Проблема не в мифах и не в фобиях, а в неучтенных рисках, сделали вывод эксперты в ходе дискуссии о «трудовых» отношениях Китая и Казахстана
«Китайская миграция в Казахстан: прямая явная угроза или искусственный миф?» — так сформулировали тему прошедшего в Алма-Ате на этой неделе круглого стола его организаторы. Правда, в итоге участники дискуссии не согласились ни с тем, ни с другим. По общему мнению, причины проблем на рынке труда и в социальной сфере нужно искать внутри Казахстана, а не за границей.
В Казахстане сохраняются много фобий, страхов и стереотипов по отношению к восточному соседу. Казахстанцы боятся военных амбиций со стороны Китая, территориальных претензий и энергетической зависимости.
Поводы для опасений, прямо скажем, имеются. Например, китайские компании, как говорят, уже контролируют от 25% до 40% нефтяного сектора страны. А чиновники от сельского хозяйства готовы делиться землями: заявляя с высоких трибун, что в Казахстане нет свободных земельных ресурсов, для китайцев они такие земли чудесным образом находят. Но особое место в списке страхов занимает миграция.
На что способен 1% китайцев
Ситуация «далека от критической, но внушает опасения» — так сформулировал проблему миграции в своем докладе политолог Расул Жумалы.
«В 140 странах мира 80 миллионов китайцев, это население такой страны, как Германия. При этом китайцы контролируют 70% экономики Малайзии, 80% — Таиланда, на Филиппинах 1% населения составляют китайцы, но они контролируют 60% национального богатства», — заметил он.
В то же время, считает он, северным соседям Китая пока можно не опасаться.
«Миграционные потоки в северном направлении пока не являются приоритетными для Китая, — заметил он, но тут же добавил: — Через 5-10 лет по мере освоения западного Китая за счет внутренней миграции, наполнения его этическими китайцами демографическая ситуация в Синьцзяне будет меняться, и это будет отражаться на Казахстане».
Чтобы отражение это не стало негативным, необходимо проведение централизованной политики со стороны госорганов. Жумалы напомнил про скандал с отменой визового режима с Китаем, предложенной Комитетом по туризму (МИДу потом пришлось дезавуировать это заявление), и про скандалы с передачей земель в аренду китайским фермерам.
Кстати, Жумалы привел одну любопытную деталь: изначально предложения по аренде земель китайским фермерам инициировано не китайцами, а казахстанскими чиновниками. Политолог считает, что необходимо лишить региональные власти права передачи земель в аренду иностранцам. Такие решения могут приниматься только на уровне правительства, как и заложено в Конституции.
Кроме того, докладчик порекомендовал «выправлять статистику» миграции, торгового оборота, инвестиций и т. д.
Рвутся к нам? «Это миф!»
«Казахстан не представляет в геополитической плане приоритетного направления для Китая», — согласилась с Жумалы эксперт исследовательского совета по миграции стран СНГ при центре миграционных исследований Института народно-хозяйственного прогнозирования Российской академии наук Елена Садовская.
Свой доклад она называла «Китайская миграция в Казахстан как зеркало внутренних проблем РК: реалии, фобии, вызовы» и попыталась цифрами доказать, что все страхи не обоснованы. Кстати, то, что страхи существуют, показал соцопрос: 33% казахстанцев относятся к китайским мигрантам отрицательно, 31% считают, что китайцы создают конкуренцию на рынке труда.
«Парадоксально, что китайская иммиграция не является китайской, — обратила внимание Садовская. — Правильно ее называть миграцией из Китая: в Казахстан едут казахи, уйгуры, дунгане, корейцы, узбеки, даже русские».
Каждый вид миграции этнически дифференцирован: трудовая — это ханьцы, бизнес-миграция — ханьцы, уйгуры, казахи, торговая — самая интернациональная. На ПМЖ приезжают казахи-оралманы, а есть еще образовательная, транзитная, незаконная, вынужденная (в основном беженцы уйгуры)…
«То, что мы привлекательная страна и все к нам стремятся приехать, это миф, — заявила Садовская. — У нас есть дефицит квалифицированных кадров, что важно в понимании, почему привлекается китайская рабочая сила».
Этой самой рабочей силы ежегодно бывает 6-7 тысяч, пик был в 2010 году, тогда приехало 10 тысяч китайцев, что составляет 23-25% от всей иностранной рабочей силы в Казахстане.
«Это квалифицированные специалисты в области инженерии, это менеджеры, которые получили образование в лучших университетах в Пекине, Шанхае, за рубежом, в Москве», — утверждает ученый.
Вообще же доля иностранных работников очень мала: десятые и сотые доли процента от занятых в областях, только в Алма-Ате, Астане и западных городах — 3-5%.
«Влияние минимальное, иностранные работники заняты, как правило, в совместных проектах и занимают те ниши на рынке труда, где существует дефицит», — отметила докладчица.
Проблемы же с мигрантами, констатировала Садовская, в основном возникают по вине коррумпированности наших чиновников, как было в недавнем случае с работниками казахстанского МИДа, которые «профессионально» занимались незаконной миграцией.
«Не хочу идеализировать китайских мигрантов, — оговорилась Садовская, — они работают без разрешения, не на том предприятии, на котором должны, несвоевременно регистрируются, бывают случаи поддельных дипломов. Зафиксировано несколько трудовых конфликтов локального характера: в 2006-м, 2010-м и в прошлом году».
Но у каждого из этих нарушений можно найти корни внутри Казахстана. Так, разрешения и визы китайцам дают не китайские, а казахстанские чиновники. Почему 10 тысяч студентов из РК учатся в Китае? Потому что у нас высшее образование низкого уровня, дорогое и коррумпированное. Почему наши туристы едут в Китай, а не наоборот? Потому что у нас нет инфраструктуры. Почему бизнес в Китае более развит? Потому что получает поддержку государства. И т. д., и т.п.
Среди мер исправления ситуации, перечисленных Садовской, отметим одну — доступ к информации. Как можно дискутировать о проблемах, если даже синологи имеют зачастую только искаженную официальную статистику?
«Нужно проявлять гражданскую активность, чтобы адресовать вопросы правительству», — призвала в заключение докладчица.
Мы — просто буфер
«Китайская миграция не миф и не угроза, это риски, которые не учтены Казахстаном, — попробовал поставить все на свои места директор Республиканского центра правовой помощи Руслан Джусангалиев. — Нам нужно признать: мы буферная зона. Мы сопоставимы по территории с Китаем, а по населению менее 1% от населения Китая, и мы почему-то называем это «большой транзитный потенциал».
Призвав называть вещи своими именами, Джусангалиев отметил, что Казахстану необходимо четко сформулировать свое отношение к Китаю как стратегическому партнеру, чтобы избежать как недооценки угроз, так и их переоценки.
«Как мы хотим влиять на Центральную Азию, так и Китай хочет влиять на нас, — объяснил юрист. — В посольстве Китая в Узбекистане сотрудников в три раза меньше, чем в Казахстане. Из четырех послов Китая в Казахстане двое вернулись в Китай в ранге заместителя министра иностранных дел».
Влияние китайской миграции в РК в статистическом плане неверно и не изучено, сожалеет Джусангалиев. На самом деле неконтролируемый поток трудовых мигрантов, разница в оплате, в карьерной области в Актюбинской, Алматинской, Атырауской областях существенно влияют на социальную напряженность.
Проглотит без единого выстрела
«Ни в коем случае нельзя обсуждать Китай с точки зрения текущей ситуации и текущих цифр, — предупредил политолог Дастан Кадыржанов. — Сегодня мы имеем 30-процентную зависимость экономики в энергетической сфере от Китая не потому, что мы где-то там прошляпили, а благодаря тому, что несколько лет назад китайское руководство составило план и добилось его исполнения, используя в том числе слабость нашего государства в сфере защиты национальных интересов».
Давайте вспомним, как Китай поглотил Синьцзян, предложил Кадыржанов. Военным путем Синьцзян не был побежден, он постепенно исчез с карты мира. Вначале ликвидировали пограничные войска, потом военные части были преобразованы в сельскохозяйственные войска, и сегодня там преобладает политика ханьцев.
«Иметь под рукой марионеточный режим, который имеет потенциал поглощения так же, как Синьцзян, это замечательная перспектива для Китая», — заметил политолог, имея в виду Казахстан.
Кадыржанов не исключил даже военного вмешательства: «Китай относится к войне вполне капиталистически: если война целесообразна с экономической точки зрения, она осуществляется». Казахстану нужен солидарный подход всей нации, у нас же 55% населения безразлично относится к китайской угрозе. «А ведь это завтрашние чиновники и пограничники», — заметил политолог.
Расставим точки над «i»
«Может, у китайских мигрантов не такой уж и большой удельный вес, но сколько проблем они породили! — согласен с политологами генсек Конфедерации труда Казахстана Мурат Машкенов. — Вы помните события в Жанаозене? Они не на пустом месте возникли».
В то же время он считает, что проблемы с нашей стороны, а не с китайской — отсутствие ведомственного контроля. Комитет по труду не имеет доступа к китайским компаниям, проверки крайне редки. Об общественном контроле и говорить не приходится.
«Нельзя использовать при упоминании Жанаозена китайский фактор, — возразила Машкенову социолог Гульмира Илеуова. — Китайцы были в Карачаганаке, а не в Жанаозене. Это один из самых свежих мифов…».
К более старым мифам Илеуова отнесла «генетический страх» казахов перед китайцами, о котором говорили несколько выступавших.
Директор консалтинговой компании Марат Каирленов нашел более свежие поводы для фобий. Если Садовская оценила долю иностранных работников в 3-5%, то Каирленов, учтя самозанятых, оценил эту долю уже в 10%. И эти мигранты могут стать агентами влияния на территории Казахстана. Кроме того, по его мнению, в ближайшие годы геополитические риски для Казахстана увеличатся в связи с ослаблением России, и не известно, как изменится в связи с этим политика Китая.
«Нам надо обозначить крайние точки, до которых возможна миграция в Казахстан», — предложил он.
Расставить точки над «i» попробовал гендиректор «Комсомольской правды — Казахстан» Асылбек Бисенбаев.
«Государство у нас не контролируется обществом, и отношения с КНР это отношения с казахстанскими чиновниками, — подчеркнул он, сделав вывод: — КНР осуществляет экспансию в страны с высоким уровнем коррупции».
В Казахстане не осуществлена ни одна госпрограмма — по поддержке МСБ, инновационному развитию, развитию сельского хозяйства. Было бы иначе, может, и не нужны были бы китайские работники, предположил Бисенбаев. Тогда и страхов бы перед могучим соседом не возникало.
«Фобии возникают в тот момент, когда растет социальная напряженность», — уверен Бисенбаев.
…От себя добавим, что в нашем государстве нет ни социальной напряженности, ни страхов перед китайцами, ни трудовых конфликтов. Во всяком случае, на телеканале «Хабар» и в газете «Казахстанская правда» этого ничего точно нет. Сколько такое положение сможет продолжаться, поживем — увидим.
Правила комментирования
comments powered by Disqus