Международные отношения в мире и в регионе меняются стремительно и оценка происходящих процессов не должна отставать от жизни. Меняются роль и значимость многих государств, международных альянсов и организаций, характер двусторонних отношений между странами. Ответы на вопросы, возникающие в этой связи в отношении республики Узбекистан, зафиксировали эксперты в ходе ситуационного анализа, который прошел 16 мая 2013 года на базе Центра социальных и политических исследований "Стратегия" в Алма-Ате.

В закрытом совещании приняли участие Рафик Сайфулин - ныне независимый эксперт, бывший директор Института стратегических и международных исследований при президенте республики Узбекистан; Гульмира Илеуова - руководитель Центра социальных и политических исследований "Стратегия"; Кубат Рахимов - эксперт по транспортной инфраструктуре; Александр Князев - координатор региональных программ (старший научный сотрудник) Института востоковедения Российской академии наук; Марат Шибутов - представитель Ассоциации приграничного сотрудничества в Казахстане (Алма-Ата), Михаил Пак - шеф-редактор Восточного бюро ИА REGNUM (Алма-Ата), а также казахстанские эксперты, работающие в сфере безопасности, пожелавшие сохранить анонимность. Использованы также материалы доклада "Узбекистан 2014: тренды и сценарии" Рустама Бурнашева - директора по аналитике и консалтингу Института политических решений (Алма-Ата), любезно предоставленные автором.

Отчет публикуется в сокращенном (преимущественно в рекомендательной части) виде, как и предыдущие из этой серии [ Мнение экспертов: Разделение Афганистана или создание сети военных объектов в Средней Азии? и "Новая шоковая терапия" - вступление Киргизии в Таможенный союз].

Приостановление республикой Узбекистан своего членства в ОДКБ вызвало немалое количество чрезмерно однозначных, порой даже алармистских, оценок, негативного характера. Особенно ярко это проявилось в экспертных сообществах и в СМИ Таджикистана и Киргизии, где отдельные комментаторы в своих прогнозах начали заниматься блокотворчеством, противопоставляя Узбекистан и его партнерство с НАТО, ОДКБ и в первую очередь ее наиболее дееспособным участникам: в основном - России, а также Казахстану, Белоруссии.

Официальный визит президента Узбекистана Ислама Каримова в Москву в середине апреля с.г., а затем и информация о предстоящем визите президента Казахстана Нурсултана Назарбаева в Ташкент, где ожидается, в частности, подписание Договора о стратегическом партнерстве между республиками, отказ от участия в неофициальном саммите ОДКБ 28 мая с.г. в Бишкеке президента Белоруссии Александра Лукашенко и предстоящая рабочая встреча президентов Казахстана и России, свидетельствуют о принципиально ином содержании региональных процессов.

Оценка двух крупнейших республик региона - Казахстана и Узбекистана - как двух субъектов, находящихся в перманентном состоянии конкуренции за региональное лидерство, эта оценка является искусственно сконструированным стереотипом и не имеет под собой объективных оснований. Узбекистан в силу своего географического положения и транспортно-коммуникационного потенциала, экономических и демографических возможностей, наличия сильных государственных институтов и ряда других характеристик претендовать на такую роль, однако, одновременно, налицо и ряд зависимостей Узбекистана от того же Казахстана, а далее - России, по ряду отраслей экономики, транзитным возможностям [здесь и далее квадратными скобками обозначены сокращения]. Поэтому оптимальным вариантом реализации позитивных сценариев развития и для самого Узбекистана, и для всего региона, является сохранение существующих и выработка новых механизмов сотрудничества. Любая внутрирегиональная конфронтация, деление региона на блоки послужат лишь всеобщей дестабилизации и хаотизации Средней Азии и Казахстана, которые будут, несомненно, негативно проецироваться и на Россию.

Узбекистан и Казахстан в этом плане являются фундаментально важными субъектами региональной политики, способными в тандеме и при поддержке России, с учетом интересов других стран региона и внешних акторов взять на себя ответственность за формирование региональной подсистемы международных отношений, адаптирующейся к новым угрозам и вызовам. У каждой страны свое место в иерархии мировой и региональной политики, в том числе в сфере безопасности. Киргизия и Таджикистан, исходя из объективных характеристик, могут рассматриваться лишь как объекты региональной политики, они не могут быть полноправными участниками базовых региональных союзов, формализованных, как ОДКБ или Таможенный союз, или неинституциональных, как наметившаяся ось Астана-Ташкент-Москва. Отдельной строкой необходимо рассматривать роль в региональных процессах Туркмении, хотя в силу как географического фактора, так и ее особого внешнеполитического статуса, ее влияние на общие процессы в регионе не является критически важным. Важными вехами формирования "Тройственного союза" для Средней Азии и Казахстана обещают стать апрельский визит в Москву президента Узбекистана Ислама Каримова, предстоящий - президента Казахстана Нурсултана Назарбаева в Ташкент, и гипотетическое пока налаживание трехстрановой площадки переговоров как высокого, так и отраслевого, уровня для решения всех стратегических вопросов регионального развития. Узбекистан при этом стремится стать если не доминирующим, но ключевым сегментом общей геополитической ситуации, которая формируется в регионе и вокруг него. На что у него есть все объективные основания.

С точки зрения возможностей и вероятностей той или иной трансформации региональной межстрановой политики особое значение имеют военная составляющая и степень развития транспортной инфраструктуры.

Узбекистан уделяет особое внимание системе транспортных коммуникаций как в военно-стратегическом, так народнохозяйственном аспектах. Только Узбекистан и Казахстан смогли за годы после развала СССР решить вопрос с обходами трансграничных участков и спрямлением национальных участков дорог в условиях разрыва хозяйственных связей и существенного перераспределения грузопотоков. Фактически, лишь Казахстан смог стать действительно транзитной страной, реабилитировав один и построив новый железнодорожный погранпереходы на китайском направлении ("Достык" и "Коргас" соответственно), выйдя напрямую вдоль побережья Каспийского моря на туркменско-иранское направление и системно "сшивая" юг, запад, центр и восток республики новыми железнодорожными участками. Узбекистан, достигнув серьезных прорывов в развитии внутренней железнодорожной и автотранспортной сети, смог развить внешнюю "инфраструктурную экспансию" лишь на афганском направлении. Сложности двусторонних отношений Узбекистана с Таджикистаном и Киргизией не дали коридора развития в восточном направлении, одновременно загнав Таджикистан в режим транспортной блокады и поставив Киргизию в вероятность таковой для южного региона республики. Афганистан, Таджикистан и Киргизия не являются ближайшими союзниками Узбекистана. Поэтому здесь решение вопроса транспортного сразу же упирается в вопрос инфраструктурной проекции геополитики. А это сложно, особенно в условиях необходимости сопряжения планов, отвечающих национальным интересам РУз, с планами и стратегиями внешних акторов - США, России, Китая, других сопредельных стран, из которых наименее конфликтной, договороспособной и имеющей потенциал кооперации является Казахстан с его выходом как на китайское, так и на российское направления.

Анализ регионального медиа-контента, включая и множество экспертных оценок, показывает наличие большого количества угрозных идеологем, зачастую противоречащих друг другу, представляющих Узбекистан как:

А) Авторитарное государство, которое в период транзита власти может оказаться в состоянии внутренней нестабильности, которая будет проецироваться на окружающие страны и станет источников угроз их безопасности.

Б) Агрессивное государство, имеющее амбиции на региональное лидерство и соответствующие агрессивные планы по отношению к другим странам региона.

В) Государство, уже окончательно сориентированное в своей внешней политике на США и НАТО в противовес региональным интересам России и, в меньшей степени, КНР.

Описанные идеологемы не соответствуют реалиям, надуманны, и инструментально используются внешними акторами и националистическими силами других стран региона. В реальности, в Узбекистане сохраняется слабая способность насильственного вмешательства силовых структур в политику, в том числе за счет противоречий между ними. Вместе с тем, руководство страны имеет возможность и демонстрирует готовность к использованию насильственных средств поддержания режима (наиболее яркий пример - события в Андижане в мае 2005 года и последующие акции руководства страны). Большинство действующих элитариев обладают необходимым уровнем политической и управленческой компетентности, равно как и ответственности, и способны найти внутриэлитный консенсус, не подвергая страну риску дестабилизации.

Узбекистан в наименьшей степени, нежели другие страны региона (исключая Туркмению) подвержен и вероятности реализации управляемых извне "цветных" сценариев. Государство сохраняет контроль над основными информационными каналами и коммуникационными технологиями. Число пользователей интернета в Узбекистане 2009 году составило более 4,689 млн. человек (15,86 % от всего населения), доступ к мобильной телефонии имеет 20,952 млн. человек (70,88 % всего населения);

Если говорить о наличии оппозиционных действующему государству силах, то можно лишь отметить, что это либо экстремистско-террористические группировки, дислоцирующиеся за пределами страны и управляемые внешними центрами, с активностью которых успешно справляются силовые структуры (тот же Андижанский пример), либо либерально ориентированные немногочисленные диссидентские группы, опять же базирующиеся далеко за пределами самого Узбекистана и не имеющие в нем социальной базы. C точки зрения возможности наличия консенсуса по вопросам идеи государства важно, что 80 % населения Узбекистана составляют этнические узбеки, это наиболее высокий уровень моноэтничности в регионе, способствующий консолидированности населения РУз в целом. В то же время, говоря о региональном влиянии Узбекистана, важно отметить беспрецедентные в сравнении с другими государствами региона возможности, связанные с наличием во всех странах Центральной Азии крупных узбекских диаспор, склонных сохранять свою этническую идентичность [...].

В военном плане стоит обратить внимание на авиационную компоненту инфраструктуры: Узбекистан имеет 33 аэродрома с бетонной или асфальтовой взлетно-посадочной полосой, из них 6 имеют длину полосы более 3 047 метров [....]

Узбекистан имеет значительный, по меркам Центральной Азии, силовой потенциал. Реформирование Вооруженных сил было проведено в первой половине - середине 2000-х годов и связано со структурными изменениями (переход на бригадный принцип организации, формирование военных округов и разработка системы взаимодействия различных силовых структур). Вооруженные силы, в частности, спецподразделения "Щит" и "Беркут", Узбекистана имеют опыт ведения боевых действий; пригодный мобилизационный ресурс РУз втрое превышает казахстанский, и вдвое превышает сумму пригодных мобилизационных потенциалов Таджикистана, Киргизии и Туркмении вместе взятых [...].

Для Центральной Азии, с точки зрения обеспечения региональной безопасности, наиболее проблемным является вопрос возможности изменения политики безопасности Узбекистана, проводимой с целью преодоления дилеммы небезопасности и выходящее за рамки традиционных схем внешнеполитического поведения стран региона. И здесь приобретает актуальность вопрос о взаимодействии Узбекистана с другими акторами, и вопросы отношения этих акторов к Узбекистану. Неучастие РУз в большинстве региональных организаций и альянсов (ОДКБ, Таможенный союз) не может служить основанием для какого-либо свертывания сотрудничества с Узбекистаном со стороны, например, таких значимых субъектов региональной политики как Россия и Казахстан.

История всех постсоветских интеграционных инициатив в регионе пока не показывает эффективных и позитивно развивающихся примеров. Все разговоры об общей истории, культуре и единстве Центральной Азии - это мифологемы. Страны региона объединялись в рамках единых государственных образований только силой и чаще всего - силой внешнего актора: Чингисхан, Тамерлан, Российская империя, СССР. Россия на сегодняшний день слабовато выполняет роль внешнего интегратора в регионе, другую оценку дать трудно, если иметь ввиду как раз то, что российские инициативы не поддерживаются Узбекистаном, без которого региональное пространство получается неполноценным, разорванным и малодееспособным. Двусторонние отношения, являющиеся приоритетом внешней политики РУз зачастую более эффективны и должны наращиваться. Там, где не получается создать интеграционный альянс, для обеспечения безопасности можно создать ось стран, способных оказывать принципиальное влияние на сферу безопасности и не только.

Резюмируя итоги дискуссии, необходимо выделить следующее:

1. Практически все действующие в регионе интеграционные политические проекты приходят извне. Сами страны реальных интеграционных инициатив не выдвигают, союзы внутри региона нереальны.

2. Китай, США и Россия, то есть внешние по отношению к региону игроки, практически постоянно играют на противоречиях между государствами региона и выступают в качестве посредников, что резко увеличивает напряженность между странами.

3. Постепенно вырисовывается следующий расклад сил в регионе, основанный на политической стратегии развития страны - на одной стороне Киргизия и Таджикистан ("горные страны"), а с другой Казахстан и Узбекистан ("равнинные страны"). Туркменистан является нейтральной страной и пока в данных раскладах активно не участвует.

4. При этом Таджикистан и Киргизия не являются субъектами региональной политики, а только ее объектами - самостоятельность в принятии стратегических вопросов ими утеряна, как и возможность выполнять ранее существующие договоренности.

5. Душанбе и Бишкек - это сугубо формальные союзники, они не представляют из себя какой-либо реальной военно-политической силы. Киргизия и Таджикистан подходят вступили в завершающую фазу процесса объединения в единое конфликтное пространство с Афганистаном и начинают становиться общей угрозой безопасности для России, Казахстана и Узбекистана и других стран, примыкающих к региону. Таджикистан и Киргизия после 2014 года вполне могут стать наряду с Афганистаном источниками нестабильности в регионе, чего допустить нельзя, так как внутренняя ситуация во всех странах региона при внешнем вмешательстве может привести к тяжелым для всех последствиям.

6. В этих условиях, наиболее мощные экономически и политически страны региона (Казахстан и Узбекистан) и Россия как ответственное за регион государство должны совместно выработать совместную политику по управлению регионом.

7. Позиция России по поддержке Таджикистана и Киргизии является результатом не государственной политики, а результатом лоббизма отдельных корпораций и властных кланов, которые хотят добиться для себя выгоды. Эта же позиция ставит в крайне затруднительное положение страны другие страны региона - к примеру, по вопросам водных ресурсов и энергетики [...].

8. Между тем ставка только на "горцев" сразу делает невозможным урегулирование афганской проблемы, потому что роль Узбекистана в ней одна из ключевых [...].

9. Поэтому контакты в формате "Ташкент-Астана-Москва" для всех трех стран жизненно необходимы. Предлагается идея "Тройственного союза" - Россия, Казахстан, Узбекистан, включающего несколько линий активности. По линии Казахстан-Узбекистан, по линии ЕЭП-Узбекистан, по линии Узбекистан-Россия. Учитывая роль России и Казахстана в ОДКБ, ТС, ЕЭП, формирование геополитической оси Москва-Ташкент-Астана существенно помогло бы консолидации регионального геополитического, а затем и геоэкономического пространства.

Такое партнерство будет предполагать как экономические, так и политические выгоды для каждого участника и для региона в целом. Именно этот союз далее мог выработать общую действенную стратегию по отношению к политике КНР и США в регионе, а также по вопросу Афганистана и транзита власти в странах региона, подразумевая, в первую очередь, преемственность внешнеполитических приоритетов.

Следите за нашими новостями на Facebook, Twitter и Telegram