Сравнивать нынешнюю волну молодых управленцев с юношами, игравшими ключевые роли в системе госуправления в лихие 90-е, все равно что сравнивать апельсины с яблоками.
Современная поросль совсем из другого теста. Она училась в престижных западных вузах и больше соответствует понятию «чиновник», то есть более рассудительна и осторожна. Но, как подметил лидер нации, «блестящего образования и здоровых амбиций, присущих молодым людям, недостаточно для того, чтобы стать успешным руководителем – будь то в бизнесе или на государственной службе».
Большой и жирный минус сегодняшних молодых, оказавшихся на высоких должностях, заключается в том, что они никогда не были на «передовой», не нюхали пороха, не стояли перед выбором – пан или пропал. Иначе говоря, эти ребята помещены в тепличные условия и предпочитают двигаться в четко очерченных рамках. К тому же так комфортнее и безопаснее.
В отличие от тех, кто поднялся на волне обретения республикой независимости, они живут по уже апробированным правилам игры, а не придумывают их сами. Они – в большей степени исполнители, тогда как многие их предшественники были стратегами и генераторами идей.
Нередко можно услышать, что молодая плеяда технократов из 90-х ничем не лучше сегодняшних «гарвардских мальчиков». Отчасти в этом есть своя сермяжная правда. Далеко не все ее представители оказались готовыми к той ответственности, которая легла на них. Действуя по принципу «выше меня только я и моя папаха», они нередко путали берега и заплывали за буйки. Для Казахстана это выливалось в провальные реформы и значительные финансовые потери. Но, с другой стороны, они имели собственную позицию по любому вопросу и были готовы отстаивать ее даже перед высшим руководством страны. Сегодняшние же молодые, оказавшиеся во власти, за редким исключением, не осмеливаются «подать голос», а их кредо сводится к банальному «не сметь своего мнения иметь», что заставляет усомниться в способности этих госменеджеров стать провайдерами реформ, инициированных президентом.
Поэтому неудивительно, что, однажды проколовшись, они обычно выпадают из «обоймы» и довольствуются второстепенными должностями. Тогда как многие из когорты молодых управленцев, занимавших высокие посты в 90-х, даже уйдя на время в тень и пережив процесс реинкарнации, сумели вернуться в политическую элиту. Прежде всего потому, что были и остаются относительно самодостаточными фигурами.
Во все времена ряды власти пополнялись молодыми новобранцами. Это естественный и необходимый процесс, позволяющий преодолеть застойность мышления, влить свежую кровь. Но сегодня в Казахстане омоложение госаппарата все чаще отдает некой искусственностью, если не сказать подделкой. Возможно, причина в том, что в потоке многочисленных кадровых рокировок и в результате ухода с политической арены «старой гвардии» была утеряна своеобразная «школа лидерства», благодаря которой молодежь, пусть и интуитивно, перенимала от «старших товарищей» что-то полезное, при этом привнося свежие идеи.
Многие молодые экономисты, добившиеся впоследствии признания, начинали свой путь под крылом вице-президента Ерика Асанбаева, за что Нурсултан Назарбаев выражал ему признательность. В частности, речь идет о Григории Марченко, Оразе Жандосове, Умурзаке Шукееве, Серике Аханове. Они принимали участие в создании стратегии становления и развития Казахстана как суверенного государства. Группе молодых юристов, таких, как Бауыржан Мухамеджанов и Талгат Донаков, и вовсе посчастливилось работать под началом президента страны, вырабатывая контуры и формируя своды Основного закона. Аналогичная ситуация с группой молодых политологов во главе с Маратом Тажиным. Благодаря работе бок о бок с политическими тяжеловесами им удалось оставить заметный след в истории независимого Казахстана.
Приток молодежи во власть резко усилился в 1996 году, с созданием Высшего экономического совета. Лидер нации в своей книге «Казахстанский путь» так вспоминает то время: «Основной костяк ВЭСа составили молодые кадры, не имевшие груза старых догматических суждений. Главными условиями при приеме их на работу были свободное владение иностранными языками, обладание научными достижениями и опыт работы в сфере хозяйственного управления. За каждым из них были закреплены отдельные отрасли экономики. Привлечение этих кадров позволило привнести свежую струю новых идей по дальнейшему развитию страны. Энергичная молодежь резко выделялась на фоне консервативного аппарата... Было ясно, что в кадровой политике надо делать упор на молодых профессионалов – экономистов, финансистов и специалистов права, не отягощенных старым опытом и, главное, старым образом мышления…».
На тот момент, надо признать, такой подход себя оправдал, хотя некоторых негативных нюансов все же не удалось избежать. А вот сегодня ситуация несколько иная. Со знанием языков и даже с учеными степенями у нынешнего поколения молодых управленцев все в порядке, зато о том, что такое хозяйственное управление, они знают лишь по учебникам. Поэтому неудивительно, что многие их инициативы отдают душком «шоковой терапии». В ее проведении обвиняли и управленцев конца прошлого века. Но тут есть большая разница. Тогда радикальные и непопулярные меры объяснялись тем тяжелым положением, в котором оказалась страна после обретения независимости. Сегодня же причиной нередко становится банальная неспособность многих госменеджеров адекватно оценить ситуацию и предложить грамотные решения.
Неслучайно глава государства все чаще устраивает министрам головомойки.
Увы, количество не справившихся со своими обязанностями молодых управленцев в последние годы только растет. Вспомните Серика Абденова, который, просидев до 35-летнего возраста в чиновничьих офисах, взялся за столь сложную сферу, как трудовые отношения и социальное обеспечение. Из этой же серии – пребывание кабинетного экономиста Аслана Саринжипова на посту министра образования и науки.
Недавно назначенная министром труда и социальной защиты населения 39-летняя Мадина Абылкасымова тоже по специальности экономист, а еще магистр международных отношений и государственного управления. Если до своего назначения она и пересекалась с проблемами «социалки», то, скорее всего, весьма и весьма опосредованно, поскольку карьера ее складывалась преимущественно в высоких астанинских кабинетах, куда доступ для тех, кто нуждается в социальной поддержке и в особом отношении со стороны государства, ограничен. И этот ее минус уже не просто бросается, а лезет в глаза.
О том, что она еще не до конца осознала, с чем ей придется иметь дело, свидетельствует разнос, устроенный молодой министерше депутатами в связи с ее «креативными» инициативами. И надежд на то, что именно Мадина Абылкасымова станет тем самым человеком, который, как шутят эксперты, хотя бы поймет смысл названия возглавляемого ею ведомства, очень мало. Возможно, она и имеет в анамнезе успешные кейсы прогрессивных управленческих решений, но на занимаемой ею сегодня должности это пока никак не проявляется. И проявится ли вообще – большой вопрос.
Скоро исполнится три года, как Министерство по инвестициям и развитию возглавляет Женис Касымбек, тоже из плеяды молодых. И хотя по первой специальности он архитектор-дизайнер, ему так и не удалось создать цельный образ того, что он строит. На слуху лишь реляции о победах на индустриальном фронте, которые выражаются в количестве введенных в строй новых предприятий (немалая часть их после громких презентаций бездействует – либо в силу отсутствия рынков сбыта продукции, либо по каким-то иным причинам), да грезы министра о светлом будущем. В остальном же о его работе, а точнее, о недоработках, мы узнаем тогда, как он в очередной раз подвергается критике со стороны главы правительства или самого президента страны.
Следуя букве закона, министр, конечно же, отчитывается перед общественностью. Но дебет с кредитом часто не сходится. Например, както Женис Касымбек заявил о том, что по итогам 2016 года общий объем прямых иностранных инвестиций вырос на 40 процентов, достигнув 20,6 миллиарда долларов, и добавил, что это один из рекордных показателей. Между тем, все прекрасно помнили, что несколькими месяцами раньше глава государства раскритиковал его как раз таки за неудовлетворительную работу по привлечению этих самых иностранных инвестиций. Как говорится, делайте выводы.
Аналогичная ситуация и с другими молодыми министрами – Маратом Бекетаевым (Минюст) и Тимуром Сулейменовым (Минэкономики). Давать оценку их деятельности проще на основании тех комментариев, которые звучат из уст премьер-министра или депутатов, поскольку то, что произносят сами министры, довольно сложно понять тем, кто не кончал гарвардов. Не всегда это получается даже у самых прожженных парламентариев, которые на своем веку слышали разное, да матерились редко. Но, видимо, молодые управленцы способны довести и не до такого греха…
Впрочем, это так, небольшое отступление.
Если же говорить серьезно, то ни Сулейменов, ни Бекетаев ни разу за все время своего пребывания на министерских должностях не обозначили внятно собственные стратегии. Они предпочитают ограничиваться частностями, которые выглядят разрозненными и редко укладываются в логику начатых президентом преобразований. В качестве примера можно привести предложение Сулейменова освободить первых руководителей госорганов от ответственности за неосвоение бюджетных средств.
Нельзя исключать того, что именно эта волна молодых управленцев будет «заказывать музыку» в центральных органах власти и в достаточно отдаленном будущем. И от такой перспективы становится, мягко говоря, неуютно.
Правила комментирования
comments powered by Disqus