Одной их интеграционных целей Евразийского экономического союза является углубление сотрудничества в валютной сфере. Это закреплено в Декларации о евразийской экономической интеграции и неоднократно подчёркивалось участниками объединения. Не случайно Армения, Белоруссия, Казахстан, Киргизия и Россия в последние годы стремятся расширить масштабы использования национальных валют во взаимной торговле. Кроме того, страны пятерки все чаще стали говорить о необходимости снижения роли доллара при расчетах за пределами ЕАЭС, так как нынешняя зависимость от американской валюты многим видится серьезной проблемой на пути дальнейшей интеграции в валютно-финансовой сфере.
Согласно недавним заявлениям представителей Евразийской экономической комиссии (ЕЭК), в расчетах между странами ЕАЭС доля американского доллара продолжает сокращаться и на конец прошлого года составила около 20%, а евро – порядка 7%. Одновременно платежи в национальных валютах продолжают увеличиваться: с 63% в 2013 году до 74% к настоящему моменту. По мнению представителей ЕЭК, это свидетельствует о неуклонном стремлении стран союза снизить зависимость своих экономик от внешнего влияния, в том числе глобальных платежных систем, контролируемых США, в первую очередь SWIFT.
Вместе с тем столь радужные заявления не всегда соответствуют реальной ситуации, так как, заявляя о стремлении к дедолларизации своих национальных экономик и взаимной торговли, участники ЕАЭС все еще не готовы идти до конца.
В частности, наиболее активно идею отказа от доллара во взаимной торговле в рамках Евразийского союза продвигают Россия и Белоруссия. Москва уже не первый год ведет «борьбу» с долларом, но до полной победы еще очень далеко. Американская валюта прочно укоренилась в большинстве торговых сделок, связанных с энергоносителями, металлами и прочем. Например, на долю доллара, по разным оценкам, приходится до 95% расчетов за нефть, и переход на расчеты в других валютах пока не интересует экспортеров, так как может нести в себе дополнительные транзакционные издержки. При этом российское руководство, прекрасно понимая, что полная зависимость от американской валюты делает страну уязвимее, уже давно стремится перевести максимально возможное число сделок на другие валюты, в том числе и на российский рубль. В последнем случае главным направлением диверсификации валюты платежей является ЕАЭС.
Кроме того, процесс дедолларизации продолжается и в самой России. Например, в Фонде национального благосостояния (ФНБ) к 2021 году сократили доли доллара и евро с 45% до 35% для каждой валюты, после чего министр финансов РФ Антон Силуанов сообщил, что американской валюты в структуре фонда больше не будет. Параллельно с этим за последние несколько лет России удалось уменьшить использование доллара и в экспорте (примерно с 73% до 55%), и в импорте (с 41 до 35%). Правда, сразу же возникла иная проблема: отказ от американской валюты происходит в пользу евро. По состоянию на первую половину 2021 года именно европейская валюта стала основной в платежах при экспорте российской продукции в ЕС и Китай, на которые пришлось более 90% расчетов России в евро. Что касается стран ЕАЭС, то основная часть дедолларизации сделок России в данном случае приходится на Белоруссию и Казахстан. В минувшем году почти половина экспортных расчетов с этими странами уже осуществлялась в российских рублях.
Неутешительна пока ситуация и с оплатой российского импорта, так как его основные объемы поступают из стран Евросоюза, а значит торговля осуществляется в основном в евро. Например, еще в 2020 году рубль был частично вытеснен европейской валютой в расчетах за импорт не только со странами ЕС и Китаем, но и с Индией, и даже со странами СНГ. В прошлом году ситуация только ухудшилась – более половины суммы поставок из Евросоюза было оплачено именно в евро. Главной причиной этому является серьёзная волатильность российского рубля, что вынуждает участников рынка искать более стабильную валюту в стремлении уменьшить риски и возможные издержки в будущем. Особенно на фоне сохраняющихся антироссийских санкций Запада.
Санкции США как стимул к дедолларизации на евразийском пространстве
Не лучше ситуация выглядит и в других странах ЕАЭС. В частности, в Белоруссии к 2022 году более 55% торговых операций обслуживалось именно в долларах, притом что основными торгово-экономическими партнерами республики являются Россия, страны СНГ и лишь затем ЕС. Данная ситуация имеет довольно простое объяснение: значительную часть в белорусской торговле занимают энергоносители, а также нефтепродукты и калийные удобрения, расчёты за которые производятся в основном в американской валюте. С учетом постоянного стремления Минска стать более независимым от внешнего давления белорусские власти уже не первый год инициируют различные предложения по дедолларизации торговли на евразийском пространстве, в том числе и по созданию независимой от США платёжной системы.
Вместе с тем в самой Белоруссии ситуация выглядит не столь однозначно. Можно вспомнить, что впервые дедолларизация упоминается в белорусских официальных документах еще в 2000 году, после чего Нацбанк страны и правительство неоднократно предпринимали попытки завершить данный процесс. Определенные результаты были достигнуты, однако из-за нескольких серьезных девальваций и абсолютного недоверия населения к белорусскому рублю все усилия официального Минска не достигли ожидаемого результата. Более того, к 2016 году финансовая долларизация и вовсе достигла своих максимальных значений с момента введения национальной валюты: доля белорусских рублей в общем объеме денежной массы составляла всего 27,7%.
Последующие планы Нацбанка продолжали включать в себя дедолларизацию экономики, а в 2020 году даже появился новый термин «девалютизация». Однако все эти громкие заявления так и остались на бумаге, тем более что некоторые действия белорусских властей выглядят довольно непоследовательно. В частности, в стране по-прежнему есть сферы, где разрешено использование доллара и евро, а в декабре 2021 года была закреплена возможность расчетов валютой за природный газ, закупаемый газоснабжающими организациями республики, а также за калийные удобрения между открытыми акционерными обществами «Белорусская калийная компания» и «Беларуськалий».
Схожая ситуация наблюдается в Армении и Киргизии (до 76% торговых операций в долларах), у которых проблема долларизации экономики связана не только с большим недоверием населения к местной валюте, а также зависимостью от внешних поставок, но и с валютными переводами из-за рубежа. Впрочем, Ереван и Бишкек за последние годы также сделали немало для уменьшения зависимости от доллара, в первую очередь за счет банковского сектора. Так, к 2021 году Армения сократила долю депозитов населения в иностранной валюте с 67 до 55%, а Киргизия – с 49 до 32%.
Кроме того, несколько лет назад Ереван решил снизить долларизацию внутри страны за счет более высокой ставки обязательного резервирования по средствам, привлеченным в иностранной валюте (20% против 2% для средств, привлеченных в армянских драмах). В Киргизии же еще в 2015-2016 годах предприняли ряд мер, позволивших добиться существенных результатов в этом направлении. Например, был введен запрет на ипотечное и потребительское кредитование физлиц в иностранной валюте, а в феврале текущего года киргизский Нацбанк повысил учетную ставку до 8,5%, объяснив это желанием повысить «привлекательность национальной валюты».
Долларизация является давней проблемой и в Казахстане, где ранее в торговых операциях на американскую валюту приходилось порядка 80%. О необходимости снижения зависимости от неё здесь говорили ещё в начале столетия. Однако в качестве официальной государственной задачи эти инициативы оформились только в 2014 году. За последующие годы в РК провели ряд мероприятий, в первую очередь в банковской сфере, с целью повысить привлекательность тенге и даже попытались нарастить присутствие своей валюты во взаиморасчетах внутри ЕАЭС (правда, не более 2-3%).
При этом говорить о достижении заявленной цели пока не приходится. В первую очередь это связано с тем, что, как и в Белоруссии или России, экономика Казахстана экспортно ориентированная, а более 50% ВВП создается за счет экспорта, в том числе природных ресурсов, расчёты за которые ведутся в долларах или евро. Кроме того, на импорт приходится около трети ВВП, а значит, из Казахстана выводится валюта, провоцируя инфляцию, что мотивирует население искать спасение в иностранной валюте. Впрочем, последнее характерно абсолютно для всех стран ЕАЭС, и это продолжает оставаться одной из серьёзнейших проблем для дальнейшей дедолларизации на постсоветском пространстве.
В целом же в ЕАЭС прекрасно понимают, что сохраняющийся высокий уровень долларизации снижает независимость их денежно-кредитной политики и усиливает вероятность возникновения внешнеэкономических рисков. Сегодня никто не отрицает того, что более широкое применение национальных валют во взаимных расчетах способствовало бы увеличению взаимной торговли, предоставило бы возможность для более гибкого совместного урегулирования валютного курса и, как результат, содействовало бы созданию полноценного валютного рынка внутри Союза.
Однако при всем стремлении членов ЕАЭС к дедолларизации довести этот процесс до конца пока не удается никому. Это связано не только с особенностями мировой торговли, где доллар играет главенствующую роль, но и внутренними проблемами национальных экономик Евразийского союза. Решить же глобальные проблемы долларизации вряд ли удастся, пока в каждой из стран пятерки не будет повышено доверие населения к местной денежно-кредитной политике и валюте.
