После событий в селах Кордайского района Жамбылской области Казахстана, когда в результате межэтнических столкновений погибло 11 человек, а около 40 получили ранения, внимание общественности и международных экспертов к проблеме конфликтов подобного рода резко усилилось. То, что события, носящие явно характер межнационального конфликта, произошли в Казахстане, показательно – ведь Нур-Султан всегда стремился продвигать имидж Казахстана как самого стабильного и надежного государства.

При этом, важно отметить, что роль и значение Казахстана, как страны, задающей тон в политико-экономических процессах всего региона Центральной Азии, трудно переоценить. Поэтому можно задать вопрос, есть ли модель межэтнического согласия, которая может быть применена ко всему региону, или такая модель пока не может быть сформулирована?

Данные комитета по статистике Республики Казахстан демонстрируют, что основными этническими группами, проживающими в стране, являются казахи – 70,23%, русские – 19,96%, узбеки – 3,32% и уйгуры – 1,31%. При этом стабильно растущими этносами являются казахи, узбеки, уйгуры, турки и азербайджанцы. Если говорить о Кыргызстане, то на июль 2019 года по данным Нацстаткома этническая картина КР выглядит следующим образом: 73,5 % – кыргызы, 14,7 % – узбеки, 5,5 % населения – русские, 1,1 % населения – дунгане, 0,9% населения – уйгуры, таджики и другие национальности.

Как справедливо отмечает профессор политической географии университета Ньюкасла (Великобритания) Ник Мегоран, «сосуществование было особенностью жизни в Центральной Азии на протяжении веков. Люди были интегрированы на основе чувства общей культуры, религий и исторической схожести. В Советском Союзе появилось еще одно чувство коллективной идентичности – «дружба народов»».

Тем не менее, в новой истории региона Центральной Азии межэтнические конфликты возникают: к примеру, в 2006 году в Алматинской области Казахстана имел место казахско-уйгурский конфликт в селе Шелек, в 2010 году во время Ошских столкновений (Кыргызстан) между кыргызами и узбеками по официальным данным погибли более 400 человек.

Межэтнические конфликты в приграничных зонах

Джон Хизершоу, профессор Эксетерского университета, считает, что «этнические конфликты чаще встречаются в приграничных районах, потому что там государственная политика может быть особенно деспотичной. Официальный национализм и маргинализация этнических меньшинств в этих районах более распространены, и это может создать напряженность в отношениях между общинами. Основной причиной межэтнических конфликтов является не исконный национализм, а конструкция этнического национализма государственными субъектами, будь то центральные или местные субъекты».

Основной причиной межэтнических конфликтов является не исконный национализм, а конструкция этнического национализма

Ник Мегоран придерживается точки зрения, что «чисто «этнических конфликтов» не существует; есть только политические конфликты, которые принимают этнический аспект. Основной вопрос заключается в понимании государственного национализма – идеи о том, что регион должен быть разделен на несколько национальных государств, каждое из которых продвигает язык, интересы и культуру титульной этнической группы (например, казахи в Казахстане, кыргызы в Кыргызстане). Меньшинства иногда имеют свои собственные школы и культурные права, но им не хватает политических прав, и они легко становятся объектами дискриминации. Узбекский ученый Валерий Хан называет это «титульной этничностью».

Проблемы для меньшинств усугубляются появлением международных границ и режимов гражданства, как ключевых характеристик независимой национальной государственности. Это ограничивает движение меньшинств, не позволяет им получать образование на своем родном языке и может заставить их чувствовать себя неуверенно и незащищено, поскольку у них появляется чувство «оторванности» от своей этнической родины. Это особенно чувствуется меньшинствами, находящимися близко к границам.

Подобная «титульная этническая принадлежность» создает напряженность, которая при определенных условиях может привести к насилию. Например, наихудший этнический конфликт в регионе с 1991 года произошел на юге Кыргызстана в 2010 году. Это произошло на фоне снижения уровня бедности и возникновения вакуума власти».

Алишер Хамидов, эксперт в приграничных вопросах, говоря о схожих и отличительных чертах конфликтов в Казахстане и Кыргызстане, подчеркивает, что «объединяющий момент состоит в том, что, если не останавливать этнический шовинизм, то этот феномен может расти и создавать угрозу стабильности государства, где малые этнические группы уже будут чувствовать себя небезопасно.

Основное отличие в межэтнических конфликтах в двух странах состоит в том, что в Казахстане, в отличие от Кыргызстана, может быть меньше местных механизмов миростроительства из-за склонности правительства Казахстана централизовать контроль. Кыргызстан, благодаря десятилетиям местных инициатив по миростроительству при поддержке международных организаций, создал значительный потенциал местного миростроительства, который помогает стране смягчать конфликты до того, как они разрастутся».

Какие вынесены уроки из межнациональных конфликтов?

По мнению Алишера Хамидова, «этнических конфликтов можно избежать в том случае, если титульная этническая группа твердо и уверенно установит свое превосходство в политической и экономической сферах. Как сказал один видный кыргызский политик, «в доме нужен хозяин; если хозяина нет, все будут ссориться». Власти порой не могут брать на себя такую ответственность, что позволяет шовинистическим группам и средствам массовой информации свободно распространять материалы, содержащие фанатизм. Власти также мало что делают в вопросе примирения после произошедших этнических конфликтов.

По словам одного наблюдателя, вместо того, чтобы беспристрастно и решительно справляться с наследием конфликтов, правительственные меры советского стиля заключались в том, чтобы попытаться сгладить неприятные события под ковром и выдвинуть мантру о «дружбе народов». Эту стратегию, которая носит официальное название – деполитизация этнических проблем, эксперты считают ошибочной, и она напоминает ту же самую, которая была принята властями после июньского этнического конфликта 1990 года».

Правительственные меры советского стиля заключались в том, чтобы попытаться сгладить неприятные события под ковром и выдвинуть мантру о «дружбе народов»

Если рассматривать Кыргызстан, то стоит заметить, что неправительственный сектор и международные организации действительно внесли значительный вклад в улучшение ситуации. К примеру, общественный Фонд за международную толерантность, работая в регионах Кыргызстана, в том числе способствовал смягчению конфликтного потенциала через улучшение объектов инфраструктуры. В Баткенской области организация совместно с населением и местной властью занималась улучшением водной инфраструктуры для обеспечения бесперебойного водоснабжения, отсутствие которого становилось частым источником конфликтов.

Алишер Хамидов приводит результаты деятельности неправительственных и международных организаций, которым удалось «расширить местные механизмы миростроительства, а также укрепить способность районных и центральных властей разрешать этнические конфликты».

Хамидов выводит главный урок миростроительства в Центральной Азии: «это децентрализация миростроительства: чиновники центральных и местных органов власти работают в разных условиях и имеют разные мотивы и стимулы. Центральные органы власти часто отстранены от повседневных проблем и реалий местных жителей. При этом центральные органы власти требуют, чтобы местные органы безоговорочно осуществляли политику, спущенную «сверху», даже если такая политика ошибочна и непопулярна среди местных сообществ.

Между тем личные связи и родственные обязательства часто побуждают местных чиновников поддаваться на предложения со стороны местных общин. Местные субъекты действительно искусны в разработке способов смягчения конфликтов, но их возможности часто ограничены из-за нехватки ресурсов. Более того, они всегда должны согласовывать свою политику с центральными властями, что занимает много времени».

Центральные органы власти часто отстранены от повседневных проблем и реалий местных жителей

Механизмы миростроительства

Ник Мегоран подчеркивает, что «люди, сообщества и государство играют важную роль в профилактике подобного рода конфликтов. СМИ играют особую роль. Если масс медиа постоянно представляют меньшинства как угрозу, они питают ксенофобию и повышают вероятность насилия на этнической почве.

Общественные механизмы могут быть очень эффективными и часто работают для предотвращения или прекращения насилия. Их могут возглавлять харизматичные или влиятельные люди с местным влиянием и хорошими межгрупповыми контактами, которые могут способствовать миру.

Но государство должно быть готово вмешаться и защитить уязвимые меньшинства в моменты, когда эти механизмы не работают. В июне 2010 года кыргызское государство не смогло предотвратить насилие в отношении узбекских меньшинств, в то время как узбекские власти решительно вмешались, чтобы защитить кыргызские меньшинства в Узбекистане от атак на почве мести».

Джон Хизершоу придерживается мнения, заключающегося в том, что «наилучшие меры по миростроительству – это местные и практические, а не масштабные международные стратегии. Исследования таких ученых, как Джолдон Кутманалиев, Аксана Исмаилбекова, Абылабек Аксонов, Ник Мегоран, Мадлен Ривз, Морган Лью и Алишер Хамидов, в южном Кыргызстане, показали, что местные общины, где межэтнические связи крепкие, а напряженность не разжигается «политическими» игроками – это место, где конфликты менее распространены или могут быть снижены.

Поэтому нам нужно деловое сотрудничество, а также межэтнические браки между этническими общинами, которые должны быть защищены, и поощряться местными элитами, которые отстаивают права и благополучие меньшинств. Иногда центральное правительство может поощрять эти вещи, но в большинстве случаев оно только ухудшает ситуацию».

Таким образом, пока рано говорить о том, какие выводы власти Казахстана сделали из межэтнических столкновений в Кордае. На сегодняшний день самые главные предпринятые меры заключаются в постконфликтном реагировании методом отставок и поиска виновных, возбуждения уголовных дел – около 90, 11 из которых – по фактам убийств.

Государственная власть и чиновники слабость своего менеджмента и неэффективность институтов стали оправдывать выгодным тезисом, не требующем доказательной базы, в виде наличия некой «третьей силы», которая стремится раскачать ситуацию и внести в разлад в обществе Казахстана. Очевидно, реакция от государственных властей оказалась запоздалой, а вопрос того, что будет делаться для профилактики и предотвращения подобных конфликтов, по сей день остается открытым.

Возникновение точек напряженности в виде конфликтов в Казахстане уже не является некой новой реальностью, а скорее связано с наследием старых просчетов и ошибок, которые «громко» замалчивались – особенно представителями бюрократии. На фоне создания множества структур в виде организаций и советов – громких, но пустых слоганов – и прочее, государственная власть не сильно заботилась о содержательном наполнении их деятельности и оценке эффективности.

В том случае, если власть продолжит заниматься только лишь декорированием фасада своей системы и укреплением вертикали, раздуванием новых структур, разработкой обновленных или новых программ, не задумываясь о реализации мероприятий на местах, то тема межнационального конфликта в Кордае в 2020 году может послужить лишь воротами к открытию сезона с возможностью их эскалации.

 

 

 

 

Следите за нашими новостями на Facebook, Twitter и Telegram