Общаясь с коллегами из стран СНГ и постсоветского пространства, я часто сталкиваюсь с непониманием логики внешней политики России. Даже не тех или иных конкретных шагов, а именно общей стратегии, связанной с вмешательством в самые разные события за рубежом. От переговоров по ядерному разоружению в Корее до конфликтов в Афганистане и Сирии. Зачем строить атомные электростанции за рубежом в Иране и Бангладеш? Зачем держать военные базы в различных регионах? В чем смысл этих «имперских амбиций»?

Между тем, смысл есть, причем далеко за пределами философских размышлений об исторической роли «великих держав».

Некоторая доля изоляционистского мышления стала характерна для многих постсоветских государств сразу после распада СССР, когда они стали формировать свой внешнеполитический курс. Меньший ВВП и территория вместе с активным поиском новой идентичности заставили новые государства радикально отказываться от старых политических традиций. Активная внешняя политика за пределами своего региона начала восприниматься, как «пережиток имперского мышления», а попытки противоречить странам Запада, выигравшего «холодную войну», - как неуместное фрондерство.

Подобные мысли в начале 1990-х господствовали даже в политике самой России, однако быстро столкнулись с неэффективностью изоляционистско-соглашательской идеологии. Оказалось, что механическое следование в чужом политическом фарватере или попытка замкнуться в рамках какого-то региона, пусть даже всего это будет все постсоветское пространство, - не решает множество текущих проблем.

В силу чисто географических и хозяйственных причин страна оказывает вовлечена в массу процессов ближнего и дальнего зарубежья. На Севере – это освоение Арктического шельфа, где российские интересы пересекаются с политикой стран Северной Европы и США. На Западе – вопрос транзита энергоресурсов по суше и через акватории Балтийского и Средиземного Морей. На Юге – так называемая «дуга напряженности» с участием Афганистана, Сирии и Ирака, которую просто невозможно игнорировать. Наконец, на Востоке – клубок политических и экономических вопросов Тихоокеанского региона, которые затрагивают и торговые интересы, и безопасность России.

Причем речь не о каких-либо иррациональных амбициях, а о наличии ряда совершенно реальных болевых точек на всей протяженности границ. Так российская сторона не может быть абсолютно равнодушной к угрозе вооруженного конфликта на Корейском полуострове, в том числе с применением ядерного оружия, активной разработкой которого занимается КНДР. От Пхеньяна до Владивостока по прямой менее 690 км, кроме того – Приморский край России имеет участок сухопутной границы с КНДР протяженностью чуть меньше 40 км. Кроме того, в России уже сейчас работают тысячи трудовых мигрантов и бизнесменов из обеих Корей, так что в случае военного кризиса России вместе с Китаем гарантировано множество чисто социальных проблем. Наконец, под угрозой оказываются и экономические связи с многими государствами региона из-за проблем безопасного судоходства в местной акватории.

Россия обладает несколькими портами на тихоокеанском побережье общим годовым оборотом грузов более 185 млн тонн. Это возможность прямо торговать по морю с большинством стран Юго-Восточной Азии товарами со всей России, включая, например, кузбасский уголь, который вывозится иностранным потребителям через порт «Восточный». Также Россия получает бонусы от транзита товаров из Китая и других промышленных государств региона на Запад морем или по Транссибу. Не стоит забывать, что один только Приморский край имеет валовой продукт около $11,9 млрд при населении менее 2 млн человек и площадь 165,9 тыс. км², превосходящую общую территорию некоторых постсоветских государств.

Экспорт угля из России (2012)

Учитывая, что сейчас Россия реализует программы развития Дальнего Востока, включая переселенческие, значение региона будет только возрастать, а вместе с ним – значение российской политики в Тихоокеанской акватории и Юго-Восточной Азии.

Именно поэтому Россия активно участвует в «шестисторонним переговорам» по ядерной программе Северной Кореи и вынуждена вести довольно активную работу в регионе. Пока, к счастью, только дипломатическую. Однако Корейский полуостров – не единственная проблемная точка. Те или иные трудности политического или чисто экономического характера есть практически везде.

Например, с Японией у России до сих пор не подписан мирный договор и существуют споры о территориальной принадлежности Курильских островов. Сравнительно недавно завершилась демаркация границы с Китаем, но все еще не до конца решены проблемы совместного использования акватории Амура. «По цепочке» же, в более широком контексте, интересы России затрагивает большая часть процессов в странах региона.

Здесь важен и эффект масштаба. Напомним, ВВП России составляет около $3,7 трлн, страна занимает одно из первых мест в мире по производству нефти, золота, алмазов, обогащенного урана, стали, а также экспорту вооружений и технологий, предназначенных для освоения космоса. Поэтому даже без учета транзитной торговли и уникального географического положения страны на путях мировой торговли – обороты России огромны и экономические связи существуют с самыми разными регионами мира.

Например, активное судоходство российского торгового флота осуществляется в районе берегов Африканского контингента, где остро стоит проблема пиратства. Для защиты наших судов туда пришлось направить военно-морской флот. В 2009-м противолодочным кораблем «Адмирал Пантелеев» у берегов Сомали было захвачено пиратское судно, пытавшееся напасть на российский танкер «TF Comander», следовавший в Сингапур. 29 нападавших были арестованы, а их судно потоплено. В 2010-м «Маршал Шапошников» освободил занятое пиратами судно «Московский университет». Один из пиратов был убит в перестрелке, остальные 10, по официальной версии, были отпущены и пропали без вести, пытаясь добраться до берега на надувной лодке.

«Адмирал Пантелеев».

Российские ВМФ позже критиковали за негуманные методы борьбы с пиратством, однако после этих операций инциденты с нападениями на корабли под российским флагом практически прекратились. И это – несомненно лучше, чем терпеть пиратские нападения и вести переписку с официальными властями Сомали, которые реально контролируют ситуацию далеко не везде.

При этом Россия сталкивается с более серьезными угрозами безопасности, нежели масштабные атаки. Наличие обширных природных богатств и уникальных производств, является ценностью, которой, естественно, хотят обладать многие.

Речь может идти и о политическом давлении, и об экономическим захвате, и о прямом военном вмешательстве. Что поделать, на уровне межгосударственных отношений нет ни участкового инспектора, ни райсуда, поэтому правила диктует право сильного. И чтобы сохранить имеющиеся ресурсы приходится часть из них – вкладывать в оборону военными и невоенными методами.

Причем к военной силе могут прибегать весьма богатые и влиятельные государства, как США. Достаточно вспомнить опыт вторжения НАТО в Югославию (1999), Ирак (2003) и Ливию (2011), а также угрозы воздушных ударов по Сирии, которые были отменены под давлением России. Каждое из этих государств обладало значительными природными ресурсами, но не имело сильной армии, чтобы отстоять собственный суверенитет. В результате на текущий момент Югославия, Ирак и Ливия де-факто прекратили существование в качестве единых государств, а последние две страны оказались под угрозой перехода под контроль террористов.

Многие эксперты на западе признают, что при известных условиях Россия могла бы пополнить этот список. На одной из международных конференций высокопоставленный американский эксперт обронил в ходе закрытых дебатов:

«Если бы вы были обычной страной, мы могли бы вас просто разбомбить». Эта предельно откровенная реплика прозвучала еще до начала украинского кризиса в 2014-м, когда российско-американские отношения сохраняли видимость «нормальности», а слово «перезагрузка» не было вполне забыто. 

При этом речь не идет, и не шла о каком-то компромиссе на уровне поддержки политики США, как это происходит со странами НАТО или Саудовской Аравией. В 2000 году Россия публично поставила вопрос о желании вступить в НАТО – и получила отказ. Запад оказался не заинтересован в ней как в союзнике. На этом фоне расширение НАТО на Восток, размещение военных баз в странах Балтии, отказ США от соглашений о сокращении ядерных вооружений – заставляют Россию заботиться о собственной защите. И самостоятельно, и в рамках ОДКБ и ШОС.

Да, приходится вкладывать большие усилия в дипломатию, исследования, разведку и оборону. Приходится вести сложную и разнообразную политику за пределами своих границ.

Приходится, если угодно, быть той самой «империей» или «великой державой», потому что альтернатива – «не быть» единой страной. Как Ирак или Югославия.

Да, это стоит денег и средств. В российских вооруженных силах служит более 700 тыс человек, на вооружении находится самое большое число танков среди всех армий мира, имеется мощная авиация и ядерный арсенал, которые нужно поддерживать в порядке. Глубоко убежден, Россия бы с радостью сократила военный бюджет и строила ядерные электростанции вместо ядерных боеголовок, но реальная международная обстановка не дает такой возможности.

Итак, приходится быть «империей». И это имеет большое достоинство. Нет, я не про «сопричастность великому делу» или «гордость за страну» и прочие романтические стимулы. Плюсы статуса большой и сильной страны – защищенность и общества, и индивида. Причем и в мирное время.

В 2013 году на Дальнем Востоке произошло крупнейшее 115 лет наводнение, в ходе которого пострадало 135 тысяч человек (погибло и пропало без вести около 180) и было затоплено более 13 тысяч домов, ущерб превысил 500 млрд рублей. Масштабы катастрофы могли бы быть больше, если бы не спасательная операция с участием 300 тыс человек, включая армейские части, в ходе которой не только велась эвакуация, но откачивалась вода и строились временные дамбы.

По некоторым оценкам, в результате от паводка удалось защитить не менее 120 населенных пунктов, включая Хабаровск. В городе с тех пор стоит «памятник дамбе» на берегу Амура, где показан наивысший уровень подъема воды, которая благодаря усилиям армии и МЧС не вышла на улицы города.

С последствиями катастрофы помогла справиться и помощь из федерального бюджета, и более 2 млрд частных пожертвований собранных на нужды пострадавших по всей стране. Единолично справиться с катастрофой подобного масштаба ни один из регионов не смог бы.

Мир – неспокойное место, и это заставляет держаться вместе, потому что большое и сильное государство гарантирует безопасность от естественных и «неестественных» угроз.

В этом причина моды на интеграционные проекты во всем мире после Второй мировой. Война показала, какие огромные ресурсы и усилия требуются для элементарного выживания страны в кризисное время. Затем последовала эпоха военных блоков, и многочисленные экономические союзы. Ведь это немного измененные желание «быть империями», чтобы жить было проще и безопаснее.

Простое желание. И именно оно формирует логику российской внешней политики.

 

 

 

Следите за нашими новостями на Facebook, Twitter и Telegram