Доктор политических наук,  китаевед, главный научный сотрудник Казахстанского института стратегических исследований, автор множества книг на тему казахстанско-китайских отношений Константин СЫРОЕЖКИН поделился с “Караваном” своим мнением о том, как нам выйти из тени сверхдержавы.

Кто мы друг другу?

– У нас в обществе сложилось весьма настороженное отношение к могучему соседу. Пытаются ли власти Китая что-то изменить?

– Во-первых, общественное мнение неоднородно. Думаю, те, чей бизнес завязан на Китай, или те, кто получает там образование, не согласятся с этим выводом. Хотя проблема имеет место быть, и Китай ее видит. Отсюда и его политика по формированию позитивного имиджа за рубежом. Делается в этом направлении много, особенно в экономическом плане. Речь прежде всего о безвозмездной помощи, кредитах и инвестициях, строительстве объектов инфраструктуры и так далее. Многое делается в гуманитарной области: создание институтов Конфуция, предоставление государственных грантов на обучение в Китае иностранцам. Это дает результаты: ментальные страхи постепенно уходят в прошлое и им на смену идут более трезвые политики этой страны.

– Слышала и такое мнение: мы в Казахстане придаем слишком большое значение тому, что значим для Китая. Вы с этим согласитесь?

– Абсолютно. В объемах внешней торговли Китая вся Центральная Азия составляет чуть более 1 процента. В объемах импортируемой Китаем нефти доля Казахстана составляет чуть более 4 процентов. В объеме импорта газа центральноазиатский газ составляет 46 процентов, но здесь больше заслуга Туркменистана и Узбекистана. Более того, для поддержания положительной динамики развития Китай для нас более значим, чем мы для Китая...

– Китай ощущает себя сверхдержавой, что рождает паранойю у соседей и развивает манию величия в самом Китае. Дальше – больше?

– Соглашусь с тем, что Китай ощущает себя сверхдержавой, на что имеются определенные основания. Соответственно меняются настроения в самом Китае, в частности, укрепляется ханьский национализм. Однако для паранойи не вижу оснований. Во-первых, ощущения и реальность – суть разные вещи. Китай прежде всего региональная держава, и до глобального лидерства ему еще очень далеко. Во-вторых, политическое руководство страны пока не демонстрирует геополитических амбиций. В-третьих, нужно отчетливо понимать: те экономические, социальные и политические проблемы, с которыми Китай сталкивается в настоящее время, будут неизбежно нарастать в среднесрочной перспективе. Часть из них не имеет решения в принципе, так что будет не до амбиций.

– Есть еще одна фобия – мол, в будущем Центральная Азия станет частью Великого Китая…

– Рекомендую ознакомиться с выступлением Си Цзиньпина в “Назарбаев университете”: в нем была изложена новая стратегия Китая в отношении Центральной Азии в целом. Зачем завоевывать регион, а затем кормить его население, если этот регион и без того работает на твою экономику?

Любители роскоши

– Вы как-то сказали, что там, где появляются китайские фабрики, исчезают целые отрасли легкой промышленности. Неужели альтернатив китайским товарам нет?

– Китай завоевывает зарубежные рынки за счет ценового фактора. На начальных этапах китайские товары, как правило, значительно дешевле. Этот конкурентный фактор сейчас Китай утрачивает, хотя в сравнении с Казахстаном и Россией он по-прежнему имеет значение. Но важнее то, что за последние 20 лет Казахстан практически утратил такие некогда базовые отрасли, как машиностроение, легкая и частично пищевая промышленность. Вместе с ликвидацией предприятий исчезли и кадры. Чтобы восстановить это, потребуется не одно десятилетие, а кушать и одеваться нужно сейчас.

– Но вместе с тем принято считать, что китайские товары – некачественные…

– С начала 1990-х годов, когда и сформировался этот стереотип, многое изменилось. Сейчас в Китае выпускается вполне конкурентоспособная продукция, и даже в странах Европы и в США многие предпочитают приобретать вместо японских или западных брендов лицензионные китайские копии. Стереотипом 1990-х годов является и то, что китайские товары – дешевые. Сегодня цена на китайские товары вполне сопоставима с ценой на товары, выпущенные в Турции или где-то еще. Даже на внутреннем рынке стоимость их товаров возросла. Прошли времена, когда можно было купить рубашку за 10–20 юаней, сейчас она обойдется во столько же, во сколько и в Европе. Китайцы не стоят за ценой и готовы платить за качественные товары. В 2013 году они приобрели 47 процентов товаров роскоши, проданных во всем мире.

– Казахстан “подсел” на дешевые китайские кредиты, чем будем отдавать долги?

– Китай в списке казахстанских кредиторов занимает далеко не лидирующие позиции. Первые две строчки занимают Нидерланды и Великобритания, но никто же не говорит о “европейской экспансии”? Что касается кредитов вообще, то вопрос не в том, брать или не брать, и где брать. Вопрос в том, как их использовать. Если кредит использован эффективно, а не банально разворован, его возврат – не проблема.

– Реально ли юаню однажды стать мировой или резервной валютой, о чем уже давно идут дебаты? Может, пора перекладывать тенговые сбережения в юани?

– Ни резервной, ни в особенности мировой валютой юань в ближайшей перспективе не станет. Для этого необходимо соблюсти много условий, ряд которых для Китая просто невыполним.

Хотя не подлежит сомнению, что объемы торговли в юанях будут неуклонно расти. Пока же доля юаня в мировой торговле не столь значительна, хотя он и вышел на второе место, потеснив евро. В прошлом году она составила 8,66 процента (евро – 6,64 процента, доллар – 81,08 процента). По частоте использования в качестве универсального платежного средства (то есть не только в торговле, но и при совершении финансовых трансакций, размещении на депозитах в банках) по-прежнему лидируют евро и доллар.

Не ждите китайских женихов

– Считается, что демографическая и экономическая экспансия – организующий принцип в китайских политических отношениях. Так ли это?

– Это из области фантазий. Хотя должен признать, что политические отношения со всеми странами Китай предпочитает выстраивать на базе экономики. Причем китайцы  отнюдь не альтруисты. Все, что ими делается за пределами Китая, делается прежде всего в национальных интересах. Что касается тезиса об “экономической экспансии”, сам термин “экспансия” означает доминирование. В какой отрасли Казахстана или другой страны мира Китай доминирует за исключением торговли? Поэтому корректнее говорить о “торговой экспансии”, но превращение Китая в глобальную торговую державу – главная цель внешней политики Китая, и, по сути, он уже решил эту задачу. Демографическая экспансия – очередной миф, хотя численность зарубежной китайской диаспоры неуклонно растет.

– Говорят, в Алматы, в районе ниже барахолки, в Айнабулаке, китайцы уже занимают целые подъезды в многоквартирных домах – есть ли повод для тревоги?

– Есть вопросы к нашим правоприменительным органам. Если иностранцы нарушают казахстанское миграционное и трудовое законодательство, они должны быть депортированы. Если они живут на законных основаниях, то почему не учитываются нашей официальной статистикой?

– В Китае выросло целое поколение женихов, а невест на всех не хватает. Существует ли опасность, что они поедут искать жен прямиком в соседний Казахстан?

– Такая проблема имеет место быть. Дисбаланс полов – одна из основных демографических проблем Китая. Однако исследования, проведенные у нас и в России в среде китайских мигрантов, показывают, что межэтнические браки для китайцев – очень редкое исключение. О фиктивных браках в целях получения вида на жительство я, естественно, не говорю.

О национальных интересах

– Вы упомянули, что в Китае сегодня обучается более 8 тысяч студентов, есть ли опасность, что они будут продвигать у нас китайские интересы?

– Для того чтобы лоббировать интересы зарубежных компаний или стран, не обязательно обучаться за рубежом. Насколько я могу судить, с этим успешно "справляются" и те, кто оканчивал отечественные вузы. Важно не то, где ты учился, а какова мотивация твоей деятельности. Если ты отстаиваешь интересы государства –  это одно. Если интересы личного кармана – это совершенно другое.

– Или же, наоборот, мы получим высококлассных специалистов, которые расскажут и покажут, как надо развивать страну?

– Опять же спорный тезис. Я не хочу критиковать уровень образования в Китае, однако у меня есть некоторые сомнения. Безусловно, обучаясь там 5–7 лет, можно блестяще освоить китайский язык, но насколько выпускники китайских вузов являются профессионалами в своем деле, для меня вопрос. Чуть ли не больше половины наших студентов обучаются на факультетах мировой экономики, международных отношений, международного права. Куда их трудоустроить после окончания вуза?

– И все же, как выглядит будущее Казахстана: быть в тени у сверхдержавы, быть подмятыми китайской машиной или дано третье?

– Мы обречены находиться между двумя более могущественными соседями – Россией и Китаем. Это география, и здесь мы ничего поделать не можем. Нужно правильно расставлять приоритеты и всегда четко отстаивать национальные интересы. Что касается альтернативы, я бы предложил, причем не только нам, но и России и другим государствам мира, учиться использовать растущий интерес Китая к ним в интересах национального развития. А для этого нужно не только отдавать себе ясный отчет в собственных силах и возможностях, но и системно изучать Китай. В этом я солидарен с Си Цзиньпином, который призвал Китай слушать мир, а мир – понимать Китай.

Следите за нашими новостями на Facebook, Twitter и Telegram