Бывший руководитель предвыборного штаба действующего главы государства, экс-глава Аппарата президента при Алмазбеке Атамбаеве и Сооронбае Жээнбекове, директор благотворительного фонда «Апрель» Фарид Ниязов ответил на вопросы K—News.
— Общественность обсуждает итоги субботнего курултая оппозиции. Ваше мнение, как они отразятся на общественно-политической ситуации в стране?
— Во-первых, это не оппозиция там собиралась. Ни по форме, ни по составу участников, ни по содержанию, там не было ничего, чтобы хоть как -то этому соответствовало.
Во-вторых, дело было в театре. И все вели себя так, как положено вести в театре. Играли роли.
Теперь дело за «Белым домом». Будет видно, что он имел ввиду, когда помогал провести это мероприятие. Есть два пути: можно и дальше обострять ситуацию, а можно подумать о том, как это отразится на стране.
Пока же складывается впечатление, что новые власти хотят оправдать свои недоработки каким-то мифическим сопротивлением экс-президента. Хотя прошедшие 8 месяцев он не просто молчал, он демонстративно избегал публичности, не ездил по стране…
— СМИ переполняет информация об отношениях двух людей. Президент и экс-президент обменялись взаимными обвинениями. Насколько это было необходимо? Ряд экспертов опасаются, что конфликт будет влиять на стабильность.
— 31 марта Атамбаев дал свои советы Жээнбекову как новому президенту и высказал предостережения как своему другу. Высказал в своем стиле, «по-атамбаевски», как говорится, остро, но ведь к таким его словам все давно привыкли. Хотя многие, напротив, отметили, что на этот раз Алмазбек Шаршенович своих эмоций не выдавал.
Думаю, надо понимать чувства человека, передающего бразды руководства страной в другие руки после 6 лет правления, даже, наверное, 7 лет правления, ведь и 2011 год, как вы помните, прошел при доминировании в политическом поле Атамбаева, тогда он работал премьер-министром.
Когда Сооронбай Шарипович шел к нему в преемники, он прекрасно знал, что первое время его президентства будет неизбежно сопровождаться непростыми дебатами и спорами. Но я уверен и, мы даже обсуждали это с действующим президентом, что через какое-то время, Алмазбек Шаршенович вышел бы из прежнего ритма, привык бы к новым обстоятельствам, привык бы к жизни в новом качестве, и я уверен, не стал бы так много советовать новым руководителям страны. И полная чушь, когда говорят о том, что он хотел управлять страной из Кой-Таша. В 2015-2017 годах его влияния вполне хватило бы добиться конституционных изменений, которые позволяли бы переизбраться президентом. Не говоря уже о переходе в премьерское кресло с заблаговременной передачей Антикоррупционной службы в ведение правительства. Но Атамбаев отказался даже, когда мы предлагали, заложить в Конституцию положение, согласно которому экс-президент в течение двух лет после ухода с поста главы государства сохраняет за собой председательство в Совете безопасности. Даже это предложение он отверг. Хотел, чтобы была реальная мирная передача власти. Ну и конечно же, насколько я знаю, верил, что новый президент будет прислушиваться к его советам.
Вот он и давал советы. Сначала на неофициальных дружеских встречах, потом, когда увидел, что отсутствие понимания ведет к негативным для страны последствиям, высказался публично. А далее, случилось то, что случилось. Уже в апреле 2018 года, то есть через 2 месяца после заседания Совбеза и через месяц после съезда СДПК, когда уже были сменены премьер-министр и генпрокурор всем стало окончательно ясно, что Жээнбеков пойдет своим путем. Поэтому где-то в мае месяце Атамбаев оставил попытки что-то советовать, не собирался больше, да и не мог, как-то влиять на кого бы там ни было. На этом, как я видел по экс-президенту, он решил, мне думается, оставить все на суд истории.
Весной этого года уже были видны риски и угрозы в случае дальнейшего развития конфликта. Атамбаев был готов к диалогу ради снятия напряженности. С мая месяца несколько раз с нашей стороны вносились предложения о целесообразности личной встречи между президентом и экс-президентом. Сначала я передавал это через Турдуназира Бекбоева. Затем, этот вопрос поднимался на политсовете СДПК, и депутаты заходили к президенту. Последние попытки были в октябре и ноябре.
Но не случилось… К сожалению, каждый раз после таких обращений начиналось еще более жесткое давление на экс-президента. Через клевету, через преследование близких к нему людей, через угрозы. Наши обращения, воспринимались, похоже, как проявление слабости Атамбаева. А в окружении Жээнбекова, как мы поняли, настаивали, давайте еще немного надавим на экса и он полностью капитулирует. Невооруженным глазом было видно, что той стороне хотелось «выдавить» Атамбаева из Кыргызстана, заставить уехать и не возвращаться в страну.
Многие наши сторонники заходили к Атамбаеву и говорили: «Сколько можно подставлять то одну щеку под удар, то другую? Почему не даете отпор? Почему не встречаетесь с народом? Почему терпите весь поток обвинений? Почему вас вдруг сделали главным коррупционером, а бывшие главные коррупционеры вдруг стали самыми почетными гостями на всех официальных государственных мероприятиях? Почему не объясните людям свою позицию?»
Но экс-президент не давал интервью. За прошедшие 8 месяцев сделал всего одно заявление, дал пару комментариев, и то лишь относительно арестов его соратников. Старался не мешать Жээнбекову.
Весьма тяжелые, согласен, недавние ответы Атамбаева спровоцированы откровенно жестким интервью самого Сооронбая Шариповича. Первоначально, в интервью телеканалу «Апрель» Алмазбек Шаршенович хотел подробно ответить на клевету и необоснованные обвинения, широко тиражируемые в СМИ и интернете. Сначала думали записать интервью в октябре, потом постоянно переносилось, помню, на 9 ноября, затем на 14 ноября, в итоге записали 17 ноября.
— Есть версия, что лично вы внесли сюда большую лепту в это противостояние. Как прокомментируете?
— В любой критической ситуации я виню себя, в первую очередь. Так воспитан. Да, я не смог выполнить роль «буфера» во взаимоотношениях президента и экс-президента. Об этом сказал и Сооронбаю Шариповичу, и Алмазбеку Шаршеновичу, когда уходил в отставку. Но совесть моя чиста. Я как мог старался сохранить их союз. Время покажет, имел ли я такие шансы. И чем дальше, все больше склоняюсь к тому, что эта моя миссия была изначальна неисполнимой. Однако это не снимает боли от переживаний. Много могли сделать сообща.
— Чем занят в эти дни «Медиа-форум»?
— Идет очень болезненная, но полезная работа над ошибками. Атамбаев оставил после себя страну, прочно стоящую на рельсах развития. Никакого сравнения с той разрухой, что была к моменту Апрельской революции. Свет есть. Газ есть. Дороги строятся. Построены сотни школ. В разы, по сравнению с 2010 годом, выросли заработные платы у самых незащищенных бюджетников, растут пенсии. Вступили в ЕвразЭС, облегчили жизнь сотням тысяч мигрантов. Создан такой институт развития, как Российско-Кыргызский фонд развития, благодаря которому открываются и еще будут открываться десятки новых предприятий. Проводятся масштабные исторические исследования. Отдана дань памяти предкам, погибшим в 1916 году. Появились новые кыргызские брэнды, такие как Игры кочевников… Много можно перечислять… И кыргызстанцы сегодня живут намного обеспеченнее, чем до президентства Атамбаева
В то же время мы видим, что даже когда работаешь честно, когда все силы отдаешь делу служения Родине, когда много сделано, много построено, все равно найдется повод для критики.
Но дело не только в критике, мы анализируем и переживаем заново свои реальные ошибки и свои реальные недостатки. Они были, к сожалению. И это очень, повторяю, болезненный процесс, в первую очередь для самого Алмазбека Шаршеновича, я это вижу, у него идет сегодня как бы новое переосмысление президентского срока.
Это всех нас касается, кто работал вместе с Атабаевым. Каждый день, особенно в первые месяцы, мы узнавали про себя и период нашего нахождения во власти что-то новое. Сегодня уже многих послушали, многое заново пережили, о многом пожалели, как говорится. Особенно в кадровой политике. Нередко мы забывали самых верных и идейных партийцев, а делали ставку на тех, кто вроде бы и умеет добывать голоса на выборах, но в душе готов в любой момент перескочить туда, где выгоднее. Так, что переживаемый нами период вполне закономерный.
Впрочем, Алмазбек Шаршенович говорит часто, что даже это надо принимать с благодарностью. Что лучше сегодня мы выслушаем претензии, проанализируем свои ошибки, постараемся их устранить или как минимум, сделаем правильные выводы на будущее. Чтобы новые поколения руководителей не наступали на эти же грабли.
— А в СДПК?
— Знаете, там начинают трудиться совершенно другие люди. Из числа старопартийцев и из числа молодежи. Секретариат партии уже развернул подготовку к обмену партийных билетов. Начинается почти полная реконструкция СДПК. Задумок у Алмазбека Атамбаева и у наших молодых ребят много. И через год, думаю, это будет совершенно обновленная партия, партия нового типа.
— Еще вопрос к вам: слив информации по финансам прошлогодней избирательной кампании Жээнбекова. Аппарат главы государства назвал ее фейком и отказался комментировать. Но все больше становится подтверждающих реальность тех списков. Некоторые политики уже даже подвергают сомнению легитимность президентских выборов 2017 года. Что вы скажете на этот счет, как начальник штаба Сооронбая Жээнбекова?
— Я уже комментировал этот вопрос. Да и вы его опубликовали, насколько я помню. Мне не хотелось бы повторяться.
— Вы один из самых близких к Атамбаеву людей. Его команду обвиняют в коррупции. Насколько ваше личное благосостояние и вашей семьи выросло за эти 7 лет премьерства и президентства вашего шефа?
— Живем мы в достатке, слава Богу! В отцовском доме, который папа с мамой построили собственными руками. Последний ремонт сделали в 2007 году. Есть еще двухкомнатная квартира в селе Беловодском, где я работал в советские годы.
Но к богатым или даже отдаленно близким к богатому сословию себя не могу причислить. Из имущества в семье, есть только одна относительно дорогая вещь, приобретенная уже в этом году с помощью Алмазбека Шаршеновича, исключительно в интересах безопасности. Это «Тойота ленд крузер», двухсотый, как его называют, 2007 года выпуска. И хоть не новая машина, она стоит приличных денег и сам я никогда бы не купил такую. Можно сказать, по сути, это больше служебная машина.
Кроме этой автомашины к имуществу, которое было у нашей семьи до Апрельской революции ничего не прибавилось.
— А вот буквально на днях, газета «Дело №» напомнила о ваших более, чем 40 гектарах земли. Цитирую: «Самым таинственным по-прежнему остаётся происхождение этих земель. Каким образом Фарид Ниязов, родившийся в семье фрунзенских интеллигентов, всю жизнь занимавшейся кабинетной работой, вдруг превратился в крупного фермера-землевладельца, собственника земель, по площади равных государству Ватикан? Этим вопросом наша газета задается уже давно. И ответа не находит». Итак, ваш комментарий?
— Автор данной статьи пишет это уже третий раз, но ни разу не обратился за разъяснениями ни ко мне, ни в Аппарата президента, где я работал, ни в пресс-службу СДПК. На мероприятиях в «Белом доме» мы виделись, он не спрашивал, а я и не лез с разборками.
На самом деле, до Апрельской революции в течение 9 лет (с 2001 года) я не работал на государственной службе и в 2007 году, по просьбе покойного папы занялся сельским хозяйством. В то время я был внештатным корреспондентом московской газеты «КоммерсантЪ» и одновременно имел статус индивидуального предпринимателя в качестве главы крестьянского хозяйства «Ийгилик» Нурманбетского айыльного округа Ысык-Атинского района. Это в 45 километрах от Бишкека.
На момент моего возвращения на государственную службу в 2010 году у нас с супругой и покойным отцом было свыше 40 гектаров орошаемой пашни.
В 2007 году мы купили у сельчан (на вторичном рынке) 16 с половиной гектаров земли на нашей малой родине, а в 2009 году докупили еще 17 гектаров в том же айыльном округе у других сельских жителей. Кроме того, 6,4 гектара орошаемой пашни располагались не на нашей малой родине, а в Московском районе, где я проживал и работал в советские годы и где наша семья получила установленную законом земельную долю, безвозмездно, как и другие сельчане. Эти 6,4 гектара еще в начале 2000-х мы передавали в пользование моему близкому другу Жумакану Тюлюбековичу, жителю села Беловодское. После его кончины (он был активным участником Апрельской революции) мы продали эти 6,4 гектара орошаемой пашни и взамен их купили опять же на вторичном рынке 3 гектара орошаемой и 7,72 богарной пашни, уже на территории нашего родного Нурманбетского айыльного округа. В декларациях это все отражено. И если в Госкадровой службе они хранятся 5 лет и уничтожаются, то я храню и готов предоставить их редакции.
Пока был жив отец, у нашей семьи было 37 гектаров орошаемой пашни и 7,72 гектара богарной пашни. Сегодня, моя семья владеет 37 гектарами орошаемой и 3 гектарами богарной пашни. Сразу подчеркну, что рыночная цена этих земель составляет сегодня порядка 60-80 тыс. сомов за гектар, или в 7-10 раз ниже, чем стоит пашня в пригороде Бишкека.
То есть рыночная стоимость всех этих наших 40 гектаров земель не дотягивает до стоимости элитной двухкомнатной квартиры, даже под самоотделку. А одиннадцать лет назад, когда мы покупали земли у сельских жителей, на территории этого айыльного округа можно было купить 1 гектар за 7-8 тысяч сомов.
Вот такие мои фермерские дела.
— И все же в социальных сетях упорно ходят слухи о скором привлечении вас к уголовной ответственности. Называют дело по рейдерскому захвату «Вечернего Бишкека» в 2015 году. Готовы к такому повороту событий?
— Давайте проще рассуждать. Дело не в каких-то там моих делах. Дело в отношениях между Жээнбековым и Атамбаевым. «Добрые люди» постоянно пишут и говорят мне о поставленной задаче изолировать Ниязова от Атамбаева. Сначала через друзей упорно намекали и даже убеждали покинуть страну. Не понимают, что не могу я так поступить, ни как соратник, ни как человек. Потом, у меня тоже есть убеждения. Как я потом буду своим детям и друзьям в глаза смотреть?
Последний раз даже так передали: мол, в органы поступила команда, делайте что угодно, но в «Форуме» не должно быть Фарида. А «Вечерка», это лишь инструмент достижения цели. Хотя, кто знает, может и объективно разберутся. Все может быть. В «Белом доме» хорошо знают, что никакого отношения к «Вечернему Бишкеку» я не имел и не имею. Тем более, к конфликту между учредителями и судебным процессам вокруг этого.
Знаете, в реалии получается даже наоборот, после смены собственника издания я потерял все связи с «Вечеркой». У меня были замечательные, как мне казалось, отношения с Александром Кимом. И никаких отношений с Александром Рябушкиным. Не видел его лет двадцать, с тех пор, как тот был короткое время главредом «Вечерки» и я, как пресс-секретарь премьер-министра обсуждал с ним вопросы освещения деятельности правительства. Один или два раза в жизни с ним разговаривал. А лет двадцать уже ни разу не видел, ни разу не говорил, в том числе по телефону.
А сейчас нет никаких отношений с обоими, нет отношений с «Вечеркой».
Правда всегда найдет дорогу. Такое впечатление, что в самом начале конфликта какой-то очень влиятельный человек убедил Александра Кима в том, что это я, якобы стою за Рябушкиным. Кто-то сумел убедить, кто-то такой, которому он поверил.
— Перейдем к менее болезненным темам. Возглавляемый вами фонд «Апрель» числится в совладельцах двух телеканалов. Зачем вам это? Вы занимаетесь благотворительностью или политикой?
— Там у нас символическая доля, которая абсолютно не влияет на управление. Наше участие там продиктовано одной лишь целью: чтобы темы защиты идей Апрельской революции и благотворительности не выпадали из творческого контента телеканалов.
— А много денег у фонда «Апрель»?
— Хотелось бы больше, конечно… Много обращений от семей погибших 7 апреля, от раненых во время Апрельской революции. Обращаются и другие граждане. Стараемся помочь, но очень часто не получается. Выделяли помощь на лечение, иногда получается выделить материальную помощь… А в приоритете, как уже отмечал ранее, помощь тем, кто потерял 7 апреля своих отцов, детей, братьев. Кто получил ранения…
Правила комментирования
comments powered by Disqus