​Это тот выбор, на который обрекала Афганистан сделка американцев с талибами. Она сорвалась, и теперь страна сама решает свою судьбу на выборах президента. Что на кону?

Во вторник, 17 сентября, действующий президент Афганистана доктор Ашраф Гани готовился выступить перед своими сторонниками на площади в городе Чарикар, административном центре северной провинции Парван. Послушать главу государства, выдвинувшего свою кандидатуру на второй президентский срок, пришли сотни человек. Но предвыборная встреча не состоялась: боевики «Талибана» (организация запрещена в РФ) с помощью магнитной мины подорвали припаркованный на площади полицейский автомобиль. По официальным данным, погибли около 30 мирных граждан, еще столько же получили ранения. «Талибы передали привет Гани от Пакистана»,— прокомментировал теракт 17 сентября один из афганских силовиков.

Игры предвыборного квартета

Выборы президента Афганистана состоятся 28 сентября. В предвыборной гонке участвуют полтора десятка претендентов, однако интерес для политических наблюдателей представляют лишь четверо из них — Ашраф Гани, Абдулла Абдулла, Гульбеддин Хекматияр и Рахматулла Набиль.

Главным кандидатом эксперты в Кабуле называют действующего президента. Доктор Ашраф Гани не только имеет в своем распоряжении административный ресурс, который всегда играет важную роль в электоральных кампаниях в Афганистане, но и пользуется поддержкой избирателей. По данным различных соцопросов, проведенных в августе, за Гани готовы проголосовать 53–56 процентов афганцев.

В принципе, этого может оказаться достаточно для победы уже в первом туре, но, как показывает практика афганского голосования последних десяти лет, избрать главу государства с первого раза не удается. Конечно, случай Гани в 2019 году может оказаться исключением, однако, по слухам, в предвыборном штабе действующего президента сегодня готовятся к разным сценариям, в том числе и ко второму туру. Хотя и не совсем ясно теперь, кто же окажется главным соперником главного кандидата.

«Кандидатом номер два» последний месяц считался глава исполнительной власти Афганистана (именно так звучит его официальная должность) доктор Абдулла Абдулла — коллега Ашрафа Гани по «правительству национального единства» (так последние пять лет официально называлось правительство в Кабуле). Чуть раньше, с февраля по начало августа, в качестве главного соперника Ашрафа Гани эксперты единодушно называли бывшего руководителя Совбеза страны Мохаммада Ханифа Атмара. Последний, к слову, пользовался поддержкой не только экс-президента Хамида Карзая, но и некоторых влиятельных групп в Москве.

Однако Атмару не повезло: важный участник его предвыборной коалиции Атта Мохаммад Нур, один из лидеров афганских таджиков и бывший губернатор северной провинции Балх, не получил надежных гарантий относительно своего политического будущего (Нур рассчитывал на пост премьера при президенте Атмаре). Коалиция распалась, члены предвыборного штаба начали перебегать к конкурентам (даже руководитель избирательной кампании Атмара Джилани Попал, очень влиятельный пуштунский политик, присоединился к команде Ашрафа Гани), после чего сам Ханиф Атмар объявил о прекращении своей кампании.

С выходом Атмара из предвыборной гонки эксперты заговорили об усилении политических позиций доктора Абдуллы. По данным различных соцопросов, за полтора месяца до выборов за его кандидатуру были готовы проголосовать 19–23 процента избирателей. «К Абдулле не перейдут автоматически голоса сторонников Атмара,— отмечают политические эксперты в Кабуле.— Этнический фактор в афганских выборах по-прежнему играет серьезную роль. Атмар — пуштун, доктор Абдулла — таджик. Пуштуны не станут голосовать за Абдуллу, они, скорее всего, будут выбирать между Ашрафом Гани и другими кандидатами-пуштунами».

Хотя, по оценкам наблюдателей, доктор Абдулла и не может победить в первом туре Гани (для этого ему не хватит голосов и доступа к админресурсу), он вполне может попытаться создать условия для проведения второго тура. Главная цель предвыборного штаба Абдуллы — помешать Ашрафу Гани победить 28 сентября в надежде либо взять реванш во втором туре, либо использовать ситуацию для политических торгов с тем же Гани.

Однако за две недели до дня голосования в кабульском политическом классе появились слухи, что доктор Абдулла может не сохранить за собой титул главного конкурента действующего президента. По словам одного из наблюдателей, «несколько дней назад афганская служба "Голоса Америки" сообщила, что, согласно новым опросам общественного мнения, второе место в рейтинге избираемости занял известный радикальный политик-исламист пуштун Гульбеддин Хекматияр».

Количественные показатели поддержки Хекматияра, возглавляющего «Хизб-и-Ислами» (Исламскую партию Афганистана, ИПА), пока неизвестны. Не исключено, что к Хекматияру могла перейти часть пуштунских избирателей, ранее готовых проголосовать за Ханифа Атмара. Как бы там ни было, если информация об электоральном рывке лидера ИПА подтвердится, то это сделает президентские выборы в Афганистане еще более драматичными. Ведь идеология «Хизб-и-Ислами» мало чем отличается от концепций талибов и других джихадистских организаций.

Интригующей фигурой среди кандидатов в президенты Афганистана остается и пуштун Рахматулла Набиль. Этот бывший шеф афганской службы безопасности и разведки до сих пор уверенно занимал третье место в рейтинге претендентов. Его шансы стать главой государства всегда оценивались наблюдателями невысоко, но многие эксперты признавали, что Набиль может сыграть роль той самой песчинки, которая в итоге перевесит ту или иную чашу электоральных весов.

По разным данным, за Набиля готовы проголосовать 10–13 процентов избирателей. «Если в первом туре 28 сентября Ашрафу Гани победить не удастся, то он и его главный конкурент Абдулла или Хекматияр начнут охоту именно за голосами Набиля,— полагает один из кабульских политических экспертов.— За Набилем же прочно закрепилась репутация проамериканского политика: именно США в свое время согласовали его назначение на пост начальника службы безопасности и разведки. По тому, за кого призовет во втором туре голосовать Набиль, очевидно, и можно будет судить, кого поддерживает Вашингтон в борьбе за президентский пост в Афганистане».

«Талибан» готовится рубить руки

Традиционным, хотя и своеобразным участником выборов афганского президента является «Талибан». Разумеется, своего кандидата это террористическое движение не выставило: согласно «манхаджу» (религиозной доктрине) талибов, демократия является религией «неверных», а следование демократическим процедурам, участие в них (в выборах в том числе) — «действием, выводящим из ислама». В этом случае жизнь «неверного» считается «дозволенной», это значит, что с ней можно делать что угодно, например убить или покалечить.

В ходе прежних выборов в Афганистане боевики «Талибана» так и поступали, стремясь запугать работников избирательных комиссий и обычных избирателей: они отрубали пальцы и руки афганцам, которые возвращались после голосования домой. В этот раз ожидается то же самое: лидеры «Талибана» уже заявили о неприятии выборов президента Афганистана и пригрозили серьезными карами за участие в голосовании.

Вот только есть основания полагать, что ненависть талибов к выборам 28 сентября 2019 года связана не только с их религиозным мировоззрением. Есть в этой истории и гораздо более циничный расчет, кстати вполне политический.

Лидеры боевиков прилагают огромные усилия для дискредитации официального афганского правительства в Кабуле: президента Гани, доктора Абдуллу, гражданских чиновников всех уровней и афганских силовиков талибы называют «марионетками иностранцев», отвергают Конституцию страны и созданную на ее основе государственную систему исламской республики. Талибы считают только себя и свою систему исламского эмирата единственной законной властью в Афганистане, а шариат — единственным источником права (ведь о конституциях в шариате ничего не сказано).

Важнейшей задачей талибов является разрушение любых институтов и процедур, поддерживающих легитимность ненавистной боевикам современной афганской политической системы. Отсюда — требование к афганцам бойкотировать выборы президента. По словам кабульских политических наблюдателей, «талибы сегодня уверены, что близки к победе, что американцы и их союзники рано или поздно уберут свои войска из Афганистана, и тогда "Талибан" и их исламский эмират должны остаться единственной законной, легитимной силой».

По существу, талибы хотят вести переговоры с позиции силы не только с США, но и с афганцами. Боевикам не нужны политики или институты (прежде всего институт президента), пользующиеся поддержкой значительной части населения страны. Выборы же такую поддержку и легитимность предоставляют. Поэтому-то лидеры «Талибана» и пытаются сорвать президентскую кампанию, устраивая теракты на предвыборных собраниях, запугивая избирателей, кандидатов, сотрудников избиркомов. По существу, речь об устранении конкурентов.

О многом говорит и то, что приоритетной целью атак террористы избрали именно сторонников действующего президента. По мнению афганских аналитиков, это свидетельствует не только о «приоритетных» шансах на победу Ашрафа Гани, но и нежелании видеть его в качестве возможного партнера на мирных переговорах.

Переговоры о мире, которые талибы вели почти год со спецпредставителем Госдепартамента США Залмаем Халилзадом, боевики также пытались использовать для срыва президентских выборов. «Талибан» несколько месяцев назад выдвинул тезис «переговоры и временное правительство вместо выборов». Суть его проста: выборы президента отменяются, вместо этого формируется временное или переходное правительство (не имеющее никакой формальной поддержки среди населения), представители которого затем вступают в диалог с талибами (которые, напротив, достигли высокого уровня своей легитимности за счет переговоров с американцами и широкой международной активности).

Очевидно, что в таком формате политического диалога позиции «Талибана» выглядят более сильными как с точки зрения вооруженного потенциала боевиков, так и с точки зрения их апелляции к легитимности системы исламского эмирата, существовавшего в Афганистане до вторжения американцев в 2001 году. Временное же правительство, не получившее поддержки населения на выборах, не имеющее иных «подпорок легитимности», практически не имеет шансов сопротивляться планам возвращения талибов к власти. В этом случае и «мирные переговоры», и «временное правительство» становятся всего лишь вехами на пути скатывания Афганистана в средневековье, что неминуемо в случае реванша «Талибана».

Исламабад против «новых патриотов»

Цели талибов в Афганистане, со всей откровенностью проявившиеся в период президентской кампании, полностью разделяют и в соседнем Пакистане. Учитывая особое и многолетнее влияние Исламабада и его спецслужб на афганскую ситуацию, кабульские политические эксперты говорят сегодня о Пакистане, как о еще одном «специфическом участнике» президентских выборов в Афганистане.

Пакистанский премьер-министр Имран Хан и его министры в течение лета несколько раз публично заявляли о поддержке идеи отмены выборов президента в Афганистане и высказывались в пользу создания в Кабуле временного или переходного правительства. «Пакистан не скрывает своей заинтересованности в ослаблении нынешнего правительства в Кабуле и в возвращении талибов к власти в Афганистане,— заметил в частной беседе один из афганских силовиков.— Для Исламабада неприемлем действующий афганский президент Ашраф Гани, так как именно при нем произошло резкое усиление в органах власти позиций "новых афганских патриотов" — молодых политиков и силовиков, придерживающихся принципов активного афганского национализма».

Символом поколения «новых афганских патриотов» стал нынешний секретарь Совбеза 40-летний доктор Хамдулла Мохиб.

В недавнем прошлом посол Афганистана в США, доктор Мохиб в начале 2019 года неожиданно сам оказался под американскими санкциями за то, что выступил против закулисного сговора талибов и представителя Госдепартамента Залмая Халилзада. Теперь представители США отказываются от любых контактов с руководителем афганского Совбеза. Впрочем, самого Хамдуллу Мохиба это, видимо, не слишком беспокоит. В июне он побывал в России, где встретился с секретарем Совбеза Николаем Патрушевым. Мохиб регулярно общается с китайскими, индийскими, иранскими коллегами, а также целым рядом европейских послов.

Хамдулла Мохиб смог менее чем за год добиться назначения на руководящие должности в армии, полиции, разведке и службе безопасности Афганистана своих людей. После этого афганские силовики заметно изменили стиль ведения боевых действий против талибов: солдаты и полицейские стали действовать более решительно, активно и жестко, талибы начали терять территории, которые контролировали по нескольку лет (например, в северных провинциях Кундуз и Бадахшан).

По слухам, поменялось и отношение силовиков к самим талибам: боевиков стали все реже брать живыми. В итоге только за последний месяц в Афганистане было уничтожено более тысячи террористов, а талибы так и не смогли достичь своей стратегической цели — захватить хотя бы один город в стране.

Отличительные признаки «новых афганских патриотов» — молодость (ярким представителям этой политической группы 35–50 лет), стремление руководствоваться не этническими и племенными, а общенациональными, общеафганскими интересами, непримиримое отношение к «Талибану», восприятие Пакистана как главного противника Афганистана.

Естественно, афганские политики с таким мировоззрением не устраивают Исламабад. Пакистанские власти заинтересованы в отстранении «новых афганских патриотов» от власти в Кабуле, и сделать это можно только обеспечив «вынос» Ашрафа Гани из дворца «Арг» (резиденция главы Афганистана), либо через проект «временного правительства», либо через организацию поражения Гани на выборах.

Сегодня главными соперниками Ашрафа Гани на выборах президента объективно стали не доктор Абдулла или Хекматияр, а талибы и пакистанские спецслужбы, говорят многие кабульские эксперты. Один из них на условиях анонимности сфоромулировал это «Огоньку» так: «Выбор 28 сентября становится очень простым и ясным: или за Гани и Афганистан, или против Гани и за талибов и Пакистан».

Связь «Талибана» и Исламабада не является политической метафорой. Талибы — под плотным контролем пакистанских спецслужб с момента своего «появления на свет» в середине 90-х годов ХХ века. В частных беседах с афганскими лидерами пакистанские военные и политики не скрывают, что могут за год (!) прекратить войну в Афганистане, но при этом выдвигают ряд требований к официальному Кабулу. О том, что это за требования, рассказал 18 сентября 2019 года делегатам джирги пуштунов Афганистана и Пакистана в Кабуле бывший шеф афганской разведки Амрулла Салех.

По его словам, еще в 2011 году, вскоре после убийства лидера «Аль-Каиды» (организация запрещена в РФ) Осамы бен Ладена, руководители Пакистана предъявили афганским лидерам условия, на которых они обязуются в течение одного года добиться от «Талибана» прекращения боевых действий в Афганистане.

Среди этих требований — признание Кабулом «линии Дюранда» в качестве легитимной государственной афгано-пакистанской границы (по факту она ей соответствует, но ни одна власть в Кабуле этого не признавала), удовлетворение пакистанских интересов при управлении водными ресурсами на территории Афганистана, согласие на то, чтобы добыча афганских природных ресурсов происходила под контролем Кабула, Исламабада и Пекина, ликвидация всех индийских дипломатических представительств (консульств) в городах Афганистана — за исключением посольства Индии, бесплатный транзит пакистанских товаров через Афганистан в страны Центральной Азии, отказ от развития каких-либо отношений с пуштунами Пакистана, создание условий для контроля со стороны пакистанских спецслужб над афганской разведкой.

— Удовлетворение этих требований означает превращение Афганистана в пакистанскую колонию,— прокомментировал высказывания Амруллы Салеха один из афганских силовиков.— Я знаю, что те же самые условия пакистанцы предлагали и Ашрафу Гани в 2015 году, после того как он впервые стал президентом страны. Однако Гани эти требования отверг, поэтому не стоит удивляться тому, что талибы и пакистанцы сегодня добиваются ухода с политической сцены его команды.

Россия и «сердце Азии»

На роль таких посредников сегодня претендуют разные страны — США, Китай, Германия, Катар, Норвегия, Узбекистан, Индонезия… Многие афганские политические эксперты считают, что высокий посреднический потенциал есть у России.

«В этом году отмечается 100-летие российско-афганских дипломатических отношений,— отмечает афганский политолог Гаус Джанбаз.— Весь ХХ век был веком динамичного российско-афганского сотрудничества, результаты которого продолжают работать и сейчас. Афганистан никогда не был в числе врагов России: он был либо другом Москвы, либо занимал нейтральную позицию. Россия имеет серьезный потенциал для реализации своих инициатив в Афганистане, и его необходимо использовать на благо двух наших стран.

Сейчас приоритетом становится ситуация с поиском мира в Афганистане, с поиском компромисса с талибами. Руководство РФ могло бы сыграть важную роль посредника в сближении позиций официального Кабула и "Талибана", в поиске компромисса между ними. Это ускорило бы мир в стране, сохранило бы жизни тысяч людей, дало бы возможность развивать крупные экономические проекты».

По словам Гауса Джанбаза, Афганистан ждет Россию с ее миротворческими, посредническими инициативами, экономическими проектами: «Было бы хорошо, если российское руководство обратило бы внимание на позитивные, конструктивные стороны сотрудничества с Афганистаном, с афганским правительством. В доверительном партнерстве официальной Москвы и официального Кабула находится ключ к решению многих многолетних и глубоких проблем афганского кризиса».

Минувшим летом в специальном послании президенту Владимиру Путину доктор Ашраф Гани поприветствовал «дружественный и братский российский народ». Послание было посвящено вековому юбилею российско-афганских дипломатических отношений и 100-летию независимости Афганистана. За последние 30 лет со времени вывода советских войск ни один руководитель афганского государства не называл «братским» народ России. Очень похоже, что официальный Кабул подал Москве важный сигнал о готовности к качественно новому сотрудничеству.

 

 

 

Следите за нашими новостями на Facebook, Twitter и Telegram