Как советская власть боролась с басмачеством в Жалал-Абадской области
В Кыргызской Республике, как и в других странах Центральной Азии, многие исторические события начала прошлого века, особенно борьба с басмачеством, не имеют сегодня однозначной оценки. Кое-кто считает руководителей басмаческого движения героями, другие придерживаются официальной советской историография, которая не жаловала курбаши любовью и уважением. Меж тем в этом году исполняется 70 лет окончательному искоренению басмачества в Жалал-Абадской области.
Ни советская история, ни история суверенного Кыргызстана особо не жалуют тот период очень сложной и жестокой борьбы. Многое забыто, другие факты и события искажены до неузнаваемости. Как все было на самом деле? Остались документы той эпохи и рассказы очевидцев, свидетелей и участников событий.
По итогам кровопролитной и жестокой борьбы, за умелое руководство боевыми операциями командиры Красной армии и добровольческих отрядов были награждены орденами «Боевого Красного Знамени» и ценными подарками: Кужело Эрнест Францевич, чех по национальности, командир первой отдельной интернациональной кавалерийской бригады; Кучуков Сулейман Юсупович, командир кыргызского дивизиона; Классовский Николай Владимирович, комиссар кыргызского дивизиона; Осмонбеков Арстаналы, командир кыргызского дивизиона; Булатов Мамбеталы, командир отряда; Богомолов Павел Михайлович, начальник разведки 2-й Туркестанской стрелковой дивизии.
В борьбе с басмачеством большую роль сыграла прибывшая в Ферганскую долину в начале 1920 года Татарская бригада, под командованием Ибрагимова, сформированная 24 марта 1919 года и состоявшая из бойцов, знающих местные языки. Бригада вела пропагандистскую работу и вычищала леса и горные перевалы от недобитых басмачей. Она нанесла крупное поражение басмачам Мадамин-Бека, Эргаша, Хал-Ходжи, Курширмата, Рахманкула, вынудив их отупить в труднодоступные горные места. Тогда эти имена вселяли страх в жителей равнинных поселений. Борьба сопровождалась жестокими расправами с обеих сторон. Не жалели никого, даже детей. Бии жестоко расправлялись со своими бывшими батраками и сочувствующими советской власти. Излюбленный метод пыток заключался в дроблении костей и суставов еще живого человека, или же заживо хоронили человека, оставляя только голову на поверхности.
Один из последних участников борьбы с басмачеством - Ашуров Усманали, узбек, вступивший в 1916 году 16 летним юнцом в ряды андижанских социал-революционеров, позднее перешел к большевикам, чудом избежал репрессий 1937 года, умер в 1978 году. Именно он в декабре 1917 года первым провозгласил советскую власть в городе Жалал-Абаде, позже командовал эскадроном мусульманского добровольческого отряда, собранного из кыргызов, кипчаков, персов (таджиков) и узбеков. Одновременно исполнял обязанности начальника милиции города.
Усманали Ашуров вспоминает: «До Октябрьской революции в городе Жалал-Абаде не было крупных баев. В Сузаке был крупный бай Камбар-Ходжа, его земли простирались от Сузака до Жалал-Абада. Ему принадлежали озера, тугаи и фисташковые деревья на склонах гор. На этих землях трудились бедняки дехкане - кыргызы и узбеки, - и весь доход шел в его казну. Он имел неограниченную власть, мог с согласия пристава казнить человека.
Мы приехали из Андижана в Жалал-Абад, организовали митинг, создали комитеты бедноты. Народ, уставший от нищеты и вечных поборов (русские, украинцы, кара-киргизы (киргизы), кипчаки и узбеки), был настроен очень решительно. Мы пошли к приставу, разоружили его и арестовали. Баи, бии и их прихвостни бежали. Через пять месяцев началась борьба с басмачами».
Виктор Антонович Маргайтис, литовец, прозванный среди басмачей «Сары-Тюре» – был одним из организаторов борьбы с басмачеством и бандитизмом, в 1931 году участвовал в окончательном подавлении очагов сопротивления советской власти, начальник ГПУ. Вот как он описывает те события: «Подъехав к условному месту, нам была видна вся поляна, где располагался хорошо укрепленный стан басмачей. Мы слезли с лошадей и наблюдали в бинокль за действиями противника. Мост Шайтан-Купрюк был сделан из связанных бревен в длину до 25 метров, переброшенных с одного берега на другой реки Кызыл-Ункур. Здесь была быстрая и бурная река. За прибрежными скалами начинался густой лес из орешника, в лесу, где нашли пристанище басмачи, ходили табуны диких свиней, медведи, горные барсы и рысь, куропатки и прочая дичь.
Когда ближний нам пост басмачей сообщил о нашем приходе Батырбеку, в бинокль стало ясно видно, как ему подали серого коня, сели на лошадь и еще несколько человек, вооруженные винтовками, двинулись к нам. Я, Култай, Орозбай и два аксакала спустились ближе к речке и расположились на маленькой лужайке. Коноводы укрыли лошадей за камни.
Не доезжая до нас 50 метров, басмачи слезли с лошадей, оставили их и оружие коневодам, направились к нам. Басмачи Батырбек, Туракул и аксакал, посланный нам накануне для организации встречи, подошли к нам. Мы встали и по обычаю вежливо поздоровались. Потом все расселись на траве. Аксакал накрыл дарстакан, положив на скатерть вареную баранину и в деревянной чашке стали подавать свежий кумыс. Когда напились и отведали мяса, сказали «Аминь» и приступили к переговорам.
Первым стал говорить Орозбай: «Ты Батырбек послушал Туракула и смутил вместе с ним весь наш род «Мундуз», наших сыновей, родственников всех бывших басмачей, которые мирно жили и трудились. Вам уже Мурзахан Пансат наверное сообщил, что Сары-Тюре взял в залог за Вас наших уважаемых аксакалов. Наши отряды вас окружили, а поэтому по добру, без пролития крови, сдавайтесь».
Затем стал говорить Пансат Мурзахан Кушваков: «Мы сыны Кушвака Болыша (в бывшей Кокандской Ханской иерархии правитель уездной земли) во времена Белого Хана были властителями рода «Мундуз». С начала советской власти мы выступили против нее, в 1922 году сдались, и дали слово больше против красных командиров не выступать ни в каких формах, и слово свое сдержали с честью. Это вы смутили наших сыновей! Отняли весь скот, каждый год забираете запасы зерна. Каково теперь нам? Батырбек, ты бедняк, тебя никто ни в чем не притеснял даже во времена белых офицеров, что тебе надо было?».
Туракул сказал: «Хорошо, мы сдадимся, рядовых помилуют, а нас расстреляют, как тех белых офицеров в Жаляль-Абаде и Анжияне (современные города Жалал-Абад и Андижан, речь о расстреле без суда и следствия бывших губернских жандармов, городничих и царских офицеров в 1919 году – прим. Э.Ш.)».
Встал Култай: «Ты Туракул с первого дня народной советской власти начал мутить народ, ты Батырбек хотел прославиться, был курбаши у Мурзахана Кушвакова в 1920 году. Вас тогда амнистировали, кому нужна Ваша паршивая кровь? Если бы власти хотели вашей грязной крови, то мы не разговаривали бы сейчас с вами. Ты Батырбек сейчас в капкане, из него никто из твоих людей живым не выберется. Помнишь Батырбек, как в 1922 году под Каканд-кишлаком тебя прихватил Сары-Тюря, сколько потерял ты тогда своих приближенных и молодежи рода «Мундуз»? Одни погибли от пуль, другие были порублены нашими джигитами. Старое время ушло, больше нет Белого Хана (Николай II - прим. Э.Ш.), вся власть принадлежит народу, земли, леса и вода в арыках тоже. Царских приставов и офицеров тоже нет. Кончилась ваша власть».
Батырбек обратился ко мне: «Что ты скажешь, Сары-Тюря?»
Я сказал: «Туракул, чтобы ни мутил и не мешал тебе, останется здесь. А ты садись на коня, езжай к своим подчиненным и веди сюда всех своих пришлых басмачей, они откажутся, а ты силой заставь их сдаться, ГПУ гарантирует всем жизнь».
Батырбек снял с пояса кобуру и протянул револьвер мне. Я вернул его ему, сказав, что доверяю ему, и оружие может пригодиться ему самому при усмирении пришлых басмачей в своем стане.
Когда Батырбек подъехал к лагерю, его окружили басмачи. Он, не слезая с лошади, стал говорить. Внутри лагеря была видна возня и суматоха. Как выяснилось, это джигиты Батырбека, хватали тех басмачей, которые пытались уйти в лес. Их били камчами и обезоруживали, но все же 40 басмачей успели убежать. В течении месяца все они были пленены или расстреляны. Батырбек с белым флагом выехал на тропу и за ним стали по одному вытягиваться басмачи, при подходе к нам сдавая оружие.
Пленных басмачей отконвоировали в село Чарвак, оттуда же я отдал сообщение товарищу Берману о сдаче противника. В кишлаке властью был Амин, он был неграмотен и за него расписывался местный мулла, который умел писать только несколько букв на арабской вязи. При нашем приближении к кишлаку к нам на встречу вышли люди с палками, на конце которых повязаны красные тряпки и стали весело приветствовать нас.
Стали подходить остальные отряды, которые привезли 11 басмачей (узбеков и киргизов) банды Гаип Пансата. Как выяснилось, на рассвете банда Гаип Пансата была окружена отрядом Попова, которая шла в ущелье Кызыл-Ункур к Батырбеку. Отряд Попова обстрелял банду, захватив из нее 5 басмачей и семь лошадей. Банда по тропам ушла на восток, но наткнулась на заслон Клименко, который после боя пленил 3 басмачей с 3 лошадьми. Банда бросилась в лес, там ее встретил отряд Агеева, который захватил 3 басмачей и 5 лошадей.
На баллахане я дал установку уполномоченным ГПУ составить списки на басмачей по соответствующей форме и писать каждому мандат, в котором указывалось: Выдан настоящий мандат гражданину Р.С.Ф.С.Р. /ФИО/ жителю /кишлака/ в том, что он джигит или курбаши банды такой-то сдал винтовку обреза за № ___, охотничье ружье и патроны /количество/. Если у басмача была лошадь, то указывалось и она. Местным властям к проживанию по месту его жительства не препятствовать. 27/УП-1931 г. Начальник боевой опергруппы ГПУ, помощник уполномоченного Киргизского областного отдела ОГПУ Р.С.Ф.С.Р. /В.А. Маргайтис/.
Во дворах по всему кишлаку варилась баранина, женщины пекли лепешки. Получавшие мандаты басмачи подходили ко мне за подписью. Когда кончили процедуру сдачи всех басмачей, угостили бараниной. После еды я передал Батырбеку, чтобы их выстроили на улице. Слово взял товарищ Хансуваров, приехавший из Ташкента, в конце своего выступления, как мне перевели, отметил: «благодарите советскую власть, что она прощает Вас за Ваши черные дела против своего народа, идите и мирно работайте». Басмачи стали расходится, бережно спрятав свои мандаты, кто верхом, кто пешком, неся свое седло на себе. Товарищи Берман и Хансуваров стали готовиться к отъезду в Ташкент.
Сдавшихся курбаши выстроили у дома, провели разъяснительные беседы. Привели пример, что в племени «Багыш» не меньше бывших байманапов и биев, но они не уходят в горы и леса против советской власти, а мирно работают на благо народа, и соответственно их молодежь жива и здорова, а не на каторге на севере».
Что характерно, если в конце истории Российской Империи у уездного руководства Туркестанской губернии были серьезные межнациональные проблемы в общении кара-киргизов, сартов, персов, кипчаков и узбеков, перераставшие порой в народные бунты, то при советской власти все враждовавшие народности объединились, и борьба шла на классовом уровне.
В 1930 году в местности Кызыл-Суу в июне ликвидирована банда Молдо-Юсупа. В том же месяце расправились с бандой Гаип-Тюрка. В 1931 году в марте в местечке Кара-Шоро, что в Узгенском районе, ликвидирована банда Атамерека, прибывшая из Кашгара. Родственников Маргайтиса летом 1931 года в урочище Урумбаш Молдо-Юсуп лично казнил, перед смертью живым еще сломав руки и ноги.
Так закончилось в Жалал-Абадской области продолжение Гражданской войны, начатой еще в 1918 году. Потом были и раскулачивание, борьба с социально чуждыми элементами, электрификация, высылки на каторжные работы своих «неблагонадежных» и прием репрессированных и таких же «неблагонадежных» из Европейской части Союза ССР, Великая Отечественная война, Великая победа, пленные немецкие офицеры и солдаты, и многое другое. Но это уже совсем другая история.
Правила комментирования
comments powered by Disqus