На протяжении Новой и Новейшей истории в рамках национального и государственного строительства получившие независимость государства неизменно используют историю в качестве одного из основных идеологических инструментов.

Подобные процессы наблюдались при становлении политических режимов в Цент­ральной и Восточной Европе после Первой мировой войны. Более близким к Центральной Азии примером того времени выступает Турция с ее официальной историографией туранизма (пантюркизма) и позже турецким национализмом Ататюрка.
В ходе деколонизации во второй половине ХХ века также массово возникают исторические мифы, служащие укреплению становящихся государств и режимов в Азии, Африке и Латинской Америке.

В течение 90-х годов прошлого века и в начале ХХI столетия эта участь не миновала и страны Цент­ральной Азии — бывшие пять советских республик: Казахстан, Киргизию, Таджикистан, Туркменистан и Узбекистан.
Там проявилась ярко выраженная тенденция приукрашивания, чрезмерной идеализации отдаленных на исторической шкале событий и мифологизации древней и средневековой истории отдельных народов Цент­ральной Азии.

Обычным и все более привычным, но далеко не нормальным явлением стало то, что авторы многих современных публикаций безудержно возвеличивают далекое прошлое своего народа и, напротив, целенаправленно принижают значение истории других народов региона, открыто отрицая какой-либо их вклад в развитие цивилизации. При этом игнорируются подлинные исторические источники и научные методы исследований, массово создаются псевдоисторические теории.

Поиски "древнейшей" государственности и "престижных" предков в современной Центральной Азии

Особенности исторического мифотворчества в Центрально-Азиатском регионе. Феномен фолк-хистори среди тюрок СНГ
Как известно, современная историческая наука в постсоветской дейст­вительности пережила серьезный кризис смены методологических оснований. Происходили переоценка марксистской методологии, переход от формационной к цивилизационной периодизации, ознакомление с методами, раз­работанными западными школами, и попытки их применения. Эти процессы, характерные для всех стран СНГ, в полной мере затронули и страны Цент­ральной Азии. Здесь в течение 23 постсоветских лет происходили и происходят процессы построения государственной и национальной идентичности на преимущественно этнической основе.

Каждое из пяти государств региона с советских времен имеет "коренной" этнос, и именно из этого основания строятся государственная идеология и практическая внутренняя политика, напрямую затрагивающая историческое сознание центральноазиатских наций.

В таких политических реалиях историческая наука республик в той или иной степени неизбежно приходила к мифологизации и искусственному конструированию истории. При этом задействовались следующие методы, подходы и концепции:
— использование народных преданий и легенд в качестве исторических источников;
— пропаганда величия "золотого века" своего народа в древности и Средневековье, необоснованное искусственное удревнение его этнонима (самоназвания) и государственности;
— отрицание положения о равноценности вклада всех народов региона в развитие историко-культурного наследия;
— теория о "феномене" отдельного народа, его этнической избранности и культуртрегерства по отношению к другим народам региона, а то и всего человечества;
— сравнительно-состязательный подход к истории по принципу: какой народ древнее, кто основал самые ранние государства и города, кто изобрел первое колесо, повозку, начал плавить металлы и т.п.;
— использование истории в целях текущей политической конъюнктуры.

Сюжеты такого рода конструктов не отличались особой оригинальностью, идя по тому же пути, что и у большинства стран, образовавшихся после распада более крупных государственных образований в ХХ веке. Мифы развиваются главным образом по двум основным направлениям: глубокая древность "коренного этноса" и его государственности, а также абсолютизация "страданий колониального периода". Первой тематике в идейном плане ставится задача доказать превосходство над соседями (прежде всего другими центральноазиатскими республиками), а вторая обосновывает отделение от "российской метрополии".

Но уже на этом этапе идет различие методологий и аргументации по поставленным проблематикам. Это связано с тем, что перечисленные государства не смогли в постсоветское время создать полноценных исторических школ и вынуждены свои конст­рукции возводить во многом на фактологической базе советской исторической науки.
А упомянутая база для поставленных целей подходит в различной степени.

Так, древняя история советской Средней Азии не являлась основным объектом для конструирования советских исторических мифов. Она основы­валась на легко верифицируемых дан­ных летописных и археологических ис­точников и отличалась высокой исто­рической достоверностью. Цели "удрев­нить" прошлое того или иного народа Москвой не ставилось, а местные ис­торические школы были недостаточно развиты для автономной работы в этом направлении (в отличие, например, от ситуации в закавказских рес­публиках СССР). Хотя и здесь бывали исключения.

Так, казахский историк Мусат Ахинжанов настойчиво доказывал, что казахский народ складывался исключительно автохтонным путем. В его работе скифы и саки рисовались тюркоязычными племенами, а этноним "казах" он находил в китайских хрониках IIIвека до н.э. Такой подход опирался на установочные работы крупного советского востоковеда С.П. Толстова, написанные в период сталинизма, когда автохтонность играла большую политическую роль. Но после смерти И.В. Сталина попытки местных как профессиональных историков, так и "историков" от политики "удревнить" государственность своего народа и его этническую историю не пользовались поддержкой. Они выглядели откровенно надуманными и годились только для внутреннего потребления, и то ограниченного.

Здесь, впрочем, есть нюансы. Идеи откровенных фальсификаторов истории, пишущих в жанре так называемой фолк-хистори, вполне могут идти как научно-популярные "книги для народа", что в сочетании с более взвешенными работами академических ученых может создавать очень сильный исторический миф, когда на каждом уровне восприятия целевой аудитории предлагается свой "научный труд", искажающий реальность в той степени, в которой целевая группа способна это искажение некритически воспринять.

Таковой является, например, концепция "кочевой цивилизации". Современные историки активно включились в развитие этой идеи, высказанной в первой половине ХХ века еще Арнольдом Тойнби — одним из основоположников цивилизационного под­хода. Естественно, для современных центральноазиатских историков является неприемлемой формулировка А.Тойнби о застойности экономики кочевых союзов, с точки зрения истории движущихся по кругу, при общем отсутствии прогресса.

Но в позднем СССР, в 70–80-х годах ХХ века, с подачи известного писателя Л.Н. Гуми­лёва, пишущего в жанре исторической публицистики, была проведена серия дискуссий о кочевой цивилизации, что сделало эту концепцию приемлемой в научных кругах. Выделились даже различные направления и школы в изучении кочевой цивилизации. Существование этой цивилизации практически уже не оспаривается в академических кругах.

Но на этом достаточно отвлечен­но-академическом фоне существует опасная тенденция, которую можно охарактеризовать как сдачу позиций классической исторической наукой в пользу фолк-хистори. Такой подход приводит к тому, что все выдающиеся достижения современной цивилизации связываются с кочевниками. Понятно, что такая концепция довольно популярна среди потомков тех самых кочевников — а к ним относится большинство народов Цент­ральной Азии.

Популяризовали "кочевую цивилизацию" на просторах бывшего СССР работы упомянутого Л.Н. Гумилёва, а одним из его эпигонов стал российский публицист Мурат Аджиев (псевдоним — Аджи).
Согласно его книгам*, история современной цивилизации начинается 2,5 тыс. лет назад на Алтае. Цивилизация живших там тюрок была одной из древнейших и высокоразвитых. Они изобрели плуг, кибитку, кирпичи, печи и др.

Новые технологии и изобретения привели к улучшению жизни, что вызвало мощный демографический взрыв, который в свою очередь привел к Великому переселению народов. Часть переселенцев из Алтая якобы освоила территорию нынешней Индии, другая часть основала цивилизации Ближнего и Среднего Востока, вышла в Северную Африку, и только потом была заселена Европа, где до их прихода "был бронзовый век".

Степняки освободили народы Европы от подчинения Риму, познакомили их с технологиями обработки железа, столовыми приборами, новогодней елкой, научили строить храмы и монастыри, построили в Европе сотни городов и дорог. Гунны, саксы, бургунды, алеманы и другие народы, по Аджиеву, были тюрками, которые в разных источниках назывались по-разному. Китайская и греко-римская цивилизации попали в зависимость от тюркских ханов, степнякам платили дань Римская империя, Византия, Персия, Китай.

Кроме того, степняки дали европейцам монотеистическую религию. Согласно Аджиеву, это было тенгрианство, в Европе позднее превратившееся в христианство, а в Индии в разновидность буддизма — махаяну. Тюркский язык стал европейским языком международного общения и сохранял эту функцию до XV–XVI веков. Многие из европейских и азиатских народов, таких, как болгары, венгры, корейцы, сербы, русские, казаки, украинцы, англичане, французы и другие, по Аджиеву, являются потомками тюрок, растворившихся среди других народов и забывших свои корни.

На месте нынешней России существовало самое мощное в мире государство степняков Дешт-и-Кипчак. Государство степняков Дешт-и-Кипчак просуществовало до XVIII века и погибло после походов Петра I, покорившего свободные казацкие земли.

Противоречия с огромным количеством известных исторических фактов в рамках "гипотезы" Аджиева объясняются глобальной фальсификацией исторических документов со стороны греков, римлян и русских, вступивших в заговор против тюркской цивилизации.

Разумеется, подобный полет фантазии не мог найти многочисленных почитателей в среде людей, имеющих историческое образование, да и прос­то хорошо знающих историю. Однако не следует преувеличивать число таковых среди населения республик Центральной Азии.

Между тем молодежь, имевшая уже постсоветское (а в условиях Цент­ральной Азии, за исключением Казахстана, это означает — несистемное и с большим количеством национальных мифов) историческое образование, с интересом читала те книги М.Аджи, которые были переведены на местные языки. Люди же старшего поколения прекрасно обходились и книгами на русском (большинство произведений М.Аджи написано на нем).

По мнению исследователей, для этих книг, изданных, кстати, в России общими тиражами в сотни тысяч экземпляров, характерен ярко выраженный тюркский национализм. А четыре из пяти рассматриваемых нами стран — это тюркские страны (кроме Таджикистана). Влияние такого рода литературы на умы нельзя недооценивать. Отягощает ситуацию, что идеи М.Аджи на­шли своих горячих поклонников в среде тюркоязычной интеллигенции. Нашлись и последователи — конструкторы новой истории тюрков.

Национальный миф Казахстана

В Казахстане имелись многочисленные, воспитанные еще в советское время национальные кадры интеллигенции и не было столь сильных экономических и политических потрясений, как в других странах региона, что дало большое количество кадров для "конструирования истории".

Потому в этой стране историче­ским мифотворчеством занялись очень разные люди. Это могут быть и известные ученые, придерживающиеся идеи "кочевой цивилизации". Например, известный специалист по мифологии древних тюрков Е.Д. Турсу­нов уверенно пишет о том, что Самарканд переживает периоды особого расцвета именно при кочевниках: при ушанах, эфталитах, затем при тюрках.

По его словам, "мировой исторический процесс протекал в условиях тесного взаимодействия кочевой и оседлой цивилизаций, поэтому историю Древней Греции, Ватикана, Египта, Рима, Византии, Китая невозможно представить в отрыве от истории кочевых народов Евразии и Африки"*. Это хоть и не бесспорная, но точка зрения, а работы ученого затруднительно отнести к фолк-хистори. Их может купить и исторически грамотный человек.

А где было место именно казахов среди несколько абстрактных "кочевников", объясняют работы казахского археолога Руслана Исмагилова. Принадлежа еще к советской археологической школе, он тем не менее сразу после распада СССР стал доказывать, что среди скифского и сакского населения, проживавшего в древности на территории Казахстана, встречались тюркоязычные группы. Это, мол, и есть прямые предки современных казахов. И хотя никаких доказательств этой версии нет, но благоприятной политической конъюнктуры достаточно для ее распространения.

Идея автохтонности стала стержнем оперативно принятой государственной "Концепции становления исторического сознания в Республике Казахстан", где подчеркивалась прямая преемственность от андроновской культуры бронзового века и саков до современных казахов. По языку все эти культуры трактовались как "в основном тюркоязычные". Этот подход закрепила многотомная "История Казахстана: С древнейших времен до наших дней", вышедшая в Казахстане во второй половине 90-х..

В наиболее мягком виде эта концепция была отражена в работе самого президента Назарбаева, где он говорит лишь о духовной преемственности современных казахов от "ариев" Синташты и Аркаима. В то время как его советник, казахский археолог Камаль Акишев, еще в советское время писал в отношении саков и скифов о наличии "значительного прототюркского компонента в местной этнической среде".

Таким образом, в Казахстане мы видим довольно редкое явление на постсоветском пространстве, характерное прежде всего для пророссийски настроенных государств. Власть в лице Н.А. Назарбаева настроена значительно менее радикально в вопросе "пересмотра истории", чем научное сообщество и интеллигенция.

Но поскольку историческим образованием занимается отнюдь не президент, а именно представители на­учно-исторического сообщества, пишущие учебники, то пантюркистские концепции все более проникают и туда. Там древняя история казахского народа представляется следующим образом: "Дух пришлых хуннских народов напластовывается на дух потомков древних ариев в плавильных котлах первых двух хунну-гуннских им­перий".. Учебник для 5-го класса населяет Казахстан эпохи бронзы носителями одновременно и индоиранских, и алтайских языков. Саки называются там "предками казахского народа".. А в учебниках для 10-го класса саки прямо названы "тюркоязычными племе­нами".

А рядом в книжном магазине Рес­публики Казахстан будут лежать книги людей, вовсе не имеющих специального исторического образования, — обычно это журналисты или специалисты негуманитарных дисциплин. Именно они пополняют ряды писателей фолк-хистори в странах СНГ. Среди них в первую очередь нужно назвать широкоизвестного казахского поэта и общественного деятеля Олжаса Сулейменова. По его представлениям, тюрки предшествовали шумерам в Месопотамии и повлияли на их культуру и язык, в частности снабдив их письменностью.

Тюрки имели свою государственность еще 3 тыс. лет назад и создали древнейшую алфавитную письменность. Кроме того, тюрки наравне с предками американских индейцев участвовали в заселении Америки. И у Сулейменова нет ни капли сомнений в том, что скифы были тюрками. При этом ни археологические, ни древние письменные источники ему не нужны.

Что самое печальное — такие "ис­торические открытия" перекочевывают в систему образования! Казахский учебник для 10-го класса также говорит о близости тюркского языка к шумерскому.
Эту же линию подхватывает жамбылский журналист А.Айзахметов, который в своей книге якобы на основе новых археологических и лингвистических данных "доказывает", что древнейшая цивилизация Крита, Микен и Трои есть цивилизация прототюркская, которая почти на целое тысячелетие древнее Древнего Египта!

В таком же стиле пишет и А.К. Нарымбаева. Автор приписал "прототюр­кам" изобретение лука и стрел, домес­тикацию всех основных домашних животных, изобретение гончарства и металлургии, древнейшее градостроительство, революцию в военном деле, создание "Авесты", введение мировых религий, и прежде всего христианства. Даже типичный кельтский крест, по ее мнению, "тенгрианский".

Делается по­пытка доказать, что тюрки и иранцы (арии) имели общее происхождение, но при этом именно тюрки оказывали культурное влияние на ариев, а не на­оборот. В итоге автор заявлял, что тюрки сформировались 20–30 тыс. лет назад, жили в разных регионах Евразии под разными именами и оказали мощное воздействие на культуру и языки народов индоевропейской семьи.

Или столь же "исторический" труд, написанный инженером-механи­ком Шах-Муратом Куангановым. Это очередное "видение" древней истории тюрков. По мнению автора, древние предки тюрков, некие "аргуны-арий­цы", достигли Западной Европы и основали ряд государств на берегах Средиземного моря, включая Карфаген! Другими словами, воспроизводятся идеи пантюркизма, но считается нужным сохранить для далеких предков славное имя "арийцы". Возникает странный гибрид, сочетающий в себе черты одновременно пантюркизма и "арийской теории" в духе гитлеровской Германии.

Что интересно — книга Куангано-ва была издана при поддержке Национальной экономической палаты "Союз “Атамекен”". Также она была благосклонно принята Евразийским национальным университетом имени Л.Н. Гумилёва. Это лишний раз показывает, что творческое наследие этого популярного в России автора (который даже подписывался часто тюркским именем Асланбек) давно и прочно эксплуатируется тюркским национализмом даже в, казалось бы, мало подверженном такого рода крайностям Казахстане.

В целом факт, что за последние два тысячелетия на территории Казахстана сменились язык (с восточно­иранского на тюркский) и физический тип (с европеоидного к смешанному европеоидно-монголоидному), казахских авторов не смущает. И профессиональные историки, и поп-писатели "обходят" этот факт разными способами в меру своей исторической грамотности и "удревняют" историю казахов всеми способами. Как не смущает он и официальную идеологию и власть.

По их воле в Алма-Ате на площади Респуб­лики была воздвигнута 30-метровая стела в честь обретения государственного суверенитета. Стелу венчает фигура сакского воина, стоящего на крылатом барсе. А в начале июля 2008 года, во время празднования десятилетнего юбилея Астаны, в республиканском музее публике демонстрировали золотые украшения саков, представляя тех "древними тюркскими племенами". Вот таким образом Республика Казахстан обрела 2500-летнюю национальную историю.

Национальный миф Туркменистана

Пример Казахстана это отнюдь не крайность в вопросах нациестроительства в Центральной Азии. История некоторых других республик значительно более мифологизирована. Здесь, конечно, лидирует Туркменистан. Там "исторический миф" формировался под деятельным участием самого президента Туркмении Сапармурата Ниязова.

Он акцентировал внимание на сельджукских корнях туркменской государственности, что соответствовало местной фольклорной традиции, возводившей туркмен к прародителю Огуз-хану — главе огузов-сельджуков. В 1998 году по указанию С.Ниязова был расформирован Институт истории и ликвидирована Академия наук. Вместо этого был создан Институт истории при кабинете министров Турк­менистана, которому было поручено подготовить двухтомную "Историю туркменского народа".

Причем развернулось своего рода соревнование фальсификаторов. Так, заместитель главы Национальной администрации по изучению, защите и реставрации памятников истории и культуры Туркменистана М.Б. Дурдыев, занимавшийся "конструированием истории" туркмен в 90-е годы, в 2001 году попал в "черный список" из 19 туркменских писателей, поэтов и историков, "неправильно" освещавших национальную историю. Их книги подлежали уничтожению.

Причина была отнюдь не в том, что Марат Бяшимович следовал классическим советским или западным историческим концепциям. Просто он, упорно возводя происхождение туркмен к Парфянскому царству, слишком отклонился от огузско-сельджукской версии, что вызвало гнев пожизненного президента Туркменистана.
Тогда фаворитом "строительства ис­тории" стал один из советников президента Ниязова — археолог Овез Гундогдыев. Он, как и Дурдыев, включил в число предков туркмен мидян, скифов, саков, массагетов и парфян, но пошел дальше, заявив, что все они были тюркоязычными.

По его словам, туркмены пронесли народное единство и свой язык через тысячелетия. Гундогдыева не устраивала фольклорная версия, изображавшая Огуз-хана предводителем средневековых огузов, и он отождествлял того со знаменитым предводителем гуннов Модэ Шаньюем. Он освежил старые построения турецких пантюркистов новыми фантазиями (в частности, упомянутого Мурата Аджиева). По сути, это возрождение идеологии, основанной на пантюркистской теории мирового развития в том виде, в котором она была представлена в османской Турции начала ХХ века. Тогда следование этой теории привело к геноциду армян в 1916 году...

В итоге за создание национального мифа взялся сам президент Ниязов. Результатом этой работы стала книга "Рухнама", где туркмены рисовались "древним государствообразующим народом", и среди их древнейших прародителей назывались знаменитые Маргиана и Парфия. Этноним "туркмены" возводится там к "турк иман" (в переводе — "родом из света").

Родоначаль­ником туркмен назван Огуз-хан, жив­ший теперь уже 5 тыс. лет назад. Таким образом, делалась попытка "закрепить" за туркменами статус "древнейшего народа", так сказать, волевым решением. Полностью игнорируя при этом данные истории и археологии. Туркменам в книге приписывалось создание 70 государств, в том числе Маргиана, Парфии, империи сельджуков, Ак-Коюнлу и т.д.

Также им приписывается изобретение колеса. Очевидно, что с точки зрения истории это произведение не выдерживает никакой критики и служит насаждению примитивного национализма и идеи национального превосходства. В феврале 2001 года "Рухнама" была утверждена властями Туркменистана в качестве "священной настольной книги народа", и с тех пор ее принялись изучать во всех местных школах как отдельный предмет. Обязательной она стала и для поступления в вузы.

Из тревожных моментов здесь можно отметить поступок руководителя российской компании "КамАЗ" Сергея Когогина, который профинансировал перевод "Рухнамы" на татарский язык, а также ее печатное издание. Вряд ли распространение откровенно националистической литературы среди коренных народов РФ соответствует государственным интересам России.

После смерти С.Ниязова преподавание "Рухнамы" в школах сократили, но оставили, а экзамен по ней в вузы Туркмении остается обязательным. Та­ким образом, можно констатировать, что население Туркмении младше 30 лет подверглось сильной идеологической обработке в духе великотуркменского шовинизма, и последствиям этого еще предстоит сказаться.

Национальный миф Кыргызстана

Собственным историческим мифо­творчеством отметился и Кыргызстан (Киргизия). Интерес к истории и способ, с помощью которого общественное сознание было повернуто к историческим вопросам в первые годы независимости, сконцентрировались вокруг эпоса "Манас". Ключевую роль в этом историческом мифотворчестве сыграли писатель Чингиз Айтматов и первый президент Кыргызстана Аскар Акаев. Первому из них принадлежит идея празднования тысячелетия эпоса "Манас", второму — превращение содержания эпоса в современную национальную идеологию, а также использование его для популяризации киргизской культуры и истории.

Гуманитарий и интеллектуал Акаев сформировался в ленинградской научной среде и слушал в студенческие годы лекции Льва Гумилёва. Таким образом, взгляды Л.Н. Гумилёва и в Кыргызстане, как и в Казахстане, стали в основании национального мифа.

Эпос "Манас" как историографический источник вошел во все учебники и пособия по истории киргизов и киргизского государства. По инициативе Кыргызской Республики в 1993 году была принята резолюция ООН "О праздновании 1000-летия кыргызского национального эпоса “Манас”", в которой были поддержаны предложения руководства республики об объявлении 1995 года годом 1000-летия эпоса "Манас". Празднование 1000-летия эпо­са сопровождалось саммитом тюркоязычных государств и международным симпозиумом с участием ученых из 30 стран мира и генерального секретаря ЮНЕСКО. На основе материалов эпоса "Манас" были сформулированы "семь заповедей Манаса", которые были положены в основу национальной идеологии.

Этот период характеризовался также широким введением исторического материала в знаковое пространство. Помимо государственной символики, содержавшей историческую атрибутику киргизов, были произведены мас­совые переименования городов, районов, улиц, выпущены почтовые марки с историческими персонажами и событиями истории киргизов и кыргызского государства. Именем кыргызского исторического персонажа бы­ла названа столица страны — город Бишкек, ранее носивший имя Фрунзе. Историческая символика ак­тивно использовалась в названиях фирм, культурных объектов, товаров.

Знаковым для формирования киргизского исторического мифа стал 2003 год. В своем выступлении на II Все­мирном курултае киргизов 31 августа 2003 года Аскар Акаев изложил версию кыргызской истории начиная с кыргызского государства в 201 году до н.э. В его трактовке истории появилось также кыргызское государство в Верховьях Енисея в середине I века н.э. Он сообщил о получении в дар от руководства Китая новых сведений о кыргызском государстве эпохи Кыргызского великодержавия, датированных 843–845 годами.

По версии А.Ака­ева, были причислены к киргизским мыслителям и ученым Жусуп Баласагын и Махмуд Барскани, которые вообще-то в исторической литературе присутствуют как уйгурские ученые Юсуп Баласагунский и Махмуд Кашгарский и которые всего лишь родились на нынешней киргизской территории. Имя Жусупа Баласагына было присвоено крупнейшему национальному вузу — Кыргызскому национальному университету.

Появление в национальном историческом сознании представлений о 2200-летней киргизской государственности стало несколько неожиданным. Ранее кыргызские авторы издавали работы, в которых начало киргизской истории отодвигалось в глубь веков на 4–5 тыс. лет, однако эти работы справедливо воспринимались скорее как плод националистических фантазий, чем как реальность.

Теперь же концепция великой истории киргизского народа получила поддержку с вершин исполнительной власти. По оценкам киргизских социологов, эта концепция очень быстро вошла в национальное историческое сознание как непреложная истина. Опросы 2006 года показали, что подавляющая часть респондентов (59,8%) считает подлинной родиной киргизов Енисей и только 9,6% — Центральную Азию.

Наличие документов о "енисейской прародине" дало киргизским историкам серьезные аргументы в споре с другими народами Центральной Азии за своего рода "право первородства". В киргизском учебнике прямо пишется: "Этноним “кыргыз” является самым древним из всех современных названий народов, происходящих от тюркских корней. Тюркские этнонимы “туркмен”, “узбек”, “казах”, “уйгур”, “татар”, “башкир” и другие по­явились гораздо позднее", — и поясняется, что этническое упоминание "турк­мен" берет свое начало примерно с VIII века, узбеки как народ сформировались между эпохами Караханидов и Тимуридов (вторая половина XIII — первая половина XIV века), а формирование казахского этноса сами казахские историки относят к XV веку.

Особенностью сравнительно с другими этносами Центральной Азии является то, что древняя история киргизов в большей степени связывается с другим регионом, нежели нынешняя территория их проживания. Каких-либо серьезных свидетельств и доказательств проживания киргизов на нынешней территории полтора и более тысячелетия назад не существует.

Энтузиастами от фолк-хистори делались попытки установления связи кир­гизов с саками — признанными коренными жителями Центральной Азии, проживавшими в том числе и на нынешней территории Кыргызстана. Но они основаны не более чем на сходстве этнонима "саки" с названием одного из многочисленных кыргызских родов "саяки", и эти идеи не получили развития ни в народе, ни во властных или интеллигентских кругах.

Сложное отношение существует к Китаю и истории отношений с ним. Объективно это в основном история войн и конфликтов, но в политических интересах президентом А.Акаевым была предпринята попытка изменить характер этой истории на якобы дружественный. В связи с этим были использованы действительно имевшие место факты совместной борьбы древних киргизов и китайцев с общими врагами.

Были акцентированы те моменты истории, когда киргизы были естественными союзниками Китая, и в частности, речь шла о "политическом союзе Енисейского государства кыргызов и Китайской империи", который "существовал более 100 лет и сыграл позитивную роль для обоих государств в Танскую эпоху", а также о заслуге Китая, остановившего арабское завоевание в битве при кыргызском городе Таласе. И даже в отношении Цинского периода, когда Китай пытался завоевать Центральную Азию, было сказано, что он "не вписывается в складывавшуюся веками общую тенденцию кыргызско-китайских отношений, всегда характеризовавшихся дружелюбием и взаимной симпа­тией".

Следует сказать, что такой подход является принципиально противоположным существующим в общественном сознании представлениям и отношениям к Китаю. В киргизской среде существует устойчивое опасение по поводу Китая, связанное с его экономической и особенно демографической экспансией. Сразу после отстранения А.Акаева от власти прокитайские исторические мифы прекратили свое существование.

Национальный миф Узбекистана

Относительно мало древняя история переписывалась в Узбекистане. В советское время здесь наибольшую популярность получил подход, исходивший из многокомпонентного состава народов мира. В отношении Средней Азии этот подход говорил о длительном процессе смешения местных аборигенов, носителей восточноиранских языков, с пришлыми тюркоязычными племенами. Итогом этого процесса и было, по мнению советских авторов, формирование предков узбеков и таджиков.

Среди предков узбеков назывались племена раннего железного века (саки, массагеты и другие), связанные с миром иранских кочевников. В советское время ведущий узбекский этнограф Карим Шаниязов писал о многокомпонентном составе узбеков, включавшем в себя различные этногенетические пласты. Согласно его концепции, этническую основу этногенеза узбеков составили древние жители Среднеазиатского меж­дуречья и Хорезма, смешавшиеся в дальнейшем с пришлыми тюркоязычными племенами.

Сомнений в том, что население раннего железного века говорило на восточноиранских языках, у него, естественно, не было. Он и представители его научной школы при­держивались этого мнения и в постсоветские годы. Благодаря ему и ряду других деятелей Академии наук Рес­публики Узбекистан (АН РУз) узбеки, пожалуй, в наименьшей степени увлеклись "охотой за древними предками" сравнительно с другими новообразованными государствами Цент­ральной Азии. По крайней мере, признаков этого в начале 90-х годов не просматривалось.

В изданном в это время под редакцией узбекского археолога — академика А.А. Аскарова фундаментальном двухтомнике "История народов Узбекистана" формирование узбекского народа также описывалось как слияние отюреченных иранских племен с пришлыми тюрками в первом тысячелетии нашей эры.

Однако под влиянием давнего, усилившегося в постсоветские годы спора между таджикскими и узбекскими авторами, связанного с этнической интерпретацией древней и средневековой истории, взгляд узбекских специалистов на предков вынужденно стал меняться. Во второй половине 90-х годов академик Ахмадали Аскаров уже утверждал, что тюрки появились на территории Узбекистана в конце эпохи бронзы.

Позднее он перешел к более конкретным заявлениям, наделяя тюркоязычием создателей андроновской культуры позднего бронзового века и, само собой, кочевников раннего железного века. А.А. Аскаров настаивает, что, "вопреки индоевропейской теории", арии произошли от тюркских скотоводов-номадов. В его статье специально подчеркивается, что даже происхождение династии древнеперсидских царей из рода Ахеменидов "непосредственно связано с проникновением на юг Ирана тюркоязычных арийцев из евразийских степей". И не только Ахемениды, но и кушанские цари якобы были "истинными арийцами", то есть по происхождению тюрками.

Но справедливости ради следует отметить, что все подобного рода выводы делались преимущественно в рамках полемики с таджикскими специалистами. Да и столь далеко, как А.А. Аскаров, в своих утверждениях зашли немногие представители ученого сообщества Узбекистана. Вообще, "тюркизация" культуры бронзового века, происходящая в академической среде Узбекистана, идет почти исключительно для противостояния таджикским претензиям (в том числе и территориальным) и носит откровенно конъюнктурный характер.

Доказывая, что тюрки обитают в Средней Азии не менее 3500 лет, узбекские ученые обосновывают тем самым простой факт, что они являются "коренным населением", и ничего больше. Можно сказать, что на этом фронте узбекские историки ведут лишь оборонительные бои. На соответствующие темы есть целый ряд работ этнографов Института истории АН РУз.

Однако эта проблематика остает­ся почти исключительно научно-полеми­ческой и не переходит в учебники и государственные мемориальные мероприятия, как, например, в Казахстане. В учебнике для 7-го класса к предкам узбекского народа причисляются как местные восточноиранские группы, включая саков и массагетов, так и пришлые тюрки, но сложение узбекского народа датируется IX — началом XII века, а отнюдь не временами до нашей эры.

Продолжение следует
 

 

 

 

Следите за нашими новостями на Facebook, Twitter и Telegram