На недавнем заседании Совета глав правительств стран-членов Шанхайской организации сотрудничества китайская сторона предложила создать зону свободной торговли в рамках ШОС. В частности, премьер Госсовета КНР Ли Кэцян призвал своих коллег активнее создавать благоприятные условия для развития торговых связей с тем, чтобы к 2020 году перейти к свободному перемещению товаров, капиталов, услуг и технологий между участниками организации.
В этой связи Узбекистан, в настоящее время председательствующий в ШОС, заявил о своей неготовности к рассмотрению вопроса о зоне свободной торговли. Об этом сказал первый вице-премьер, министр финансов Узбекистана Рустам Азимов. Он сослался на то, что проект создания ЗСТ не предусмотрен стратегией развития ШОС до 2025 года, утвержденной на Уфимском саммите в июле прошлого года. Вместе с тем, как отметил Азимов, Узбекистан рассчитывает преимущественно на развитие инвестиционного сотрудничества между странами и реализацию совместных проектов в высокотехнологичной сфере.
Следует отметить, что Узбекистан не единственная страна, не поддержавшая китайскую инициативу о либерализации взаимной торговли в рамках ШОС, и по данному вопросу нет единого мнения в рядах членов организации. К примеру, еще в 2012 году заместитель главы МИД РФ Игорь Моргулов заявил, что участники Шанхайской организации не планируют создавать зону свободной торговли, так как ШОС не является интеграционным объединением. С тех пор позиция России не изменилась. К тому же китайская сторона не в первый раз выступает с подобным предложением. Еще в сентябре 2003 года тогдашний премьер Госсовета КНР Вэнь Цзябао выступил с предложением создать в рамках ШОС свободную торгово-экономическую зону.
Дело в том, что с перспективой создания зоны свободной торговли с одной из крупнейших экономик мира связаны серьезные экономические риски. Так, в случае отмены таможенных барьеров ряд отраслей экономики остальных стран ШОС могут оказаться под ударом из-за возросшей конкуренции со стороны китайских производителей. В конечном итоге это может привести к ситуации, когда дешевые товары из КНР вытеснят их с рынка. Поэтому заявление узбекского вице-премьера не является чем-то из ряда вон выходящим.
В то же время, данный вопрос затрагивает еще более актуальную проблему участия Узбекистана в проектах регионального экономического сотрудничества в целом. Как известно, Ташкент почти всегда оставался в стороне от проектов по экономической интеграции в Центральной Азии. В свою очередь, как показала практика, без Узбекистана, занимающего центральное положение в регионе, очень сложно говорить об эффективной экономической интеграции в регионе.
Тем временем огромный потенциал экономического сотрудничества стран Центральной Азии остается нереализованным. Более того, необходимость в укреплении региональных связей со временем все возрастает. На сегодняшний день наблюдается дальнейшее обострение противоречий между странами региона по вопросу распределения водных ресурсов. Ташкент уже неоднократно заявлял о том, что проблемы воды в будущем «могут усугубиться до такой степени, что вызовут не только серьезное противостояние, но даже войны».
В этой связи необходимо проанализировать перспективы участия Узбекистана в региональных интеграционных проектах, в том числе в работе Евразийского экономического союза.
Примечательно, что на начальных этапах Узбекистан выступал одним из активных сторонников интеграционных процессов в регионе. Во многом это было связано с тем, что после распада СССР Ташкент рассматривался многими и отчасти позиционировал себя как региональный лидер в Центральной Азии. Так, к моменту распада СССР Узбекистан обладал солидным экономическим потенциалом. Вдобавок к этому Ташкент получил возможность оказывать влияние на политические процессы в соседних странах. К примеру, после 1992 года в зависимости от него оказались самостоятельные политическом плане узбекские территории в Северном Афганистане, а также ряд полевых командиров в Таджикистане. Немаловажно и то, что Узбекистан унаследовал основные исторические центры региона: Бухару, Самарканд, Коканд и Хиву.
В январе 1994 года в Ташкенте был подписан Договор о создании единого экономического пространства между Узбекистаном и Казахстаном. Он стал первым подобным документом на всем постсоветском пространстве. Соглашение предусматривало обеспечение свободы перемещения товаров, услуг, капиталов, рабочей силы и согласование таможенной и валютной политики между его участниками.
С 1 февраля 1994 года к договору официально присоединился Кыргызстан. В результате было создано Центральноазиатское экономическое сообщество. Для координации деятельности по реализации соглашений в июле того же года по инициативе президента Узбекистана И. Каримова был учрежден Центральноазиатский банк сотрудничества и развития. В последующем, после окончания гражданской войны, в 1998 году к ЦАЭС присоединился и Таджикистан.
Подобная совместная работа позволила достичь определенных положительных результатов. Так, внешнеторговый оборот Узбекистана с Казахстаном, Кыргызстаном и Таджикистаном в 2000 году, по сравнению с 1996 годом, вырос примерно на 11 процентов. Но в то же время данный рост не был устойчивым.
Дело в том, что в середине 1990-х экономические договоры и соглашения между странами региона заключались на краткосрочный период, а поставки во многом осуществлялись на основе бартера и взаимозачетов. Данный вид экономических операций позволял оперативно уточнять условия сотрудничества, вносить в них новые совместно выработанные нормы и положения. Вместе с тем переход к рыночным основам экономического сотрудничества с более глубоким уровнем кооперационных связей странами региона так и не был совершен.
К тому же по многим вопросам было обнаружено несовпадение позиций государств-участников. В результате все эти договоренности не достигли провозглашенных целей. Более того, непреодолимые противоречия сторон привели к тому, что в конце 1990-х было решено снизить статус объединения до уровня межгосударственного форума (ЦАЭФ).
В 2002 году ЦАЭФ был преобразован в организацию Центральноазиатское сотрудничество (ОЦАС). Новый региональный проект предполагал расширение сотрудничества от чисто экономического до культурно-гуманитарного и политического, а также взаимодействие в вопросах безопасности. В сфере экономического сотрудничества были сохранены приоритетные направления деятельности предыдущей организации.
Но результаты деятельности ОЦАС также оказались довольно скромными, и в октябре 2005 г. Узбекистан объявил о своем решении вступить в ЕврАзЭС, после чего произошло автоматическое объединение ОЦАС с этой организацией. Впоследствии из-за внутрирегиональных противоречий и ряда проблем в отношениях с Россией в 2008 Узбекистан покинул ЕврАзЭС.
Как показывает анализ, неэффективность деятельности двух сообществ была связана с тем, что заявляя о своем стремлении к сотрудничеству, страны региона одновременно принимали протекционистские меры.
Со стороны Узбекистана были предприняты различные меры по ограничению взаимной торговли, такие как сокращение товарной номенклатуры торговых операций и изъятия из режима свободной торговли. К примеру, изъятия в торговле с Казахстаном составляли более ста позиций, что в результате приводило к значительному повышению ставок таможенных пошлин и акцизных сборов.
Негативный эффект на развитие внутрирегиональной торговли оказывал запрет узбекского правительства на экспорт ряда товаров. В начале 2000-х годов были введены запретительные пошлины для частных торговцев в размере 50% для продовольственных товаров и 90% для других потребительских товаров.
С узбекской стороны также были введены ограничения на регистрацию договоров между хозяйствующими субъектами государств ЦАС. Кроме того, как отмечали местные эксперты, правительство Узбекистана ужесточило пропуск людей в соседние страны для ограничения покупок там потребительских товаров.
Существенную роль в сдерживании роста взаимной торговли между Узбекистаном и другими странами ЦА сыграли административные ограничения во взаимных расчетно-платежных отношениях. Так, в отличие от валют Казахстана и Кыргызстана, узбекский сум долгое время оставался неконвертируемой валютой. К примеру, из-за неконвертируемости валюты узбекские предприятия не могли получить кредит по линии Банка сотрудничества и развития ЦАЭС. Даже после введения конвертации в 2003 году, Центробанк Узбекистана продолжил жесткий валютный контроль, ограничивая наличность в обращении для поддержания низкого спроса на иностранную валюту.
Со временем проявились также различия в темпах проведения рыночных реформ в странах региона. Характерной чертой модели экономического развития Узбекистана стал «эволюционный», как отмечало руководство страны, путь перехода к рынку, в том числе отказ от шоковой терапии и сохранение административных методов управления экономикой.
В совокупности все эти факторы привели к тому, что экономика Узбекистана становилась все более закрытой для международной торговли. Весьма показательно, что в узбекской прессе в 2002-2003 гг. часто появлялись заявления об экономической агрессии со стороны стран соседей, якобы наводняющих Узбекистан дешевыми некачественными импортными товарами.
Примечательно, что в качестве основных факторов неуспешных попыток интеграции многие наблюдатели упоминают элемент соперничества между Узбекистаном и Казахстаном за лидерство в регионе. Однако необходимо отметить, что влияние данного фактора нередко переоценивается.
По некоторым оценкамна интеграционные настроения Ташкента негативно повлияло вступление Кыргызстана во Всемирную торговую организацию в 1998 году, вследствие чего центральноазиатский рынок неожиданно оказался открыт для китайских товаров. В свою очередь, Узбекистан пытался сохранить промышленные предприятия в расчете на то, что они будут работать на рынок ЦА. В результате все экономические проекты, которые создавались в Узбекистане, тоже были просто сведены на нет.
Однако основная же причина изоляции Узбекистана от соседей в регионе, на наш взгляд, была связана с тем, что к началу 2000-гг. в стране окончательно утвердилась нынешняя модель экономического развития, предполагающая жесткое импортозамещение с акцентом на государственное регулирование экономики. Безусловно, нельзя утверждать, что интеграционные проекты не реализовались исключительно из-за позиции Узбекистана. Однако особая политика Ташкента в вопросах развития взаимной торговли и ограничения взаимного доступа на рынки отнюдь не способствовала росту товарооборота между странами ЦА. Иными словами, сама модель развития экономики, взятая на вооружение узбекскими властями после получения независимости, не предполагала участие страны в интеграционных проектах. Поэтому вместо открытия торговых границ, Ташкент всегда отдавал предпочтение двустороннему формату сотрудничества.
Впрочем, проблема разности моделей экономического развития была озвучена и самим Каримовым во время визита в Казахстан в 2008 году. Комментируя идею восстановления Центральноазиатского союза, узбекский лидер отметил, что, эта идея нереализуема, так как экономическая интеграция возможна тогда, когда интегрируются сходные экономические модели.
Между тем пример Узбекистана может служить подтверждением тезиса о том, что если страна однажды выбирает политику протекционизма, то из нее потом сложно выбраться. На сегодняшний день экономика узбекского государства все еще остается преимущественно закрытой для международной торговли. К слову, последнее может стать ответом на вопрос об участии Ташкента в работе ЕАЭС. Кроме того, узбекские власти всегда старался дистанцироваться от интеграционных проектов, где доминирует Россия. В целом же, учитывая, что в скором времени Таджикистан может стать членом Евразийского экономического союза, Узбекистан оказывается в довольно непростой ситуации.
Примечательно, что по поводу перспектив участия Узбекистана в региональной интеграции высказываются опасения о том, что в случае открытия границ казахстанский финансовый бизнес, используя свои значительные ресурсы, может усилить присутствие на узбекском рынке. Однако ключевой вопрос заключается не в этом, так как даже в условиях открытых границ государство определяет, какие предприятия подлежат приватизации с участием иностранных юридических и физических лиц, а какие – нет. Вопрос в том, что в условиях открытой экономики многие промышленные предприятия Узбекистана могут просто не выдержать конкуренции и оказаться банкротами.
Правила комментирования
comments powered by Disqus