«Оттепель» в Узбекистане действительно наступила, но остались силы, желающие вернуть все на круги своя.

Откат в Узбекистане к прежнему режиму действительно не исключен, считает политолог Рустам Бурнашев. Многие решения останавливаются на полпути, что тормозит развитие в общем.

Не так страшен мигрант, как его малюют

— Елена Садовская, руководитель Конфликтологического центра, считает, что среди трудовых мигрантов из Узбекистана могут быть религиозные экстремисты, боевики, проповедники. Вы согласны с этим мнением?

—  Наши исследования показывают, что остро этот вопрос не стоит. Проблемы у мигрантов часто возникают и некоторые действительно могут попадать под влияние различных проповедников. Но сказать, что именно террористы-боевики целенаправленно пытаются проникать под видом мигрантов, нельзя. Возможность есть, но она крайне мала.

— Как вообще в Узбекистане обстоят дела с фанатиками? В свое время кто-то успел сбежать, кого-то посадил Каримов. Продолжает ли Мирзиёев эту политику?

— Экс-президент использовал один метод борьбы с радикализацией — насильственный, жестокий. Люди осуждались на длительные сроки, находились в тюремном заключении. Нынешний президент декларирует несколько иной подход.

Шавкат Мирзиёев 

На Генеральной ассамблее ООН было чётко заявлено, что бороться с радикализацией силовым путем бесперспективно. Да, это заявление не отрицает силовой путь в принципе, но более эффективный путь – это борьба за умы. И  Мирзиёев исходит из этого.

Ставка делается на сферу образования. Например, в 2017 году открыли 2 учебных заведения в Ташкенте и одно исследовательское в Самарканде. Там будут готовить специалистов в области религии, которые будут работать с населением, отвечать на вопросы, разъяснять каноны.

Ислам построен на трактовке, поэтому каждый религиозный деятель объясняет те или иные положения так, как он их понимает. Здесь многое зависит от настроя проповедника, от того, как и насколько убедительно он преподносит каноны. Помните, как-то в Казахстане крутили ролик, где какой-то деятель учил, как бить жену камчой?

Мы живем в светском государстве, и на первом месте должно стоять светское законодательство. Соответственно, религиозный деятель, когда ему нужно толковать каноны, должен уметь это делать, не нарушая светских законов. В Узбекистане делается ставка именно на такой подход.

— Для такого государства как Узбекистан с 30-миллионным населением трех учебных заведений все же явно недостаточно.

— Я говорил о новых организациях, но просветительской религиозной деятельностью занимаются многие медресе. К примеру, Мири-Араб — всемирно известное высшее медресе, которое формирует религиозную школу всей Центральной Азии. Его выпускники получают высшее религиозное образование.

Цели и средства

— При Каримове часто жаловались, что под предлогом борьбы с радикалами «чистят» оппозицию. Слышно ли сейчас что-то подобное?

Ислам Каримов

— Узбекистан находится в переходном периоде и единой стратегии пока нет. Да, бывают случаи, когда задерживают оппозиционных журналистов, но есть случаи, когда оппозиционеры просто освобождаются без каких-либо комментариев. Если я не ошибаюсь, в конце 2017 года на свободу вышли более 20 весьма известных оппозиционных деятелей. Цифры точные привести сложно, некоторые не афишируют свое освобождение, а попросту стараются побыстрее исчезнуть из поля внимания.

По амнистии статистика для Узбекистана поразительна — освобождено несколько тысяч человек

— То есть приход к власти Мирзиёева можно назвать политической оттепелью?

— Безусловно. Сейчас так и называют этот период.

— Вы упомянули наличие внутренних противоречий в обществе. Вспоминаются характерные для постсоветского пространства внутриэлитные войны. Они то выливаются в Майдан, то приводят к сериям громких арестов. Что сейчас происходит в Узбекистане?

— Внутриэлитная борьба и вообще противоречия в социуме – это естественный процесс. Если их нет, общество не развивается. В Узбекистане есть разные подходы к стратегии и тактике реформ. Например, накануне либерализации валютной политики в сентябре 2017 года шли активные споры.

Некоторые авторитетные специалисты выступали категорически против, предупреждали о возможности эксцессов, резкого снижения уровня жизни населения и так далее, но были и сторонники реформы.

Если сейчас команда Мирзиёева заявляет, что надо делать ставку на образовательный процесс и борьбу за умы, то силовые структуры традиционно выступают за более жесткие акции — аресты, расследования. Это нормально, так оно и должно быть. Но плохо, что некоторые решения так и не доводятся до логического конца.

— Например, какие?

Президент говорит одно, силовики действуют по-своему. Это порождает неопределенность для всех и может вызвать как раз переход к той форме радикализации, которая для общества неприемлема.

Что ждет самого Мирзиёева?

— Часть экспертов практически весь 2017 год пугала, что в обществе недовольны политикой Мирзиёева и ему уготован Майдан. Угрозы пока таковыми и остались, но могут ли они действительно воплотиться в жизнь? 

— Вполне очевидно, что есть люди, которые чем-то недовольны. Возьмем, к примеру, ту же либерализацию валютного рынка. Понятно, что есть и те, которые имеют свой интерес к черному рынку.

Если мы говорим о нелегальном обмене валюты, понятно, что некие силы, контролирующие валютный рынок, получают мзду, откаты от этой деятельности, и разумеется, они не заинтересованы, чтобы в Узбекистане была введена свободная конвертация валют. Ключевой вопрос состоит в том, насколько это недовольство системно. Я считаю, что нет причин для опасений.

В основе сегодняшних реформ лежат объективные экономические потребности тех лиц, которые находятся у власти. Таким образом, проходящие сейчас изменения на системном уровне устраивают большинство элит Узбекистана

— Можно ли сказать, что сейчас в стране всё более-менее спокойно?

— Определенно. Вопрос заключается в том, насколько эффективно и быстро будут проходить изменения и являются ли они необратимыми. В настоящий момент говорить о том, что реформы в Узбекистане стали таковыми, не приходится.

— То есть всё может вернуться на круги своя?

— Да.

— В каком случае это может произойти?

— Возьмем экономический аспект. Многое зависит от того, какой будет урожай, не случится ли засухи? Может потребоваться возврат к сильной социальной политике, как было при Каримове, то есть поддержке сельского хозяйства, молодежи, пожилых людей. Но это потребует значительных трат. И ресурсы будут изыматься из либерализации экономики.

Сейчас собираются вводить послабления в визовый режим. Если начнутся какие-то эксцессы с мигрантами, встанет вопрос более жестких мер и контроля. Тогда от попыток либерализации визового режима откажутся.

Вода как повод для скандала

— В целом, отношения между Узбекистаном и Казахстаном неплохие, но конспирологи продолжают пугать возможностью конфликта вокруг водных ресурсов. Ледники тают, уровень рек понижается.

— О проблеме с водными ресурсами мы слышим ещё со времен существования Советского Союза. Прямых конфликтов из-за воды у нас, к счастью, не было. Более того, в настоящий момент водных ресурсов хватает, и даже с избытком.  Другое дело, что в дальнейшей перспективе такие проблемы могут возникнуть — водные ресурсы Центральной Азии могут использоваться для политических спекуляций.

Это проблема не объективная, а сконструированная политиками. И это хорошо видно по взаимоотношениям между Узбекистаном и Таджикистаном.

Но если говорить о Казахстане, здесь проблем с Узбекистаном вообще нет. Между нашими республиками есть четкая договоренность по использованию водных ресурсов Сырдарьи, включая восстановление части Аральского моря.

 

 

 

 

Следите за нашими новостями на Facebook, Twitter и Telegram