По линии евразийской интеграции есть определенные проблемы. Они будут возникать и будут решаться. Ни одна из этих проблем не стоит того, чтобы выходить из ЕАЭС – слишком много сил было потрачено на его создание

25 февраля в Казахстане после отставки правительства сформирован новый состав кабмина. Экономический блок министерств возглавили новые политики, а президент Нурсултан Назарбаев дал старт социально-экономической модернизации страны.

О том, не затеряются ли интеграционные интересы Казахстана во внутренней околосоциальной политике, почему казахстанские СМИ почти не говорят о достижениях ЕАЭС и какие перспективы ожидают объединение в связи с приходом на главные посты новых людей, читайте в эксклюзивном интервью "Евразия.Эксперт" с известным политологом, автором энциклопедии "Кто есть кто в Казахстане" Данияром Ашимбаевым.

- Данияр Рахманович, каким будет международный вектор нового правительства? За прошлый год был сделан хороший задел по финансовой интеграции. Теперь за развитие индустрии отвечает Роман Скляр, за дипломатию – Бейбут Атамкулов, за финансы – Алихан Смаилов, за экономику – Руслан Даленов. Этим составом реально исполнить наши международные обязательства?

- На мой взгляд, сейчас недостаточно количества министерств. Очень много важных моментов в работе правительства. А когда на одного человека сваливаются обязанности, которые раньше выполняли 5 вице-министров, он физически не сможет заниматься всеми вопросами одновременно. Нужны хорошие, сильные замы. Назрела необходимость пересмотра структуры министерств в плане оптимизации. И это не обязательно должно быть сокращение.

На Министерство иностранных дел и Министерство национальной экономики возложены функции по привлечению инвестиций. Инвестиций можно привлекать сколько угодно, но почему-то всегда выпадает очень важный вопрос их мониторинга. Куда делись предыдущие, какие из них работают? Нужно ли оперативное вмешательство в процесс?

Бюджету и квазигосударственному сектору выплачиваются проценты по депозитам. Но инвестиции же были не безвозмездными. У нас к ним приписываются и привлеченные кредиты в том числе. И ответственности никто особой не несет.

Озвученные проценты освоения, реализации, процент погашения – этих сумм тоже нет. Можно лукаво объяснять, что это не госдолг, а долг квазигоссектора. А он кому принадлежит?

Не получится ли так, что вся прибыль, получаемая нацкомпаниями, будет уходить на погашение кредитов, взятых предшественниками и разворованными еще до их прихода? Это очень важно, ведь это отток капитала. То есть нужен госорган, отвечающий за привлечение инвестиций.

Пусть этим займется Счетный комитет, в конце концов. Он в последнее время сократил количество публикуемых материалов проверок.
То есть в связи с ростом наших международных обязательств нужно привести в порядок структуру правительства.

- Какие конкретно госорганы курируют работу по союзным обязательствам?

- По ним работают практически все министерства экономического блока. Антимонопольный комитет занимается совместно с интеграционными объединениями и профильными госорганами других стран регулированием этих вопросов.

• Вопросами финансового взаимодействия – Национальный банк с Ерболатом Досаевым во главе.                       
• Вопрос статистики и планирования – Минфин и Миннацэкономики.
• Вопросы транспортного взаимодействия и транзита относятся к ведению Министерства индустрии и инфраструктурного развития Романа Скляра.                                                                                                               
• Вопросы функционирования аграрного рынка относятся к Минсельхозу, который в последние годы вступил в долгую войну с российским Минсельхозом. 

Оба долгое время занимаются взаимным запретом импорта. Причем у меня складывается впечатление, что речь в этой войне идет не о защите рынка, а защите прав конкретных производителей. Дискуссия вышла за рамки конструктивности с обеих сторон.

ЕАЭС можно критиковать сколько угодно. Но он есть, и он работает.
Статистика товарооборота по нему считается в долларах. Доллар, как известно, дорожает.

Если мы диверсифицируем экономику, запускаем несырьевой экспорт, то он должен быть конкурентоспособным на не очень требовательных рынках хотя бы России или Беларуси. Если наши подшипники, трансформаторы или аккумуляторы и там не покупают, какой смысл лезть на рынки Китая, Европы или США?

- Планов хороших много, да и сама евразийская интеграция в конечном счете имеет цель свободного перемещения по союзу людей, денег и товаров.

- ЕАЭС нам нужен. Без него мы никуда не уйдем, мы работаем с рынками всех стран союза, со всеми огромные обороты. У нас многие производственные цепочки и логистика завязаны на соседних странах.

• Есть у Казахстана отношения с Узбекистаном, с которым мы сейчас не входим ни в один союз, но с которым есть определенный товарооборот.
• Есть Туркменистан, который тоже никуда не входит, но с которым мы торгуем и через который проходит наш транзит.
• Есть Китай, с которым мы не находимся в военно-политическом союзе, но экономически он один из крупнейших партнеров Казахстана.
• У нас есть иранский рынок и так далее.

Но наша финансовая система во многом заточена под Запад. Понятно, что в такой ситуации мы должны взаимодействовать со всеми, не отдавая никому определенный приоритет.

Товарооборот с Россией сейчас не такой большой, как с Европой или Китаем, но без российской сельскохозяйственной или пищевой продукции мы не обойдемся никак. Да и сами куда будем поставлять собственную продукцию?

Казахстан тесно связан со странами-соседями. И нынешний премьер-министр Аскар Мамин вопрос евразийской интеграции курировал как первый вице-премьер в прошлом составе кабмина, проблематику прекрасно знает.

Понятно, что чересчур увлекаться Россией мы не можем, потому что есть известная проблема санкций. Тот же арест счетов Нацфонда многими рассматривался как демонстрация Западом, что никакие счета Казахстана – ни суверенные, ни государственные, ни тем более и частные – от ареста не застрахованы. А это большая проблема не только для казахстанской, но и для российской элит.

Интегрируясь с Россией экономически, мы должны помнить о невыгодности глубокой политической интеграции.
Понятно, что у нас есть определенные завязки и на Турцию, и на Иран, и на Саудовскую Аравию. И это в том числе векторы, которые зачастую вступают в противоречие с западными или пророссийскими векторами. Но и эти направления мы тоже развиваем.

Нам нужно сотрудничество и с дальним зарубежьем, а не только с ближайшими соседями. При этом в первую очередь нужно думать о себе. Понятно, что по линии евразийской интеграции есть определенные проблемы. Они будут возникать и будут решаться. Ни одна из этих проблем не стоит того, чтобы выходить из ЕАЭС – слишком много сил было потрачено на его создание.

- Проделана определенная работа, было подписано множество соглашений. Есть ли у нынешнего состава правительства возможности и способности все это реализовать? Или опять появятся новые инициативы, недостижимые планы?

- Объем работ по евразийской интеграции у нас огромный. Но почему-то она выпала из приоритетов освещения государственной информполитики.

По сотрудничеству с Россией позитива в печати мы не видим, хотя фактически он есть. В основном мы читаем новости об очередном запрете на импорт какой-нибудь продукции. То есть из политического вектора выпал экономический, это стало серьезной проблемой.

Может быть, в угоду национал-популистам власть не стремится демонстрировать свои достижения, проекты и так далее. Но если о них не говорить, они не перестают существовать. Понятно, что нам предстоит решить серьезный вопрос по рынку электроэнергетики, впереди сложные переговоры, есть конкуренция между нашими странами по определенным рынкам. Но эти вопросы не смертельны, их можно обсуждать и решать.

- Последняя история по профициту бензина и у нас, и в России – тому пример. Министр энергетики Канат Бозумбаев за день до отставки издал приказ об ограничении ввоза в Казахстан российского топлива. Это опять усугубляет отношения?

- От этого страдают не межгосударственные отношения. Это прежде всего меры защиты своего рынка и своих производителей. Они должны быть.

Мы с начала 90-х гг. уже слишком много пожертвовали своим машиностроением, легкой промышленностью в угоду иностранным партнерам. Из огромного количества предприятий, существовавших на 1991 г., остались единицы.

А ведь эти большие сектора экономики могли развиваться. И разговоры о том, что 18 миллионов – это маленький рынок, почему-то другие страны не останавливают. 18 млн потребителей – это, грубо говоря, 5 млн произведенных автомобилей, 10 млн сотовых телефонов, 20 млн аккумуляторов для сотовых телефонов. И так далее.

Многие страны о таком рынке мечтают. И тот же сырьевой рынок не жалуется на низкое потребление или на малый объем рынка, он сам находит свои сектора и работает. Просто работает.

Деньги в стране есть, работа есть, проекты есть. Масса предприятий и людей в Казахстане имеет выгоду от евразийской интеграции, как бы ее ни ругали. И понятно, что разворачиваться правительство не будет, потому что это все работает реально, а не на бумаге.

Да и не такие мы выдающиеся, чтобы позволять себе хамить соседям. Казахстан не будет ни пророссийским, ни прозападным, ни прокитайским. Он будет своим.

Но сохранить баланс интересов возможно, только если отделять интересы отдельных дельцов от интересов государства. Нам нужна логистика, но не в ущерб себе. И такой подход во власти здраво присутствует.

У нас есть задел по атомной энергетике, в урановой промышленности работает множество совместных предприятий. Можно развивать дополнительные производства. И все это – на пользу себе и ЕАЭС. При желании есть все. Не хватает прагматизма и умения заставить все это работать. Сетовать на постколониальный синдром можно сколько угодно, но это тупиковая ветвь эволюции.

 

 

 

Следите за нашими новостями на Facebook, Twitter и Telegram