По уровню коррупции Казахстан на излете советского периода выглядел значительно более привлекательным, чем сейчас, когда это явление захватило все сферы деятельности. Ликвидация партийного, народного контроля и контроля со стороны правоохранительных органов (ОБХСС), умноженная на бурный рост предпринимательства и культ «золотого тельца», дала пышные коррупционные всходы.

По словам председателя Агентства по делам госслужбы и противодействию коррупции Алика Шпекбаева, только за последние три года ущерб от коррупции составил 40 млрд тенге (около104 млн долларов). Он предложил наказывать тенге госслужащих, чьи активы не соответствуют законным доходам.

Безусловно, декларирование должностными лицами расходов и доходов вытащило бы на свет многие секреты, хранящиеся в их сейфах. Но, увы, введение этого барьера для коррупции под разными предлогами постоянно откладывается.

За годы независимости в стране создана солидная нормативно-правовая база для борьбы с коррупцией. Так, в 1995 году принят закон «О борьбе с коррупцией», в 2008 году правящая партия презентовала программу «10 ударов по коррупции», в 2011-2013 гг. парламент принял 19 законов, направленных на борьбу с коррупцией, в декабре 2014 года утверждена Антикоррупционная стратегия РК на 2015–2025 годы. Целью стратегии является повышение эффективности антикоррупционной политики государства, вовлечение в антикоррупционное движение всего общества путем создания атмосферы «нулевой терпимости» к любым проявлениям коррупции и снижение ее уровня в стране.

Будучи президентом, Нурсултан Назарбаев подписал указ, согласно которому первый руководитель должен подавать в отставку, если его подчиненный попадается на взятке. Однако «добровольцами» оказались единицы. Безусловно, это не самый эффективный способ борьбы с коррупцией. К примеру, на Западе нет подобных законов, но там в таких случаях руководители по своей воле или под давлением общественности уходят с постов. Правоприменительная практика показывает, что в Казахстане обилие всевозможных законов, государственных программ и кампаний против коррупции не дает желаемого практического эффекта.

Тесные коррупционные связи между бизнесом и государственными чиновниками никого не удивляют. На уровне акиматов – это проведение всевозможных тендеров на госзакупки товаров и услуг. «Низовая» коррупция – дача взяток полицейским, медработникам, учителям, «столоначальникам» и т.д. Причина такой ситуации в том, что в стране идет борьба с последствиями коррупции, а не с порождающими ее причинами.

Основными причинами коррупционных действий являются:

• низкий уровень прозрачности принятия имеющих общественный интерес решений;
• профессиональная некомпетентность и избыточность бюрократического аппарата; если в Казахстане армия чиновников составляет 21% от работающего населения страны, то в США и Германии – 14%, в Китае – 9% ;
• злоупотребление должностными полномочиями и др.;
• ограничение таких механизмов гражданского контроля над коррупцией, как свобода прессы, независимость системы правосудия, права граждан.

Статистика демонстрирует снижение коррупционных преступлений: по сравнению с 2016 годом их число сократилось на четверть. Тем не менее примеров коррупционных скандалов в высших эшелонах государственной власти, по-прежнему, выше крыши. По официальным данным, в 2018 году в коррупции изобличили 1290 лиц, в том числе 25 руководителей республиканского, 91 – областного, 142 – городского и районного уровней. Среди них вице-министры, ответственные секретари министерств, председатели и заместители председателей комитетов министерств, топ-менеджеры национальных компаний, судьи, руководители правоохранительных органов.

Действительно, доля граждан, сталкивающихся с коррупцией, хоть и медленно, но снижается. Вместе с тем в связи с увеличением риска быть привлеченным к уголовной ответственности растет размер взяток. По данным Центра стратегических инициатив, за три последних года их средний размер вырос в 3,2 раза – с 61 тыс. тенге в 2016 году до 193 тыс. тенге в 2018 году.

И это понятно. Суды все чаще применяют в отношении взяточников не тюремное заключение, а крупные штрафы. Так, в прошедшем году по делам, направленным в суд (1865) за совершение коррупционных уголовных правонарушений, осуждено 1079, из которых к штрафу приговорено 48,5%, к ограничению свободы 19%, к реальному лишению свободы 26,8% от общего числа осужденных. В отношении 8,6% применена конфискация имущества. Как видим, среди наказаний преобладает штраф, общая сумма которого составила 7,57 млрд тенге. При этом даже особо крупная сумма полученной взятки не может быть единственным основанием для лишения виновного свободы.

Таким образом, масштабы выявленных коррупционных деяний свидетельствуют, что ситуация, увы, особо не меняется. Периодически производимые аресты дают возможность властям говорить об активной борьбе с коррупцией. Однако эта ведущаяся уже почти четверть века борьба слабо отражается на ситуации в стране. Сингапуру, Японии, Южной Корее хватило 5-10 лет, чтобы если не искоренить, то резко снизить уровень коррупции. 

В обществе сложилось стойкое мнение, что причины «посадки» того или иного чиновника – отнюдь не в факте совершения им правонарушения, а в том, что он просто «кому-то перешел дорогу» или не поделился «доходами». И это понятно. В советские времена крупным чиновником можно было стать, только пройдя все ступени партийно-хозяйственной лестницы. Сейчас критерии отбора кадров в структуры государственного управления иные: в приоритете чаще всего не профессионализм и моральные качества, а личная преданность и кумовство. Отсутствие социальных лифтов, объективного отбора кадров приводит к тотальной коррупции. Государственная служба превратилась в самый прибыльный вид бизнеса. В местном списке «Форбса» доминируют (как, впрочем, и во всех постсоветских республиках) не предприниматели, а чиновники.

Массовыми стали явления, базирующиеся на понятии «агайыншылык» (обязательства или отношения, проистекающие из факта родства кого-то с кем-то), то есть попросту кумовство. Приход нового начальника сопровождается заполнением его окружения родственниками и вымыванием профессионалов. Достаточно пролистать справочник Данияра Ашимбаева «Кто есть кто в Казахстане», чтобы убедиться в том, что ключевые позиции в органах госуправления, национальных компаниях занимают племянники, зятья, внуки и так далее. Изучив биографии этих «вундеркиндов», уже не изумляешься их стремительному карьерному росту и непотопляемости.

Непотизм (семейственность, кумовство) процветает, буквально иллюстрируя «Горе от ума» А. Грибоедова: «При мне служащие чужие очень редки, все больше сестрины, свояченицы детки…» В госструктурах множество «непотов» всех калибров. В основу государственной системы подбора кадров легла практика родственных назначений. О том, как «работает» эта система, говорят государственные программы. Их множество, но ни одна из них не была полностью реализована, все они лишь имитация бурной деятельности.

Другой фактор: моноэтничность титульной нации в составе управленцев. Трудно не заметить связь между усилением «казахскости» и нарастанием непотизма. Однако понятие «коррупция» в Казахстане сужено до пределов простого «взяточничества». Кумовство по действующему законодательству и правоприменительной практике фактически ненаказуемо. Какие бы антикоррупционные требования суровым голосом с высоких трибун Акорды ни озвучивались, им аплодируют, их цитируют и комментируют, но до реального исполнения дело не доходит.

Следите за нашими новостями на Facebook, Twitter и Telegram