В погоне за лидерством
Казахстан готовится строить АЭС, а Узбекистан торопят с решением по проекту атомной станции

Буквально перед самым началом военной операции России на Украине Казахстан остановился в шаге от ответа на вопрос о строительстве атомной электростанции. Но по тому, как изменилась риторика первых лиц государства за последние месяцы, сомнений не осталось - атомной электростанции в республике быть. В соседнем Узбекистане еще несколько лет назад выбрали площадку для строительства, правда, на этой точке проект и застопорился.

В обоих случаях одной из сторон переговоров является "Росатом". Ташкент уже подписал с ним соглашение о сотрудничестве, а в Нур-Султане пока лишь называют в числе возможных подрядчиков. На фоне последних событий российская госпорпорация уже начала терять контракты в Европе, но в Центральной Азии, судя по всему, ее позиции не изменятся. Подробности - в материале "Ферганы".

АЭС и "поселок-призрак"

У Казахстана уже есть опыт работы с энергетическими реакторами. Во времена СССР в Актау располагалась станция, где эксплуатировался БН-350 - первый "быстрый" реактор. Он производил не только электроэнергию и тепло, но и обеспечивал население питьевой водой за счет опреснения Каспийского моря (в Мангыстауской области практически нет пресных источников). В 90-х этот реактор начали выводить из эксплуатации, ядерного топлива в нем уже нет.

В 1997-ом в стране обсуждали возможное возведение станции мощностью 640 МВт в районе поселка Улкен (Улькен), расположенного рядом с озером Балхаш, на юге страны. Компетентные органы тогда разработали технико-экономическое обоснование на базе реакторной установки ВВЭР-640, однако строительство так и не начали.

В 2006 году появился проект новой АЭС в районе Актау, но спустя какое-то время и он исчез бесследно. Вообще, в годы правления Нурсултана Назарбаева вопрос о собственной атомной станции в Казахстане хоть и активно обсуждали, но претворять в жизнь не спешили. Энергоресурсов в стране было достаточно, а нервировать местное население, имея под носом 18 тыс. квадратных километров Семипалатинского ядерного полигона, лишний раз не хотелось.

К 2013 году по поручению Елбасы была создана правительственная комиссия и межведомственная группа по выбору места для станции. Ее участники наиболее предпочтительным для АЭС уже в который раз назвали район поселка Улкен, отметив, однако, что для проекта подходят и окрестности города Курчатова на северо-востоке страны.

Вновь к этой теме вернулись в апреле 2019 года, во время переговоров президента России Владимира Путина с новым казахстанским лидером Касым-Жомартом Токаевым. На следующий день Улкен опять был назван местом, где может появиться атомная электростанция.

Поселок этот казахстанские журналисты уже давно окрестили "призраком". Он появился на карте республики в 70-х годах прошлого века на месте, где должны были строить Южно-Казахстарнскую ГРЭС. Станцию так и не построили, и люди начали оттуда уезжать. Многие дома в поселке сейчас пустуют, работы там нет, а цены на жилье, как писало издание InformБЮРО, растут только когда появляются новости о строительстве атомной электростанции.

В последний раз название поселка прозвучало в контексте строительства АЭС совсем недавно, в декабре прошлого года. Его упомянул глава фонда национального благосостояния "Самрук-Казына" Алмасадам Саткалиев. Он тогда говорил, что возведение станции "рассматривается на уровне концепции", но уже спустя полтора месяца заявил, что строить атомную электростанцию на юге Казахстана "нужно прямо сейчас".

Кому это нужно и причем тут майнеры?

Скорее всего, принципиальное решение по АЭС в Казахстане было принято еще осенью, во всяком случае, именно тогда началась масштабная "рекламная кампания" ее строительства.

Выступая в сентябре с посланием народу, Токаев поручил правительству в течение года рассмотреть возможность развития атомной энергетики, обосновав это постепенным закатом угольной эпохи и ожидающимся к 2030 году дефицитом электроэнергии.

Впоследствии глава государства еще несколько раз повторял эту мысль. На пленарном заседании Восточного экономического форума, Токаев открытым текстом заявил, что его стране нужна атомная электростанция. А после масштабного блэкаута в конце января и вовсе приравнял появление АЭС к сохранению национальной экономики. "Нужно прямо сказать: без чистой атомной энергии мы потеряем всю экономику, не говоря уже об инвестициях, утратим региональное лидерство. Нам позарез нужна электроэнергия, причем атомная, чистая электроэнергия", - сказал президент на расширенном совещании правительства 8 февраля.

Любопытно, что энергодефицит, который по расчетам Токаева должен был начаться только через 8 лет, настиг казахстанцев уже сейчас. По расчетам министерства энергетики, за первые 10 месяцев 2021 года энергопотребление в стране увеличилось на 8%, тогда как в прошлые годы рост составлял 1-2%. Этот рост, сопоставимый с 1-1,2 ГВт мощности электроэнергии, в ведомстве связали с деятельностью криптовалютных майнеров, в том числе нелегальных. Именно они, со слов министра энергетики Болата Акчулакова, быстро исчерпали тот небольшой запас электроэнергии, который власти хотели использовать для строительства новых источников генерации. Сейчас дефицит покрывается за счет перетоков из России, а это дорого.

Активное развитие майнинга в Казахстане началось в 2019-2020 годах, местные власти сами привлекали майнеров выгодными условиями, чем воспользовались, например, владельцы "ферм" из Китая, где их объявили вне закона. В январе на фоне дефицита электроэнергии отношение Нур-Султана к майнерам разительно поменялось - им сначала увеличили налоги и ограничили потребление, а затем министр Акчулаков заявил, что "не приглашал их в страну".

Одновременно в республике развернулась охота на "серых" майнеров. Они ли подкосили энергосистему Казахстана или власти просто свалили на них проблемы, копившиеся в отрасли не один год, но именно майнеров назначили виновниками нынешнего энергокризиса, выходом из которого власти видят строительство АЭС.

Предложения противников станции развивать ветряную и солнечную энергетику первые лица государства, похоже, всерьез не рассматривают. Что касается газа (раз уж от угольной энергетики решили отойти) - то в Казахстане много лет стимулировали его потребление, не увеличивая при этом его производство. Сейчас в сенате предлагают активнее использовать газ для генерации электроэнергии, чтобы покрыть дефицит, но при дальнейшем росте потребления голубого топлива просто не хватит.

Кто будет строить

Казахстан еще не принял решение, кто будет строить атомную электростанцию. Во всяком случае, так говорит директор департамента атомной энергетики и промышленности Жаслан Касенов. Сейчас Минэнерго изучает технологии шести мировых поставщиков реакторных технологий - американские (NuScale), американо-японские (GE-Hitachi), корейские (KHNP), китайские (CNNC), российские ("Росатом") и французские (EDF).

Российский проект до начала военной операции РФ на Украине и последовавшими за ней санкциями со стороны Запада выглядел как один из приоритетных.

В декабре прошлого года посол России в Казахстане Алексей Бородавкин настаивал - республике необходимо "понять и принять", что самым правильным решением проблемы декарбонизации энергетики будет строительство АЭС, и РФ готова взяться за это дело. "Российская госкорпорация имеет огромный опыт строительства атомных электростанций. Строят в Белоруссии, Турции, Индии, Венгрии, Бангладеш, Китае, Финляндии, Египте. Думаю, что Казахстан не прогадает, если выберет в качестве подрядчика для строительства этой электростанции ""Росатом""", - заявил Бородавкин в интервью телеканалу "Хабар 24".

В конце того же месяца, в преддверии визита двух президентов Казахстана - бывшего и нынешнего - в Санкт-Петербург, стало известно, что республика уже ведет переговоры о строительстве АЭС, "в том числе", с "Росатомом". Об этом в интервью "Коммерсанту" сообщил глава Агентства по стратегическому планированию и реформам Кайрат Келимбетов. После трагических событий января, обращения к ОДКБ и вплоть до вчерашнего утра перспективы этих переговоров были весьма радужны.

Как поступит Казахстан сейчас - пока неясно. Республика пока четко не высказывала своего отношения к военному конфликту между Россией и Украиной. Вчерашнее интервью пресс-секретаря президента Берика Уали телеканалу Qazaqstan, где он должен был затронуть этот вопрос, внезапно перенесли на неопределенный срок. В то же время, сам Токаев сегодня принял российского премьера Михаила Мишустина, с которым обсудил партнерство и укрепление торгово-экономического сотрудничества. Стороны "также рассмотрели совместные меры по недопущению снижения товарооборота между двумя государствами на фоне эскалации ситуации в Украине и вводимых международных санкций в отношении России", - говорится в сообщении Акорды, что, пусть и косвенно, но обозначает позицию Нур-Султана в этом вопросе.

Между тем, "Росатом" уже несет потери из-за военной операции - пока это касается топливных контрактов в Европе. По информации "Коммерсанта", шведская Vattenfall отказалась от покупки нового вида топлива российского производства для АЭС "Рингхальс". Также правительство Германии окончательно запретило "Росатому" приобрести 25% в топливном заводе на западе страны, принадлежащем сейчас французской Framatome. Под вопросом и проект строительства АЭС "Ханхикиви-1", так как власти Финляндии больше "не видят перспектив" проекта в стране.

Впрочем, именно проблемы в Европе могут заставить российскую госкорпорацию активнее продвигать свои услуги на центральноазиатском рынке, ведь "Росатом" ведет переговоры о возведении АЭС не только с Казахстаном, но и с его южным соседом.

АЭС в Узбекистане

Межправительственное соглашение между Россией и Узбекистаном о строительстве АЭС было подписано в сентябре 2018 года. Проект предполагал возведение двух энергоблоков (в перспективе к ним могут добавить еще два). Макет будущей электростанции был изготовлен по образцу существующей Нововоронежской АЭС-2. В октябре 2018 года во время визита в Узбекистан Владимир Путин совместно с коллегой Шавкатом Мирзиеевым дал старт проекту. Его стоимость оценили в $11 млрд (кстати, прогнозная стоимость казахского проекта составляет $5 млрд).

Контракт на возведение станции планировали подписать до конца 2019 года, а начать работы на приоритетной площадке, которой было выбрано побережье озера Тузкан в Джизакской области, - в начале 2020-го. Однако по сей день сообщений о подписании документа не было. Минувшей осенью глава МИДа Абдулазиз Камилов на встрече с российскими журналистами заявил, что окончательного решения по проекту пока нет, а 27 декабря посол России в Узбекистане Олег Мальгинов сказал, что в его (проекта) реализации есть "определенные сложности".

"Здесь возникла масса технических вопросов. Сначала план был один по реактору, но возникли определенные мнения других ученых, что, может быть, не всегда с водой здесь все просто обстоит, может быть, другой тип реактора ставить", - сказал Мальгинов на пресс-конференции. "Это тоже решается", - добавил он.

Кроме того, по словам дипломата, есть государства, которые препятствуют проекту.

"Мы знаем, что есть соседние страны, которые обеспокоены и выступают против строительства атомной электростанции в Узбекистане, но сами уже заказали три станции. Если они начнут быстрее строить и построят, то именно они будут торговать электроэнергией в регионе. Есть конкуренция, поэтому самое главное - не опоздать", - заключил Мальгинов.

Почему дипломат упомянул о соседях во множественном числе? Потому что сейчас три страны Центральной Азии ведут переговоры с Россией об атомных электростанциях. Помимо Узбекистана и Казахстана это еще Кыргызстан, в январе подписавший с "Росатомом" меморандум о сооружении АЭС малой мощности.

Ни одна из этих стран не осудила военную спецоперацию Москвы на Украине. А проходящее в Нур-Султане на фоне последних событий заседание глав правительств ЕАЭС говорит о том, что Россия остается одним из ключевых игроков в регионе. Тот же Узбекистан, который не входит в союз, а имеет там статус наблюдателя, заявил о желании присоединиться к ряду проектов ЕАЭС и к Евразийскому банку развития (ЕАБР). Вероятный разрыв отношений России с Западом, вызванный действиями Кремля на Украине, вероятно, только усилит активность "большого соседа" в Центральной Азии.