на острове Возрождения в Аральском море (испытания бактериологического оружия);
- Тюратамский полигон №5 - космодром «Байконур» (испытания межконтинентальных баллистических ракет);
- Сарышаганский полигон №10 на западном берегу Балхаша (испытания средств ПРО);
- Эмбинский полигон №11 (испытания передвижных зенитно-ракетных комплексов ПВО);
- Тайсойган (авиационные испытания крылатых ракет) в Западно-Казахстанской области;
- Аральский полигон в Каракумах (испытания атомного оружия);
- Азгир в Атырауской области (подземные атомные взрывы в мирных целях).
Согласно данным, которые есть в открытых источниках, общая площадь этих полигонов составляла более 150 тысяч квадратных километров.
Кроме того, в Урдинском районе Западно-Казахстанской области существовала так называемая территория отчуждения для падения ракет, запускаемых с Капустина Яра. Ее нельзя назвать полигоном, но это была не менее секретная часть полигона Капустин Яр. К сожалению, точных данных, какую площадь она занимала, у меня нет.
Нужно сказать, что каждый полигон был своего рода отдельным княжеством в царстве ВПК. У него была своя столица, город-призрак, не указанный на картах, недоступный для местного населения, но с московским снабжением: Приозёрск, Курчатов, Ленинск, Эмба-5, Кантубек, Аральск-6…
Помимо полигонов, на территории Казахстана были размещены ракетные войска стратегического назначения. Острие советского ракетно-ядерного меча составляли четыре объекта с ядерным оружием: Чаганская 79-я авиадивизия стратегической авиации (42 ракетоносца Ту-95 МС); Державинская 38-я дивизия РВСН (52 пусковые шахты для МБР Р-36); Жангизтобинская 57-я дивизия РВСН (52 шахты для МБР Р-36); Сарыозекская 68-я дивизия РВСН (10 шахт для средних ракет Р-14). Что касается данных о занимаемой ими территории, то, пожалуй, это самая засекреченная информация, которая не раскрыта до сих пор.
Секретными объектами также считались урановые шахты с центрами в поселках Степное, Аксуек, Степногорск.
После развала СССР большинство полигонов было ликвидировано (10 объектов из 13, в том числе четыре военные части), межконтинентальные баллистические ракеты (МБР) демонтированы, а их шахты взорваны, урановые рудники закрыты. В настоящее время в аренде России остаются Тайсойган, небольшая часть Сарышаганского полигона и всем известный Байконур.
Под слоем бетона…
– Как происходила ликвидация этих объектов, на основании каких решений? И что сейчас на их месте?
– В 1993-94 годах Россия вывезла с территории Казахстана все ядерные боеголовки и носители ядерного оружия, ракетоносцы Ту-95. В декабре 1993-го Нурсултан Назарбаев и вице-президент США Альберт Гор подписали «Соглашение о предотвращении распространения ядерного оружия». На основании этого документа американская программа Совместного сокращения угрозы (так называемая программа Нанна – Лугара) выделила 40 млн. долларов на уничтожение МБР и их шахтно-пусковых установок.
Выяснилось, что пусковые шахты МБР были не только под Жангизтобе и Державинском, но и на полигоне Тюратам, и на площадке Балапан Семипалатинского полигона. Всего около 148 шахт.
В течение трех лет (с 1995-го по 1998-й) трест «Алматыпромстрой» провел работы по ликвидации всех шахтных пусковых установок. Из шахты вырезался ее стальной оголовок с крышкой, потом она взрывалась, после чего засыпалась землей, а затем заливалась слоем бетона и сравнивалась с окружающим ландшафтом. Сейчас лишь тупиковые дороги на левом берегу Есиля под Державинском, в холмах под Жангизтобе и Сарыозеком, ведущие к широким земляным площадкам, напоминают о том, что когда-то здесь были пусковые шахты для советских баллистических ракет.
В 1992 году также был закрыт биополигон на острове Возрождения в Аральском море.
Впоследствии Казахстан присоединился к Конвенции о запрещении разработки, производства и накопления бактериологического и токсинного оружия и о его уничтожении (КБТО), ратифицировав ее 7 мая 2007 года.
– Известно, что СССР подписал эту Конвенцию еще в апреле 1972 года, однако так и не закрыл свои секретные программы в этой сфере.
– Советский ВПК и не думал прекращать разработку, производство и накопление биологического оружия. Более того, в СССР еще шире развернулись работы по созданию нового поколения биологического оружия, но уже на другом уровне секретности. А для прикрытия финансирования биологических программ Министерство обороны в 1973 году создало формально гражданское научно-промышленное объединение «Биопрепарат». В него входили около 40 НИИ и заводов медицинского, фармацевтического, сельскохозяйственного, биологического профиля, в том числе Алматинский противочумный НИИ, Джамбульский НИИ в Отаре и НПО «Прогресс» в Степногорске.
По легенде, все эти предприятия занимались фармакологией или производством вакцин и пестицидов, но в реальности главной их задачей была разработка, испытание и производство боевых штаммов вирусов, бактерий и токсинов либо защита от их применения. Последней стадией проверки эффективности создаваемых в НИИ новых патогенов были крупномасштабные эксперименты на животных – они проводились на острове Возрождения.
Вернуть нельзя оставить
– Недавно в Казахстане с официальным визитом побывал министр обороны РФ Сергей Шойгу, который заявил о возвращении Казахстану части военных полигонов, арендуемых Россией. Вы можете более предметно осветить этот вопрос: о каких полигонах идет речь, какова площадь возвращаемых земель, какими условиями это сопровождается, каковы амортизационные суммы и т.д.?
– Понятно, что оставшиеся в аренде России объекты уже не используются в военных целях. К примеру, с Байконура осуществляются только гражданские запуски космических аппаратов. На Сарышаганском полигоне Россия застолбила за собой небольшой участок земли, где поставила РЛС, которая отслеживает ракеты, запускаемые с Капустина Яра. Небольшую часть этого полигона использует казахстанская армия для различного рода учений и испытаний.
Другое дело – Тайсойган, который является частью российского Главного летного испытательного центра (ГЛИЦ). Полигон расположен на границе между двумя странами, причем казахстанская часть сравнительно невелика. По большому счету, для России она не имеет какого-то особого значения. Ей достаточно своих полигонов, которые расположены поблизости - основная часть ГЛИЦ, Капустин Яр, Ашулук... Думаю, россияне хотят уйти именно с Тайсойгана.
– И все же, почему Россия пошла на этот шаг именно сейчас? Как известно, переговоры о возвращении этого полигона тянулись несколько лет. Казахстан даже предлагал российской стороне взамен другие земли (какие именно – неизвестно), только бы та освободила территорию, на которой обнаружены богатые нефтяные площади.
– О причинах ухода россиян никто вам не скажет, можно только догадываться. Видимо, для РФ, экономика которой сейчас переживает не лучшие времена из-за различных санкций и финансового кризиса, Тайсойган стал обузой. Зачем ей лишние проблемы с полигоном, который никак не решает военные вопросы? Думаю, пока была возможность, Россия держалась за этот объект, как говорится, на всякий случай. Но теперь для этого нет ни возможностей, ни перспектив.
Тем более что Тайсойган уже давно является предметом жарких дискуссий, споров, претензий, в частности, со стороны местного населения. А вы знаете, какой горячий народ проживает на западе страны... Видимо, России надоели эти бесконечные нападки, и это стало одной из причин ее решения покинуть объект.
Упущенная выгода
– Подсчитывался ли когда-либо, хотя бы в общих чертах, ущерб, который понес Казахстан от венных полигонов на нашей территории: экономические потери, экологический урон, негативные последствия для местного населения? И каков этот ущерб, по вашим оценкам?
– Это очень сложный вопрос. Проблема в том, что все испытания оружия и прочая деятельность военных объектов проходили под грифом «Совершенно секретно». В открытой печати до сих пор нет сколько-нибудь серьезных исследований на этот счет. Я с трудом нахожу какие-то обрывки информации, выкладываемые свидетелями событий.
Что же касается оценок, подтвержденных документами и конкретными цифрами, то они есть лишь по Семипалатинскому полигону. Думаю, чтобы определить весь ущерб и потери, надо создать исследовательскую группу, которая имела бы соответствующие полномочия и доступ к архивам Министерства обороны, КГБ и других советских отраслевых структур, под крылом которых функционировали полигоны.
Можно, конечно, косвенным образом подсчитать упущенную выгоду. Например, известно, сколько платили Англия, Франция за проведение испытаний на арендованных ими островах Тихого океана – это миллионы долларов. Если исходить из этих цифр, то можно вычислить, хотя бы приблизительно, сколько должен был Советский Союз нашей республике за каждое испытание, которых насчитывалось порядка 450. Представьте себе, какая это огромная сумма. Если бы мы получали адекватную компенсацию тогда и сейчас, то катались бы как сыр в масле.
– Возможно, Казахстану следует быть чуть настырнее в таких вопросах? Ведь наверняка есть очевидные факты радиоактивного заражения людей и местности.
– В СССР ссылались на то, что территория полигонов – это полупустыня, на которой никто не проживал и ничего не производилось, и что Советский Союз даже обустроил их. Но это не совсем так. Военные для своих городов-призраков выбирали не самые худшие места. К примеру, Сарышаганский полигон был расположен на западном берегу Балхаша. Сейчас там, на побережье, и в частности в Приозерске, строят курортную зону. Города Ленинск и Курчатов построены на берегах рек Сырдарья и Иртыш. Эмбинский полигон, соответственно, возле реки Эмба. Это достаточно хорошие для животноводства территории. Были там и населенные пункты, где реально жили люди. Кроме того, дельта Эмбы - это нефтеносный район. Крупнейшие месторождения на ее левом берегу стали доступны только после ликвидации полигона в 1995 году. Впрочем, в определенных российских и даже казахстанских кругах существует мнение, что, мол, ничего страшного не происходило, что никакого вредного влияния не было и что все эти объекты, наоборот, давали местным жителям возможность зарабатывать. Кое-кто даже умудряется заявлять, что Семипалатинский полигон не стоило закрывать и что нужно было на его базе продолжить работу.
Разумеется, я категорически не согласен с таким мнением, но как доказать его пагубность? Ведь все было засекречено! В Семипалатинске в медицинских картах не ставился диагноз «лучевая болезнь», а в Аральске не признавались факты заражения местного населения от испытаний биологического оружия. Ведь, чтобы доказать, что люди пострадали от испытаний, нужно иметь на руках хоть какие-то подтверждающие документы. Вряд ли когда-нибудь справедливость восторжествует. Прошло уже 25 лет, а мы так и не сдвинулись с места.
Правила комментирования
comments powered by Disqus