Портал «Каспийский вестник» публикует вторую часть перевода аналитического обзора под названием «Каспийский регион в Экономическом поясе Шелкового пути (ЭПШП): китайский взгляд» (Caspian Region in the Silk Road Economic Belt (SREB): A Chinese Perspective), подготовленный сотрудником американской аналитической организации » Каспийский политический центр» (Caspian Policy Cente — КПЦ) — Юи Ченом (YUEYI CHEN).
Во второй части обзора автор описывает существующие в Каспийском регионе стратегические проекты крупнейших мировых политических игроков (США, Индия, ЕС), а также описывает возможности и проблемы, с которыми сталкивается Китай при реализации проекта Экономического пояса Шелкового пути в Каспийском регионе.
IV.Стратегические проекты других стран
«Новый Шелковый путь» США
Еще в 2011 году, когда Китай находился в самом начале пути к разработке своей стратегии, США запустили собственное видение широкой евразийской интеграции – инициативу «Новый Шелковый путь» (НШП). Для Соединенных Штатов «Новый Шелковый путь» относится к серии совместных инвестиционных проектов и региональных торговых блоков, которые имеют потенциал для экономического роста и укрепления стабильности в Центральной Азии. За счёт переброски тридцати тысяч дополнительных войск в Афганистан в 2009 году, администрация президента Барак Обама надеялась заложить основу для полного ухода, спустя несколько лет. В связи с этим одновременно Вашингтон начал оказывать поддержку инициативе НШП дипломатическими средствами.
«Новый Шелковый путь» был направлен на создание инклюзивной стратегии развития инфраструктуры Шелкового пути, которая проходила бы через Афганистан и превратила врагов в друзей и партнёров по торговле. И все это будет способствовать общему процветанию и коллективной безопасности. Эти проекты включали афганские автодорожные проекты в направлении Север-Юг и Восток-Запад, скоростную дорогу Кабул-Джелалабад-Пешавар, медный рудник Айнак и железнорудное месторождение Hajigak, газопровод Туркменистан – Афганистан – Пакистан – Индию (ТАПИ), проект экспорта электроэнергии (проект CASA 1000), газовую тепловую энергостанцию в Шибаргане (Розенбергер 2017).
Однако эта политика начала меняться из-за некоторых закулисных трений. Президент Обама заменил генерала Дэйва Петреуса, который был главой Центрального командования США (ЦЕНТКОМ) с августа 2010 года до марта 2013 года. После этого, Госдепартамент США, который должен был отвечать за продвижение Нового Шелкового пути, прекратил финансирование этой инициативы.
В тоже время в эти процессы вклинился Китай со своей версией нового Шелкового пути, а именно с инициативой «Пояс и Путь». В новой администрации США возродили инициативы нового Шелкового пути и Индо-Тихоокеанского экономического коридора, связывающего Южную и Юго-Восточную Азию, которые могут потенциально выступать в качестве противовеса китайскому проекту. В бюджете США 2017 года сказано, что проект Нового Шёлкового пути будет государственно-частной инициативой, в которой Индия будет основным игроком, а Госдеп будет оказывать ей поддержку через долгосрочные программы публичной дипломатии. Однако, если рассматривать стратегию США в этом регионе в целом, то очевидно снижение интереса Вашингтона к Каспию. Сегодня ни Китай, ни США не заинтересованы в реальном сотрудничестве в развитии проектов, направленных на переподключение Евразии к глобальным транспортным потокам.
Коридор Индия, Иран и Россия
Транспортный коридор Север-Юг – это 7200-километровый мультимодальный торговый коридор, который простирается от Индии до России, связывая Индийский океан и Персидский залив с Европой через Каспийское море. Три инициатора проекта — Россия, Иран и Индия, подписали соглашение по коридору 16 мая 2002 года. Маршрут потенциально может сократить время транспортировки от Мумбаи до Санкт-Петербурга в два раза, — пояснил Джонатан Хиллман, директор азиатской программы Центра стратегических международных исследований. «По некоторым оценкам, маршрут Север-Юг еще более экономически перспективнее, чем некоторые развивающиеся сухопутные маршруты по направлению Восток-Запад.
28 марта 2018 года Азербайджан и Иран подписали «соглашение о финансировании строительства дороги Астара-Решт, железной дороги на территории Ирана» в Баку. Согласно данным Внешней торговой организации Японии, по сравнению с традиционным маршрутом через Суэцкий канал, ввод в эксплуатацию коридора позволит сократить время транспортировки между Мумбаи и Москвой до 20 дней с нынешних 40 дней. Поэтому крайне важно, что Индия уделяет большое внимание этому проекту (Routray & Haldar, 2018).
Рисунок 6: маршрут транспортного коридора Север-Юг. Источник: Википедия
Кроме того, Индия-это связующее звено между коридором «Север-Юг» и автомобильной магистралью «Иран-Афганистан-Таджикистан». В то же время, Индия и Иран совместно развивают океанский порт Чабахар для соединения его с Центрально-азиатской транспортной системой. Более того аналогичные проекты в данном регионе реализует китайская сторона, поэтому в перспективе «Север-Юг» может вступить в конкуренцию с Инициативой Пояс и Путь
ЕС и Южный газовый коридор (ЮГК)
Европейский Союз намерен реализовать планы по диверсификации энергоснабжения за счет строительства Южного газового коридора (ЮГК), развития средиземноморского энергетического хаба и строительства терминалов приема СПГ (2016). ЮГК был инициирован еще в 2008 году, но он не рассматривался в качестве первоочередной задачи до 2015 года, когда украинский кризис и российские стратегия перенаправления энергетических потоков на Восток усугубили опасения по поводу энергетической безопасности европейских стран. Ряд инициатив в этой области недавно запустили крупные потребители энергии, такие как Китай и Индия, что также увеличило беспокойство по поводу энергоснабжения ЕС.
По мнению некоторых китайских ученых, однако, ЮГК не представляет слишком большой угрозы энергетическим проектам Китая в Каспийском регионе. Сейчас ЮГК сталкивается с огромной неопределенностью и различными видами рисков, потому что вокруг трёх его основных источников идёт ожесточённая коммерческая конкуренция, также здесь имеется серьезный долговой кризис и территориальные конфликты (2016)
Рисунок 7: маршрут Южного газового коридора. Источник: BP
В отличие от Китая страны, участвующие в ЮГК, не обладают единой сильной политической волей к урегулированию конфликтов и содействию осуществления проекта коридора. Некоторые также утверждают, что ЮГК, на самом деле, приносит потенциальные возможности в Китай, потому что это может в некоторой степени снизить высокую цену на СПГ, с которой Китай сталкивается сейчас. Азиатско-Тихоокеанский регион находится далеко от крупных нефтяных и газовых источников, а это влечет высокие транспортные расходы.
Таким образом, цены на нефть и газ высоки на азиатском рынке. Из-за воздействия ЮГК, Россия может попытаться построить больше трубопроводов на восток для того, чтобы найти альтернативу для своего нефтегазового экспорта. Доля стран Азиатско-Тихоокеанского региона в газовом экспорте будет существенно возрастать, поэтому следует ожидать снижения высокой цены на газ.
V. Возможности и проблемы, с которыми сталкиваются BRI в Каспийском регионе
Возможности сельскохозяйственной кооперации
Сельское хозяйство в большинстве прикаспийских государств создано в основном еще в советские времена в рамках программы Хрущева по освоению целинных земель, поэтому оно зачастую неэффективно.
В бывших советских странах ищут возможности для сельскохозяйственных инвестиций из Китая, чтобы стимулировать экономический рост, так как падение цен на сырьевые товары вызвало рецессии в их экономиках. Следовательно, сельское хозяйство, безусловно, одна из потенциальных областей сотрудничества между Китаем и прикаспийскими государствами.
Правительство Азербайджана планирует расширить экспорт сельскохозяйственной и побочной продукции в Китай, в том числе овощей, фруктов, черного чая и красного вина. В то же время, в целях развития отечественной кустарной промышленности, Азербайджан будут укреплять сотрудничество с Китаем в области шелководства путём импорта высококачественных тутовых семена из Китая и представления Китаем передовых технологий шелководства. Азербайджанское правительство надеется на импорт китайской сельскохозяйственной продукции и оборудования по переработке сельскохозяйственных продуктов, а также на внедрение технологии сельскохозяйственного производства. В 2016 году торговый объем между Китаем и Азербайджаном в аграрном секторе был всего $10 миллионов. С точки зрения шерсти, фруктов и вина, Китай импортирует эти товары из других стран по цене от 2 до 8 раз выше, чем цены на продукцию Азербайджана. Поэтому здесь есть место для будущих переговоров и сотрудничества.
Азербайджан и Китай расширяют сотрудничество в области сельского хозяйства в последние годы. В августе 2017 года в Азербайджане заместитель министра сельского хозяйства Ильхам Гулиев сделал заявление на встрече с китайской делегацией во главе с председателем правления пекинской компании Norinco International Cooperation Ltd. Гулиев отметил, что Азербайджан будет строить предприятие с использованием китайского опыта для того, чтобы вывести на новый уровень развития шелковое хозяйство. Правительство Азербайджана охотно поддерживает проекты в сфере развития сельского хозяйства. Фермеры и предприниматели освобождаются от всех налогов, кроме земельного налога, и получают 70-процентные скидки на удобрения и 40-процентные на технику. Таким образом, азербайджанская сторона считает целесообразным применять успешный опыт Китая в сфере шелководства, хлопководства и чаеводства.
В мае 2016 года китайские компании вели переговоры, чтобы инвестировать $1,9 млрд в 19 сельскохозяйственных проектов на территории Казахстана. Гульмира Исаева, заместитель министра сельского хозяйства Казахстана отмечала, что Фонд Шелкового пути с капиталом $40 млрд. планирует инвестиции в три проекта, среди которых один предполагает перемещение трёх линий по переработке томатов из Китая в страны Центральной Азии. Однако китайские инвестиции в сельское хозяйство в Казахстане политически чувствительные, так как здесь в 2016 году прошли массовые протесты после того как правительством был принят закон, разрешающий иностранным инвесторам брать в аренду земли сельскохозяйственного назначения в течение 25 лет. Поэтому большинство китайских инвесторов планируют инвестировать в переработку в сотрудничестве с казахстанскими компаниями, а не ищут в аренду большие участки сельскохозяйственных угодий.
7 ноября 2017 года, заместитель премьер-министра и министр сельского хозяйства Казахстана Аскар Мырзахметов провел встречу с министром сельского хозяйства Китая Хань Чанфу, чтобы обсудить создание образцовой зоны сотрудничества на основе Национального аграрного научно-образовательного центра в Казахстане. Министры также обсудили развитие научно-технического сотрудничества в области сельского хозяйства, создания сельскохозяйственных машин и производства оборудования в Казахстане, а также экспорта органической сельскохозяйственной продукции в Китай («Казахстан, Китай расширяют сотрудничество в сфере сельского хозяйства», 2017).
Ряд важных документов были подписаны в ходе встречи казахстанской АО «НК «Продкорпорация» и китайской Grand China Business Management Co. Ltd, в том числе договор на поставку 20 000 тонн первосортной пшеницы в Китай до конца 2017 года и 2000 тонн растительного масла, а также строительство Агро-промышленного комплекса по производству продуктов питания, подсолнечного и льняного масло и их экспорту в Китай. Мясной Союз Казахстана и китайский CITIC Construction также подписали меморандум о реализации инвестиционной программы на 2018-2024 для создания инфраструктуры по производству и экспорту живого скота и говядины. Обе стороны подчеркнули необходимость дальнейшего расширения сотрудничества между казахстанскими и китайскими учеными и бизнес — структурами в области сельского хозяйства, отметив большой потенциал в этом направлении.
Инвестиции, рассматриваемые в Казахстане в сельском хозяйстве включают в себя $1,2 млрд по Zhongfu Investment Group в маслобойню; $200 млн в производство говядины, баранины и конины; и $80 млн. в производство помидоров и томатная паста совместно с COFCO, китайским государственным аграрным конгломератом.
Телекоммуникации и Электричество
В Китае потребление электроэнергии в 2016 году составляло 5.92 триллиона киловатт-часов (кВтч), что делает его самым большим потребителем электроэнергии в мире. Китай можно рассматривать как потенциальный рынок для Центральной Азии и прикаспийских стран, чтобы передать излишки энергии, а Китай в свою очередь обеспечивает техническую поддержку электроэнергетики и телекоммуникационной инфраструктуры.
Китайская Государственная электросетевая компания уже выразила готовность добиваться расширения рынка в странах, вовлеченных в инициативу Пояс и Путь.
Выступая на ежегодном заседании 20 китайского делового Совета в декабре 2017 года, Шу Инбяо, председатель Государственной электросетевой компании сказал, что в ближайшие пять лет власти ожидают инвестиционного спроса в размере 1,5 триллиона американских долларов в странах Инициативы Один пояс — один путь. В качестве примера он привел высокий спрос на модернизацию мощностей в Центральной и Восточной Европе. Компания будет поддерживать энергетические проекты в странах, участвующих в инициативе с целью усиления связей между странами.
По данным правительства США (сайт Export.gov) Казахстан имеет 63 энергетических предприятия по всей стране, в том числе пять ГЭС, разбросанных преимущественно вдоль Иртыша на северо-востоке Казахстана. Астана изучает возможности для расширения экспорта электроэнергии на внешние рынки, в первую очередь, на восток, чтобы разгрузить избыток электроэнергии в сторону энергоемкого китайского соседа.
Энергосистема Казахстана
Операционная компания (АО «KEGOC») планирует обновить большинство из 25,000 километров линий электропередач, построенных в советское время. В планы входит реализация 15 проектов на сумму $3 миллиарда, в рамках которых к 2025 году будет модернизированы или построены новые мощные линии электропередач и подстанций. В то же время, Казахстанская национальная компания «Самрук – Энерго» планирует создать новые мощности по генерации энергии в объёме 14 ГВт к 2030 году. (Нуржанов 2017). С учетом этого у Китая и Казахстана есть огромный потенциал для сотрудничества в сфере интеграции этих проектов в БРАЙ.
Риски и проблемы
По данным «Оценки политических рисков для инвестиций в энергетику в рамках Инициативы Пояса и Пути, подготовленного Национальной академией развития и стратегии Жэньминского университета КНР, число участвующих в Инициативе стран с высокими инвестиционными рисками увеличивается, при этом уменьшается число стран, где эти риски сегодня оцениваются, как низкие.
В Каспийском регионе — Россия, Туркменистан, Казахстан и Иран являются странами со средним уровнем инвестиционного риска, в то время как Азербайджан обладает относительно высоким уровнем инвестиционных рисков. К наиболее значимым инвестиционным некоммерческим рискам, с которыми сталкиваются БРАЙ в Каспийском регионе относятся:
Правовой статус Каспийского моря
Неспособность пяти прикаспийских государств достичь соглашения о правовом статусе водоема привело к его милитаризации и стала причиной конфликтов на спорных нефтегазовых месторождениях, а также по вопросам строительства и эксплуатации путей транспортировки нефти и газа.
С появлением новых государств в Каспийском бассейне в 1991 году, эта проблема стала обостряться и прибрежные государства вынуждены были определить правовой статус и признать Каспий в итоге морем или озером.
Согласно Конвенции ООН по морям, если Каспийское море является внутренним морем, его воды и ресурсы должны быть открыты для всех прибрежных государств и должны быть доступны для этих государств и крупных транснациональных нефтяных корпораций. Однако, если Каспийское море является озером, его воды и ресурсы должна быть разделены поровну прибрежными государствами и стать закрытыми для международного сообщества.
Россия настаивает на статусе закрытого моря, так как определение Каспийского моря, как открытого, будет препятствовать усилиям России по сохранению суверенитета над его водами и, следовательно, нанесёт ущерб её национальной безопасности и экономическим интересам.
Казахстан принимает другую позицию, потому что статус «открытого моря» изменит правовой режим дельты Волги, которая впадает в Каспийское море, и таким образом создаст единый водный путь из Центральной Азии в Балтийское море в рамках положений международного права, определяющих понятие «Международная река».
Туркменистан и Иран отвергают предложение Казахстана и России о разграничении дна моря на основе срединной линии, так как по этому принципу 29% морского дна получит Казахстан, 20% Азербайджан, 16% Россия, 21% Туркменистан и 14% Ирана. Однако и Тегеран и Ашхабад хотели бы большую долю.
Другим препятствием к многостороннему соглашению по определению правового статуса является желание Казахстана и Туркменистана получить как можно больший объем национальных зон и тем самым получить более широкий доступ к природным ресурсам или возможность бурения нефтяных скважин на дне моря.
Иран высказывается за совместное управление морем или, по крайней мере, раздел его на равные доли для всех прибрежных государств (Бахман, 2004). Тегеран оспаривает нефтяное месторождение Араз-Алов с соседним Азербайджаном. Туркменистан и Азербайджан, в свою очередь, оспаривает некоторые другие нефтяные месторождения.
Значительный прогресс в определении статуса была достигнут только на четвертом Каспийском саммите, состоявшемся в 2014 году в Астрахани. Прибрежные страны договорились о создании зон национального суверенитета протяженностью 15 морских миль от побережья и зоны исключительного использования воды и водных ресурсов ещё на протяжении 10 морских миль. Остальные часть озера/моря будет объявлена открытой водой, хотя как она будет использоваться еще предстоит согласовать.
12 августа 2018 года президенты России, Казахстана, Ирана, Азербайджана и Туркменистана подписали Конвенцию о статусе Каспийского моря. Конвенция разграничивает территориальные воды и рыболовные зоны между пятью прикаспийскими государствами и запрещает присутствие вооруженных сил любых других неприкаспийских государств.
Достижение согласия по Конвенции по статусу Каспийского моря будет способствовать дальнейшему обеспечению независимости и суверенитета Транс-Каспийского региона, — важного торгово-транспортного коридора между Центральной Азией, Южным Кавказом, и далее Европой через Турцию, который в значительной степени обходит Россию и Иран. Было бы также важным открывать новые маршруты из Китая в Европу, поэтому в ближайшее время на Каспии следует ожидать китайские инвестиции.
Договор также устраняет юридические препятствия для строительства Транскаспийского газопровода из Туркменистана в Европу (Хренникова 2018), поскольку в соответствии с новым соглашением, строительство трубопроводов теперь требует согласия только заинтересованных государств.
Однако, несмотря на решение долгосрочных проблем, Конвенция не окажет существенного воздействия на региональную ситуацию. Текст соглашения не решает вопрос о спорных границах морских недр, в нём только указано, что они будут предметом дополнительного соглашения. Таким образом, политические и стратегические препятствия для инвестиций в разработку природных ресурсов остаются.
Политическая нестабильность
Хотя Организация по безопасности и сотрудничеству в Европе (ОБСЕ), Соединенные Штаты и Россия работают над урегулированием нагорно-карабахского конфликта, Азербайджан и Армения занимают совершенно различные позиции, делая конфликт трудно разрешимым.
Азербайджан хочет вернуть свои оккупированные территории путем мирных переговоров или военной силы, поскольку национальные вооруженные силы двух стран становятся всё более несбалансированными. Азербайджан имеет абсолютные преимущества как в экономическом развитии, так и в военной мощи.
Однако проблема заключается в том, что Армения является членом Организации Договора коллективной безопасности (ОДКБ) и находится под защитой российских военных сил. Когда Азербайджан решит вернуть себе утраченные территории силой, вполне вероятно, придется столкнуться с вооруженным вмешательством ОДКБ.
Кроме того, нет взаимного доверия между Ираном и Западом в политических отношениях, что приводит к нестабильности между двумя сторонами. В феврале 2017 года, действующая администрация объявила о новом раунде санкций против Ирана, а в апреле этого года США официально вышли из ядерной сделки. Хотя отношения между Ираном и ЕС улучшились в течение некоторого времени после иранской ядерной сделки, в апреле 2017 года ЕС продлил санкции против Ирана по причине «отсутствие уважения к правам человека». Кроме того, в январе 2016 года Саудовская Аравия и Иран разорвали дипломатические отношения.
В попытках ослабить напряженность с Западом, отношения Ирана со своими соседями на Ближнем Востоке стали ухудшаться. Инвестиционные проекты в Иране поэтому могут столкнуться и с негативным влиянием других стран Ближнего Востока (刘-2017, 2017).
Непредвиденные проблемы и правила
Непредвиденные проблемы и зарегулированность являются одним из самых больших барьеров для ведения бизнеса на постсоветском пространстве. По данным анализа рисков Консультативной группы по коррупции, за 2018 год во всех пяти прикаспийских странах имеются средне-высокие коррупционные угрозы.
Строительство и развитие нефтегазовой транспортной инфраструктуры, которые служат в качестве основных сфер инвестиционной деятельности в Каспийском регионе, также подвержены непредвиденным проблемам (Консультативная Группа Риска 2018)
Так, иранское правительство часто вторгается в рыночные отношения, вводя строгие и сложные правила занятости для иностранных работников или обеспечивая контроль за ценами на большинство материалов производства и потребления. В то же время в административной ветви, процессе принятия решений не хватает прозрачности. Есть и распространенная коррупция и низкая административная эффективность (в 2017 году).
Действия России
Россия уже давно считает Центральную Азию и Южный Кавказ сферой своего традиционного влияния. Россия принимает двусторонний подход к геополитике и геоэкономике и хочет изолировать этот район от сотрудничества с внешним миром. Она не только сопротивляется постепенному проникновению «нефтяных гигантов» с Запада, но также не хочет видеть двустороннее энергетическое сотрудничество между Китаем и другими странами Центральной Азии, к примеру с Казахстаном.
Китайская инициатива БРАЙ в значительной степени игнорирует российскую территорию с её 11 часовыми поясами, стареющей инфраструктурой и слабым потенциалом для инвестиций (Баумгартнер 2017).
По мнению Александра Кули, директора Института Гарримана при Колумбийском университете: «Конечно, Китай не имеет интереса (хотя россияне и надеялись), к модернизации существующего советского транспорта, особенно в Сибири. В то время как Пояс и Путь предполагает развитие железнодорожных и трубопроводных сетей в странах бывшего СССР — Центральной Азии, Беларуси и Украине, его внимание к России ограничивается в основном только южной периферией этой страны, наряду с Москвой и Санкт-Петербургом и новыми трубопроводами в Казани и Иркутске».
Также можно было бы довольно скромным назвать сотрудничество между Москвой и Пекином: китайские компании инвестировали более $225 млрд на международном уровне в 2016 году, но только 2 процента этого объёма пришлись на Россию.
До сих пор Россия публично поддерживала Бри, несмотря на то, что он во многом обходит российскую территорию. Но теперь, когда Пекин получает более широкий доступ к природным ресурсам и предоставляет наивыгоднейшие условия Центральной Азии и Каспийскому региону, неясно, каким отношение Москвы будет в будущем и будет ли Россия препятствовать китайским инвестициям в свою историческую сферу влияния. А это, в свою очередь, создает высокие политико-экономические риски для развития БРАЙ в Каспийском регионе.
Правила комментирования
comments powered by Disqus