«Станрадар» не раз писал о работе советской разведки в Афганистане в годы Великой Отечественной. Но в то время у СССР была и другая не менее проблемная точка — Синьцзян. После Гражданской войны этот регион тоже был тем еще «плавильным котлом».

Чтобы шпионить против СССР, у враждебных разведок сложилась просто идеальная «питательная среда» для вербовки: бежавшие в Синьцзян после Гражданской войны басмачи и алаш-ордынцы, а также остатки банд атаманов Дутова и Анненкова.

Проблем Москве прибавляли и восстания, которые периодически устраивали против китайцев в Синьцзяне местные мусульмане: уйгуры, дунгане (хуэй), казахи, кыргызы и узбеки. К началу Великой Отечественной в Синьцзяне уже отгремели два крупных восстания, которые местный губернатор (дубань) Шэн Шицай смог подавить только с помощью СССР. Москва, впрочем, помогла Шэну ещё и потому, что спокойный Синьцзян нужен был ей самой — как «коридор». Через него Китаю из Союза шло оружие и снаряжение для борьбы с японцами...

Тропы для теней

Через 5 лет после того, как СССР помог Шэн Шицаю удержаться у власти, последний, видимо, вспомнил выражение: «Услуга, оказанная однажды (в случае с Шэном - дважды), ничего не стоит». Если раньше Синьцзянский дубань клялся в верности Москве и даже имел партийный билет ВКП(б) за № 1859118, то в 1942 году Шэн перешел на откровенно антисоветские позиции. Историки пишут, что:

«...руководствуясь его приказом, власти провинции, грозя арестами и пытками, потребовали от граждан СССР сдачи в полицию своих паспортов и принятию китайского гражданства. <...> Под страхом конфискации имущества купцам и торговцам запрещались сделки с советскими организациями, а за положительное отношение к СССР полиция подвергала их жесточайшим репрессиям. Против советских дипломатов и торговых работников были проведены акции провокационного характера».

В конце концов, весной 1943 года советское правительство эвакуировало из Синьцзяна промышленные предприятия и отозвало всех своих специалистов. Однако в регионе по-прежнему работали 6 резидентур НКГБ СССР. Работать им приходилось в сложных условиях. Историки разведки пишут, что в то время советская разведка в Западном Китае имела слабые  позиции. Тайная полиция Синьцзяна загнала всех коммунистов в подполье, а тех, до кого смогла добраться — казнила. Таким образом погибли один из основателей Компартии Китая Чэнь Таньцю и Мао Цземинь — младший брат будущего «Великого Кормчего» Мао Цзедуна.

Тем не менее, советские разведчики работали даже в таких условиях. Имена некоторых из них до сих пор под грифом «Совершенно секретно». Известны только некоторые из них: Аубакир Арстанбеков, Абдулла Турсунов, Петр Евсеев, Али Мухамедшин, Ахмед Абузаров, Григорий Марченко, Хаджи Авасбакиев, Амин Амирбаев, Иван Иванов и Иван Кузнецов. Казахи, русские, уйгуры, татары, узбеки — все они были советскими людьми. В отличие от нынешних любителей растаскивать подвиги по «национальным квартирам», эти герои «невидимого фронта» знали, что они делают общее дело. Как и казненные в Синьцзяне нелегалы Гани Истаев и Эмилия Романова…

Советская разведка умела учиться на лету. Фронт работ в те годы у наших разведчиков был просто огромным: китайские органы власти, уйгурские и узбекские купеческие дома, культурно-просветительные общества местных мусульман, иностранные миссии, всяческие эмигрантские сообщества, местная феодальная верхушка, в том числе — китайская, местные межнациональные комитеты, армейские части, а также духовенство и китайцы, выдворенные в свое время из СССР за шпионаж и контрабанду. Информацию удавалось добывать даже там, где ее, казалось, невозможно добыть в принципе. В итоге все эти центры к концу Великой Отечественной были под полным контролем советской разведки. Это позволило в будущем ликвидировать всех шпионов и диверсантов, которых забрасывали в СССР. Кроме того, приходилось противодействовать работе разведок Германии, Италии и Японии. Британцы в ту пору были союзниками СССР, поэтому за ними просто «присматривали». Памятуя о том, что Британия в любой момент из союзника может превратиться во врага, как в истории уже бывало...

Ну а пока Шэн Шицай проводил у себя антисоветскую политику и устраивал коммунистам пытки и казни, у него самого начались проблемы. Разрыв отношений с СССР оставил Синьцзян без советских товаров и основного покупателя сырья из провинции. Инфляция и налоги росли неимоверными темпами, а следом за ними, что вполне естественно — и недовольство дубанем среди мусульман региона. Для СССР было бы верхом глупости этим не воспользоваться.

Идем на Восток

В мае 1943 года Политбюро ЦК ВКП(б) приняло решение создавать на территории Синьцзяна так называемые «группы национального возрождения». В них должны были войти не только сами жители провинции, но и советские уйгуры, казахи, узбеки и кыргызы.

Российский историк Валерий Бармин пишет:

«Кроме того, в Казахстане, Узбекистане и Киргизии было решено создать несколько школ для подготовки командиров таких групп и пропагандистов, которые должны были работать с населением Синьцзяна».

Эти школы появились в том же мае 1943 года — под патронажем 1 (разведывательных) отделов республиканских управлений НКГБ. Ну а летом в приграничных районах Синьцзяна появились листовки с призывами бороться за национальную независимость и уничтожать китайскую колониальную власть в провинции. Подписаны листовки были «Группами национальной независимости». Понятно, что в условиях, царивших в тогдашнем Синьцзяне, все эти призывы находили своих сторонников.

В сентябре 1943 года — кружным путем через Монголию — в Синьцзян отправились 28 первых выпускников Алма-Атинской спецшколы. Один из этих выпускников - Арыспек Заурбеков — уже в июне 1944 года сформировал первую группу повстанцев из казахов, уйгуров и монголов. Эти 250 человек также распространяли среди местного населения пропагандистские материалы. Можно вспомнить и кавалерийский отряд под кодовым названием «Связисты» из 115 человек, которым командовал майор Дюсембеков. Он сражался против войск Шэн Шицая, а потом — Чан Кайши дольше всех: до июля 1946 года.

В августе 1944 года в Синьцзян перебросили вторую группу «алма-атинцев» во главе с Газизом Муслимовым. Те вышли на контакт с отрядом из русских белоэмигрантов «Кольцо» и объединили свои силы. В общем, все было готово к восстанию. И оно началось.

Повод к выступлению дал… сам Шэн Шицай. Дубань издал указ о поставке для гоминьдановской армии 10 тысяч лошадей. По этому указу каждый округ провинции должен был поставить определенное количество лошадей, а если таковых не было — внести за каждую непоставленную лошадь 700 синьцзянских юаней. При том, что реальная стоимость лошади была вдвое меньше. Понятно, что этого никто из местных жителей не стерпел.

Чан Кайши снял Шэна с поста дубаня, но машина восстания была уже запущена.  В сентябре 1944 года началось восстание в уезде Нилка, а в ночь с 7 на 8 ноября полыхнуло в Кульдже. Спустя пять дней - 12 ноября 1944 года - повстанцы провозгласили Восточно-Туркестанскую революционную республику  на территории трех округов Синьцзяна: Алтайского, Илийского и Тарбагатайского. Что характерно, в ВТРР большинство населения составляли казахи: 52,1%. Второе место занимали уйгуры: 25,3%. Остальные — это кыргызы, узбеки, дунгане, татары, русские, ойраты (потомки джунгар) и сибо. Иосиф Сталин никому ничего не прощал, потому что у него была слишком хорошая память. Поэтому у повстанцев было все, что нужно для войны.

То, что произошло потом — вхождение Синьцзяна в состав КНР — историки трактуют по-разному. К примеру, Сталин посмертно обвиняется в том, что он, якобы, предал Синьцзян тем, что не включил его в состав СССР. Эти заявления порой можно встретить не только среди публицистов, но и у историков. Но дело в том, что вопрос об отделении Синьцзяна от Китая или тем более его аннексии Советским Союзом никогда не ставился. Москве вполне было достаточно того, что в Синьцзяне будет если не дружественный, то хотя бы лояльный к СССР режим. И чекисты Советского Казахстана делали для этого не только возможное, но порой — даже невозможное.

Следите за нашими новостями на Facebook, Twitter и Telegram