Собеседник «Ридуса» — авторитетный эксперт по вопросам биологической безопасности, микробиолог, кандидат биологических наук, полковник медицинской службы Михаил Супотницкий. В своих публикациях и выступлениях он не только затрагивает проблемы, актуализировавшиеся сегодня, но и напоминает об истории применения биологического оружия в середине ХХ века.
Ridus.ru пообщался со специалистом о том, перед какими угрозами стоит сегодня человечество и кто за всем этим может стоять.
«Ридус»: Михаил Васильевич, секретные биологические программы США охватывают, судя по всему, все постсоветские страны, кроме Белоруссии. Во всяком случае, именно об этом заявляли эксперты, участвовавшие в нескольких круглых столах, организованных «Ридусом» и посвященных означенной проблеме. Не единожды поднимался вопрос о деятельности биолабораторий США в Грузии, на Украине, в Казахстане, Узбекистане. А как «биологическое присутствие» США проявляется в других бывших советских республиках?
Михаил Супотницкий: Давайте сразу договоримся о предмете разговора. Это не отдельные лаборатории, а крупные военные биоцентры со своей инфраструктурой, штатом, полигонами и лабораториями. Сотрудники этих биоцентров обладают правом экстерриториальности и дипломатического иммунитета.
По моим наблюдениям, государственные каналы России обсуждают деятельность американских военных биоцентров, расположенных только в Грузии и на Украине. До последнего времени обсуждение деятельности таких лабораторий в Казахстане и Узбекистане — инициатива местных журналистов. И обсуждение их деятельности происходило в основном в глобальной сети «Интернет» и на проводимых Вами конференциях. Почему так происходит? Этот вопрос лучше адресовать российскому МИДу, похоже, так и не обобщившему американский опыт решения таких проблем.
«Ридус»: Почему у правительств этих стран не срабатывает инстинкт самосохранения? За все это время на государственном уровне озаботились проблемой биолабораторий только в Казахстане. Власти других постсоветских стран хранят «молчание ягнят».
Михаил Супотницкий: Казахстан — это моя родина, и мне небезразлично происходящее в этой республике. В Казахстане только в последние годы озаботились проблемой американских военных биоцентров, но насколько хватит политической воли президенту Токаеву, пока неясно. Там американские биоцентры вросли во все оставшиеся с советского времени НИИ биологического профиля. Наши представления о независимости этих стран и их элиты, видимо, сильно преувеличены.
Инстинкт самосохранения бывает у власти — один, у народа — другой. Возможно, есть какие-то обстоятельства, которые правящие элиты стран СНГ учитывают ради сохранения своего статус-кво.
Единственный, кто не позволяет размещать американские биоцентры на территории руководимой им страны, — это президент Белоруссии. А теперь посчитайте количество попыток сместить его с должности.
Инстинкт самосохранения должен срабатывать прежде всего у народов этих стран. По сути, американские военные биоцентры — это военные базы США, и через них можно втянуться в большую войну с применением оружия массового поражения. С другой стороны, наивно ожидать, что англосаксонские колонизаторы будут заботиться о соблюдении специальной техники безопасности в зависимых от них странах. Отсюда возможность утечек опасных патогенов и гибели местного населения.
«Ридус»: Можно ли говорить о том, что биологическая война уже ведется? Если рассмотреть, к примеру, такой аспект: почти все коллекции советских штаммов, собранные учеными из союзных республик, переданы Пентагону и вовсю используются против России…
Михаил Супотницкий: Вы говорите о классической биологической войне. Типа той, что вела Япония против Китая в годы Второй мировой войны. Или США во время войны на Корейском полуострове в 1952 году. Да, для такой войны нужны коллекции опасных патогенов, и мы к их обсуждению еще вернемся.
Но за прошедшие годы многое изменилось. И биологические науки продвинулись вперед, плюс глобализация: они дали биологическому поражению людей новые возможности. Биологическая война может вестись не обязательно с помощью крылатых ракет и авиационных бомб с биологической начинкой. Она может успешно вестись, прежде всего, организационными методами.
Например, на начало 1991 года в СССР практически не было СПИДа. Навязанная нам Западом путем шантажа и невыдачи кредитов система мер борьбы с этой самой опасной из существующих инфекций привела к тому, что к концу 1990-х годов Россия стала одной из самых ВИЧ-инфицированных стран мира. К 2018 году СПИД вошёл в число десяти основных причин преждевременных смертей в России. За 2018 год от СПИДа скончались более 36 тысяч инфицированных россиян. К концу 2019 года смерть от ВИЧ и СПИДа постигла 37 тысяч россиян. В первом полугодии 2020 года от СПИДа умерли 14 439 россиян. Идет постоянный рост количества ВИЧ-инфицированных россиян, это сломанные судьбы.
Пандемия SARS-CoV-2 носит циклический характер, она закончится сама. Но пандемия ВИЧ/СПИДа нециклическая, она сама не закончится. В России уже более 379 тысяч умерших от СПИДа граждан. Несмотря на болтовню, что со СПИДом можно жить долго. И никаких идей! Только «создадим вакцину и покончим» и опять «создадим вакцину и покончим».
Что касается коллекций опасных патогенов: трудно переоценить их значимость для разработчиков традиционного биологического оружия. Среди хранящихся штаммов бактерий могут быть те, которые устойчивы к антибиотикам и (или) не контролируются вакцинацией. Такие штаммы можно создать и с помощью технологий генной инженерии, но у них не будет эволюционной истории, в которой естественный отбор выбрал наиболее жизнеспособные варианты.
Например, американский штамм возбудителя сибирской язвы «Эймс» — это природный штамм, но он устойчив к пенициллинам третьего поколения без генно-инженерных усовершенствований. Штамм был использован неустановленными террористами осенью 2001 года для осуществления биотеррористического акта в США. Все пациенты, кого тогда лечили пенициллинами по принятой ранее схеме, умерли. Американские врачи не сразу поняли, с чем имеют дело. Когда в схему лечения ввели ципрофлоксацин, ее эффективность повысилась.
В природе есть штаммы возбудителя чумы, устойчивые к стрептомицину. Их обнаружили на Мадагаскаре. Стрептомицин — основной антибиотик для лечения чумы. Это только часть проблемы. Есть другая проблема — установление источника заражения в случае серьезной вспышки болезни. Сейчас с помощью методов молекулярной биологии можно установить географическое происхождение штамма возбудителя инфекционной болезни, что при расследовании биодиверсии может вывести на ее организаторов. А если применялся штамм из того региона, где вспышка произошла, то уже доказать ее искусственное происхождение будет сложнее.
Но, к сожалению, наши партнеры по СНГ не проявили должной бдительности.
«Ридус»: Вы как-то отметили такую закономерность: США выделяют значительные суммы на масштабную деятельность биологических объектов в разных странах мира, но при этом ничтожно малым остается количество научных публикаций, связанных с использованием этих средств. О чем это свидетельствует?
Михаил Супотницкий: О нарушении п. 1 ст. X Конвенции 1972 года о запрещении биологического оружия. Они обязаны делиться получаемой информацией, если она может быть применена «для предотвращения болезней и для других мирных целей». Видимо, о мирных целях в деятельности этих центров речь вообще не идет.
«Ридус»: Вы в своих выступлениях не раз подчеркивали, что давно пора прекратить убеждать кого-то в наличии американских биолабораторий и перейти к стадии дипломатических инструментов. Чем и как нужно на международном уровне противодействовать нарушениям Конвенции 1972 года о запрещении биологического оружия?
Михаил Супотницкий: Для начала надо использовать те возможности, которые предоставляет Конвенция 1972 года. В частности, ее ст. VI. То есть, накопив доказательства, выйти с жалобой в Совет Безопасности ООН. Конечно, американцы могут наложить вето. Но надо хотя бы показать своему народу, что выбранная им власть не наблюдает безучастно за происходящим и не поддерживает своим бездействием окружение России военно-биологическими центрами той страны, которая называет РФ врагом.
Проблему можно решать на уровне межправительственных структур СНГ — например, Совета глав государств СНГ. Но надо этот вопрос поставить. Если политического решения проблемы размещения военно-биологических центров вокруг России не удастся найти, то надо задействовать экономические механизмы, ввести чувствительные санкции, как это делают США. Если политические и санкционные меры не помогут, то надо и дальше действовать по примеру самой демократической страны мира, то есть более жестко.
«Ридус»: Есть риск, что бесконечные обсуждения проблемы и выражения озабоченности приведут к ее профанации? Ведь разговор, который не перешел в действие, вызывает сомнения в серьезности поставленных проблем.
Михаил Супотницкий: Новой Государственной думе, которую мы выберем осенью этого года, необходимо провести парламентское расследование всех обстоятельств окружения Российской Федерации военно-биологическими центрами США.
«Ридус»: Вам не кажется, что есть провал в работе с западным научным сообществом, с поиском единомышленников там? Почти не слышно голосов западных ученых о биологических угрозах. Можно вспомнить, что в начале 1950-х годов в работе Международной научной комиссии по расследованию фактов бактериологической войны в Корее и Китае принимали участие французские, английские, шведские, итальянские специалисты…
Михаил Супотницкий: Да разве только в этом провал? Разве издевательский снос в Праге памятника ее освободителю маршалу Коневу, сделавшему все возможное, чтобы город не получил никаких разрушений, не провал?
Всемирный совет мира в 1952 году собрал и отправил в Китай Международную научную комиссию. Ее руководителем был видный британский ученый, научный авторитет мирового уровня, биолог и китаевед Джозеф Нидэм. Коммунистом он не был, в СССР не приезжал. Во время Второй мировой войны Нидэм возглавлял Британскую научную миссию в Чунцине. Тогда это была столица гоминьдановского Китая. Служил советником медицинской администрации гоминьдановской армии. Участвовал в расследовании фактов применения японской армией биологического оружия на территории Китая со стороны Гоминьдана.
Именно это, а не симпатия к СССР, стало причиной создания Комиссии Нидэма. Комиссия подтвердила применение бактериологического оружия. Почему западные ученые должны говорить о биологических угрозах России, когда о них не говорят в самой России? Почему мы не используем трибуну ООН, хотя Россия — член СБ ООН?
«Ридус»: Давайте вспомним системную проблему, которую вы затронули во время одной из онлайн-конференций. Перед лицом нынешних биологических угроз постсоветские страны оказались беззащитны еще и потому, что отказались от наследия советской медицины, от системы Семашко. Уничтожение противоэпидемических служб особенно дало себя знать во время коронавируса.
Михаил Супотницкий: Этих стран и не существовало до советского периода нашей истории. Они — продукт расчленения некогда великой державы, СССР. Откуда у них возьмется понимание необходимости мощной государственной противоэпидемической системы?
Советская государственная система здравоохранения создавалась В. И. Лениным и Н. А. Семашко в разгар гражданской войны для противодействия чудовищным по масштабам эпидемиям «испанки», сыпного и возвратного тифов, холеры, чумы. Такой она оставалась до 1990-х годов.
«Ридус»: Какие уроки следует извлечь из коронавирусной истории?
Михаил Супотницкий: Основной урок: время пандемий «черной смерти» не прошло. Был сравнительно небольшой по рамкам исторических процессов период некоторого эпидемического благополучия. Он кончился.
Правила комментирования
comments powered by Disqus