Развитие огромного человеческого потенциала, хотя и спорно, но декларируется в реформах узбекского президента Шавката Мирзиёева, как приоритетное направление. Узбекские женщины демографически составляют большинство среди стран Центральной Азии, но могут ли они развить это количественное преимущество в качественное? Даже во времена Ислама Каримова, гендерное равенство артикулировалось как важная цель, и статистика, опираясь на старые советские достижения, выглядела неплохо.

Однако в последние годы, даже несмотря на мирзиёевские реформы, Узбекистан продолжает падать в мировом рейтинге гендерного равенства. По данным исследований Всемирного банка «Женщины, бизнес и закон 2020», за 2020 год страна набрала всего 67,5 баллов на фоне 70,6 баллов в предыдущем периоде. Более того, Узбекистан отстаёт в рейтинге от Кыргызстана, набравшего 76,9 баллов, от Казахстана с его 72,5 баллами, от Таджикистана с его 78,8 баллами.

В то же время узбекские власти создают многочисленные новые структуры, вроде Министерства по поддержке махалли и семьи, формализируя гендерный вопрос и все больше удаляясь от содержательных преобразований. Хотя формально женщины имеют равные возможности с мужчинами, их участие в политике, например, сильно ограничено, они играют гораздо менее важную роль в экономике, ну а в обществе их второстепенное положение все больше традиционализируется. 

Гендерное равенство на бумаге

Ш.Мирзиеев активно поднимает вопросы гендерного равенства в Узбекистане. Принятая Стратегия действий по пяти приоритетным направлениям развития Республики Узбекистан в 2017-2021 гг. выделяет в блоке развития социальной сферы задачу повышения социально-политической активности женщин, усиление их роли в управлении государством и обществом, обеспечение занятости женщин, выпускниц профессиональных колледжей, широкое привлечение их к предпринимательской деятельности, дальнейшее усиление основ семьи (пункт 4.2).

В 2018 году указом президента при кабинете министров Республики Узбекистан был создан научно-практический исследовательский центр «Оила» («семья» в пер. с узбекского), целью которого было проведение единой государственной политики в сфере укрепления института семьи. В 2019 году в соответствии с постановлением президента Узбекистана «О мерах по дальнейшему усилению гарантий трудовых прав и поддержке предпринимательской деятельности женщин» создается Комиссия по вопросам обеспечения гендерного равенства Республики Узбекистан.

Также в 2019 году были проведены законодательные реформы прорывного характера: приняты законы «О гарантиях равных прав и возможностей для женщин и мужчин» и «О защите женщин от притеснения и насилия», образован Комитет Сената Олий Мажлиса по вопросам женщин и гендерного равенства, обсуждался проект стратегии гендерного равенства.

В феврале 2020 года реформы продолжаются: создается новая госструктура – Министерство по поддержке махалли и семьи Республики Узбекистан. Одновременно идет трансформация исследовательских центров, в частности теперь на базе центра «Оила» и научно-исследовательского центра «Махалла» образован научно-исследовательский институт «Махалла ва оила» (в пер. «махалла и семья») и передан в структуру министерства.

Важным направлением деятельности нового министерства является социальная поддержка женщин: защита прав и законных интересов женщин, повышение их роли и активности в общественно-политической жизни страны и т.п. Сайт министерства уже запущен в тестовом режиме, где можно увидеть достаточно широкую компетенцию и разнонаправленные задачи министерства.

Несмотря на активные меры по продвижению гендерной повестки, в государственной политике возникают дилеммы и некоторые противоречия. Во-первых, до сих пор непонятна четкая регламентация и задачи каждой структуры, которая ответственна за вопросы гендерного равенства. Во-вторых, с учетом недавно обсужденного предложения создать еще и Агентство по делам женщин, встает вопрос координации и даже дублирования функций той или иной государственной структуры в условиях мирового кризиса.

Если говорить о Министерстве по поддержке махалли и семьи, то каким образом «махалля» как проводник патриархальных устоев и традиционалистского уклада может продвигать современные права женщин? Как измерить и что является показателем улучшения социально-духовной среды в семьях и махаллях (что определено в качестве задачи нового министерства)? Что представляет собой и каковы критерии «Благоустроенной и безопасной махалли»?

Тем не менее наверняка продвижение и создание структур, ответственных за гендерную политику, видятся важными не только для общества, но и для самих властей. Как минимум, тренд на открытое обсуждение гендерной повестки дает свои бонусы в виде повышенного внимания к Узбекистану со стороны международных доноров. Дочь президента Узбекистана – Саида Мирзиёева как член Комиссии по вопросам обеспечения гендерного равенства пытается привлекать внимание общественности к проблемам равноправия, регулярно продвигая данный дискурс на своих страничках в соцсетях. К примеру, 10 января 2021 года Мирзиеева обсудила вопросы укрепления прав и возможностей женщин Узбекистана с помощником гос.секретаря США, главой офиса госдепартамента по глобальным проблемам женщин, послом по особым поручениям Келли Кюри.

Одновременно стали появляться совместные проекты как «Расширение прав и возможностей женщин для участия в государственной управлении и повышения их активности в социально-экономической жизни» в рамках Комитета женщин Узбекистана и ПРООН. Широкую огласку получают мероприятия в рамках неправительственных проектов в Узбекистане: «движение #НеМолчи, основательницей которой является Ирина Матвиенко, фестиваль «Не виновата», выставка «Во что ты была одета» Анастасии Черепановой и Веры Сухиной, проект «Exponaut» Нигины Холмухамедовой и Анастасии Курылёвой и т.д. Очевидно, обсуждение гендерных вопросов позволяет также укреплять имидж власти как внутри страны, так и за ее пределами.

Рейтинги как показатель эффективности

Всемирный банк с 2017 года публикует исследования, посвященные рейтингам стран в вопросах гендерного равенства. Недавно опубликована шестая серия исследований «Женщины, бизнес и закон 2020», где проанализированы законы и постановления, влияющие на экономические возможности женщин в 190 экономиках. Страны оценивались, исходя из восьми индикаторов, построенных вокруг взаимодействия женщин с законом: оплата труда, трудоустройство, ведение собственного бизнеса, управление принадлежащими женщинам активам, пенсионное обеспечение, свобода передвижения, брак и материнство (наличие детей).

В исследовании проводится корреляция между уровнем экономического развития и гендерным равенством: в тех странах, где у женщин больше прав, как правило, отмечается высокий уровень жизни, и наоборот. В топе стран, набравших 100 баллов по Индексу «женщины, бизнес и закон 2020» располагаются Бельгия, Дания, Франция, Исландия, Латвия, Люксембург, Швеция и Канада – после проведенной недавно реформы родительского отпуска.

Что касается Узбекистана, то примечательно падение его рейтинга по сравнению с 2019 годом: в последнем исследовании за 2020 год страна набрала всего 67,5 баллов на фоне 70,6 баллов в предыдущем периоде. Более того, Узбекистан отстаёт в рейтинге от Кыргызстана, набравшего 76,9 баллов, от Казахстана с его 72,5 баллами, от Таджикистана с его 78,8 баллами.

 

Узбекистан набрал 100 баллов по таким показателям, как свобода передвижения и управление женщинами своих активов. Индикатор свободы передвижения одинаково максимален и в других странах Центральной Азии, как и индикатор активов, который замеряет гендерные различия в законах о собственности и наследовании – возможно, преимущество советского наследия. Индикаторы брака и ведения собственного бизнеса в Узбекистане ниже, чем в Таджикистане. Узбекские женщины больше ограничены в законодательстве, связанном с браком – возможностью выступать главой семьи, получать развод, заключать повторный брак.

Сюда же относится законодательство в области домашнего насилия. Неравные права в заключении брака и развода также могут иметь негативные последствия для переговорных позиций женщин внутри домохозяйства и ставить под угрозу их финансовую безопасность. Индикатор ведения бизнеса измеряет ограничения, мешающие женщинам открывать и вести бизнес. Доступ к кредитам, банковским счетам, право подписания юридических договоров и регистрации бизнеса.

Защита материнства в Узбекистане также оценивается Всемирным банком хуже, чем в Таджикистане. Этот индикатор измеряет права беременных, в том числе на рабочем месте, и возможности получения достаточного и оплачиваемого декретного отпуска.

Такие экономические показатели, как возможности трудоустройства, получения оплаты труда и пенсионное обеспечение почти одинаково плохо оцениваются во всех странах Центральной Азии, за некоторым исключением Кыргызстана.

Индикатор трудоустройства анализирует законы, влияющие на решения женщин о выходе на рынок труда, включая правоспособность и трудоспособность женщин, а также защиту на рабочем месте от дискриминации и сексуальных домогательств. Показатель оплаты труда измеряет законы, влияющие на профессиональную сегрегацию и гендерный разрыв в заработной плате. Индикатор пенсионного обеспечения оценивает законы, влияющие на размер пенсии женщины. Досрочный выход на пенсию может увеличить потенциальный гендерный разрыв в уровне пенсий и повысить риск бедности женщин в старости.

Таким образом, налицо существенный отрыв в экономических возможностях женщин не только в Узбекистане, где недостаточно внимания уделяется роли женщины в семье, но и по всей Центральной Азии, что неудивительно, учитывая, что экономическое развитие в этих странах мало опирается на индивидуальную инициативу, а больше на эксплуатацию ресурсов (природных и трудовых).

Участие женщин в политике

Если экономические возможности женщин остается ограниченными, то политическое участие (при условии роста женской солидарности) может стать более осязаемым, учитывая квоты, которые государство старается соблюсти в представленности женских кадров в рядах власти.

К примеру, выросла представленность женщин в законодательной ветви власти Узбекистана. Доля женщин, занимающих должности (депутатские, сенаторские места) в Законодательной палате Олий Мажлиса и Сенате Олий Мажлиса, демонстрирует рост до 32% и 24,7%, соответственно, по сравнению с началом 2019 г (12,6% и 20%, соответственно), что отчасти связано оговоркой в законе «О выборах в Олий Мажлис» о том, что минимум 30% от выдвинутых кандидатов каждой партии должны быть женщинами.

Однако, хотя в 2019 году одна женщина (Танзилла Нарбаева) впервые получила должность председателя Сената, доля женщин, работающих в министерствах и государственных комитетах на министерских (приравненных) должностях за тот же год, составляет всего лишь 2,9%.

По словам известной в Узбекистане специалистки по реформам в сфере госуправления, Азизы Умаровой, «женщины составили всего 3% от числа 162 районных хокимов, но это создает положительный прецедент и показательно демонстрирует осторожные шаги нового курса в кадровой политике государства».

В частном секторе женщинам еще трудно реализовать карьерные возможности наравне с мужчинами. Согласно данным госкомитета Республики Узбекистан по статистике за 2019 год, доля женщин в составе управленческого персонала составляет всего 26,6%, что еще и снижается по сравнению с предыдущим периодом (в 2017-2018 гг – 27%).

Если анализировать участие женщин в производительной деятельности, а также доступа к ресурсам, то здесь можно увидеть сильные диспропорции. Процент фирм, собственниками которых являются женщины составляет всего 14,9% за 2019 год, а руководителями фирм и предприятий являются всего 11,1% женщин. Процентная доля разницы между среднемесячной заработной платой мужчин и женщин к среднемесячной заработной плате мужчин демонстрирует значительный разрыв – 36,2%. Этот показатель попросту означает, что заработная плата женщины более, чем на треть меньше мужской.

Низкая доступность для женщин престижных профессий и должностей с более высоким уровнем принятия решений и ответственности демонстрирует наличие вертикальной сегрегации в Узбекистане.

Мужской профиль узбекского общества

С учетом того, что процентное соотношение женщин и мужчин к общему числу населения Узбекистана практически равное (49,7% и 50,3% соответственно), данные статистики показывают, что женщины Узбекистана, помимо своей уже ставшей традиционной второстепенной роли в семье (усугубляемой проблемами насилия и дискриминации), не имеют равного доступа к экономическим ресурсам, зарабатывают меньше мужчин, а также недостаточно представлены в государственном управлении. Кроме этого, налицо профессиональная сегрегация: к примеру, доля женщин среди сотрудников органов внутренних дел 3,2% за 2019 год, среди судей – 12,4%, а вот среди преподавателей или профессоров на высших образовательных учреждениях – 43,2%.

Очевидно, что, гендерная структура в Узбекистане демонстрирует четко «мужской» профиль. Тем не менее, гендерные различия в составе политической и государственной власти является не причиной, а следствием всех других гендерных диспропорций, в первую очередь экономических. Современная политическая культура и негласные правила устроены таким образом, что продвинуться в вопросах гендерного равенства невозможно без комплексного подхода, включающего экономические, образовательные меры, квотирование и т.д. Приоритеты гендерной государственной политики должны заключаться не только в широкой дискуссии и имиджевых мероприятиях, но и отражать измеримые и эффективные программы и проекты поддержки женщин.

 

 

 

 

Следите за нашими новостями на Facebook, Twitter и Telegram