В начале сентября президент Узбекистана Шавкат Мирзиеев подписал законы «О гарантиях равных прав и возможностей для женщин и мужчин» и «О защите прав женщин от притеснения и насилия». Некоторые нормы этих законов, особенно на фоне аналогичного законодательства соседей по Центрально-Азиатскому региону, выглядят прорывными.
К примеру, казахстанские законы, регулирующие схожую сферу жизни общества, – «О государственных гарантиях равных прав и равных возможностей мужчин и женщин»и «О профилактике бытового насилия»– принятые ровно десять лет назад, отличатся декларативностью, пестрят отсылочными нормами и в целом являются скорее рамочными документами, чем законами прямого действия. На фоне широкой общественной дискуссии о повышении роли женщин в государстве и обществе, об ужесточении наказания за преступления в отношении женщин, соответствующее казахстанское законодательство выглядит откровенно устаревшим.
Казахстанские законы VS узбекистанские
Пожалуй, главным недостатком казахстанского Закона «О государственных гарантиях равных прав и равных возможностей мужчин и женщин», принятого в 2009 году, было то, что в нем так и не был определен конкретный уполномоченный орган в сфере обеспечения равных прав и возможностей мужчин и женщин. В этом документе ответственность за соблюдение гендерного равноправия в государстве и обществе размыта между президентом, правительством, центральными исполнительными органами в пределах их компетенций и местными исполнительными органами опять-таки в пределах их компетенций. При этом ни эти компетенции, ни их пределы в законе раскрыты не были.
Тогда как в принятом в Узбекистане законе ведомства, курирующие гендерную политику, определены вполне конкретно – это, во-первых, уполномоченный Олий Мажлиса по правам человека (омбудсман) и, во-вторых, специально уполномоченный центральный орган исполнительной власти. Видимо, подразумевается, что такой орган либо будет создан, либо уже действующий орган будет наделен соответствующими компетенциями.
Прорывной нормой принятого в Узбекистане закона, безусловно, можно назвать введение гендерно-правовой экспертизы нормативно-правовых актов для «выявления несоответствия нормативно-правового акта или проекта принципу обеспечения равных прав и возможностей мужчин и женщин, создающих возможность прямой и косвенной дискриминации по признаку пола». В аналогичном казахстанском законе ничего похожего на эту норму нет.
Отметим, что в первоначальной редакции казахстанского Закона «О государственных гарантиях равных прав и равных возможностей мужчин и женщин» предполагалось, что правительство будет разрабатывать и утверждать отраслевые (секторальные) программы по обеспечению равных прав и равных возможностей мужчин и женщин. Однако после поправок 2013 года эта норма из закона выбыла.
Наконец, узбекистанские законодатели решились на шаг, который в свое время показался их казахстанским коллегам, чересчур революционным. В статье 19 Закона РУз «О гарантиях равных прав и возможностей для женщин и мужчин» предусмотрено «применение временных специальных мер с целью достижения равного представительства мужчин и женщин на государственной службе с учетом категорий должностей служащих». По сути, это нечто иное, как возможность введения квот(пускай и на временной основе) для повышения представленности сотрудников одного пола на госслужбе. Причем квотирование может быть отменено при достижении пропорциональности представительства женщин и мужчин.
Повторимся, что казахстанские законодатели десять лет назад на эту норму так и не решились, хотя вопрос о введении 30%-ной квоты для женщин на руководящих и политических должностях, в парламенте и в других органах власти в свое время поднимался.
Сегодня самым гендерно сбалансированным органом в казахстанской политической системе является Мажилис Парламента – однако и здесь представительство женщин не превышает 25%. В Кабинете министров, состоящем из 20 человек, только одна женщина-министр – министр культуры и спорта Актоты РАИМКУЛОВА – то есть 5%. Нет ни одной женщины-акима области, города республиканского значения и областного центра.
Если же сравнивать законы, направленные против насилия в отношении женщин, казахстанский «О профилактике бытового насилия» и узбекистанский «О защите женщин от притеснений и насилия», то и здесь узбекистанские законодатели оказались прогрессивнее, прописав различные виды насилия – не только бытовое (как в казахстанском), но и «психологическое насилие», «физическое насилие», «половое насилие», «экономическое насилие».
Если казахстанский закон пестрит отсылочными нормами и, по сути, является рамочным (это сводит его практическую пользу к нулю), то в узбекистанском прописаны такая конкретная мера, обеспечивающая защиту жертвы притеснения и насилия, как «охранный ордер», который выдается органами внутренних дел в течение 24 часов с момента установления факта притеснения и насилия или угрозы совершения насилия сроком до 30 дней и вступает в силу с момента оформления.
Конечно, остается вопрос реализации в Узбекистане всех этих законодательных норм. Однако сам факт принятия достаточно прогрессивного законодательства в сфере защиты прав женщин внушает оптимизм.
Бытовое насилие и экономическое неравенство
В Казахстане проблема бытового насилия и защиты прав женщин стоит остро, что сигнализирует о том, что принятое десять лет назад законодательство либо неэффективно само по себе (на его недостатки мы указали выше), либо неэффективной является правоприменительная практика.
Об остроте проблематики свидетельствует то, что в своем Послании народу Казахстана президент Касым-Жомарт ТОКАЕВ в разделе, посвященном обеспечению прав и безопасности граждан, поручил в срочном порядке ужесточить наказание за сексуальное насилие и бытовое насилие против женщин.
По словам эксперта Института мировой экономики и политики при Фонде первого президента – Елбасы, социолога Камилы КОВЯЗИНОЙ, почти 3 из 10 женщин в некоторых регионах Казахстана подвергаются насилию со стороны партнера. ⠀
«По данным обследования, проведенного Комитетом по статистике Министерства национальной экономики (МНЭ) РК, в 2016 году 17% казахстанок признались, что подвергались физическому или физическому и одновременно сексуальному насилию со стороны партнера. При этом в некоторых регионах доля таких женщин достигает 20% и даже 30%», - говорит К. Ковязина.
Актуально для Казахстана и экономическое неравенство между женщинами и мужчинами. К. Ковязина приводит цифры, согласно которым среднестатистическая казахстанка зарабатывает 68 центов на каждый 1 доллар, заработанный мужчиной-казахстанцем. Это связано, в первую очередь, с тем, что мужчины чаще становятся руководителями организаций, в том числе и в преимущественно «женских» сферах, вроде образования.
«Особенно часто руководителями мужчины становятся в самых высокооплачиваемых отраслях, как то нефтянка, горнодобывающая промышленность. У топ-менеджеров это в среднем 2,5 миллиона в месяц. Однако – разница есть и в оплате абсолютно равного труда мужчин и женщин. Это когда переводчик-мужчина зарабатывает в среднем 313 тысяч тенге, а переводчик-женщина 157 тысяч тенге, то есть почти в два раза меньше. Женщины-экономисты зарабатывают на 30% меньше мужчин-экономистов, бухгалтеры – на 15%, офис-менеджеры (!) – на 35%. Это все данные официальной статистики за 2017 год», - говорит эксперт ИМЭП.
Казахстан между архаикой и современностью
Сегодня можно констатировать, что в гендерной сфере и в вопросе защиты прав женщин казахстанское общество находится под влиянием двух противоположных тенденций. С одной стороны, все более влиятельными становятся общественные движения, выступающие за защиту прав женщи-жертв насилия, – наиболее заметным является деятельность Фонда «Не молчи», возглавляемого активисткой Диной Тансари. Благодаря работе фонда некоторые дела об изнасилованиях – например, о жертве насилия в поезде «Тальго» – получили широкий общественный резонанс и даже повлияли на риторику власти в отношении ужесточения наказания за сексуальное насилие.
С другой стороны – все чаще и настойчивее слышны голоса в пользу архаизации сферы семейных отношений. К примеру, этнограф, председатель правления общества многодетных матерей «Алтын алка» («Золотая подвеска») Галия КАНДАУЛЫКЫЗЫ недавно скандализировала общественность, предложив женщинам самим искать своим мужьям токал (вторых жен). Свое заявление этнограф аргументировала благоприятным влиянием многоженства на демографию и мужское репродуктивное здоровье.
«Чтобы муж жил дольше, ищите ему токал. Женатый на одной женщине мужчина стареет и болеет вместе с ней. В большинстве случаев пожилой мужчина умирает раньше своей жены. Не обрекайте на смерть своего любимого мужчину. С молодой женщиной пожилой мужчина молодеет и сам», - заявила Г. Кандаулыкызы.
Нередким для казахстанского общества стали сюжеты, словно сошедшие с полотна русского художника XIXвека Василия ПУКИРЕВА «Неравный брак». Недавно широкую огласку получила женитьба 82-летнего народного артиста Нургали НУСИПЖАНОВА и 37-летней избранице. Очевидно, что основу для подобных неравных браков создает, прежде всего, экономическое неравенство.
Таким образом, Казахстан в гендерном вопросе находится на некоем пограничье – с одной стороны, есть запрос со стороны общества на модернизацию в этой сфере, на повышение роли женщин в политике и в общественной жизни, на уравнивание экономических прав женщин и мужчин, на ужесточение наказания за преступления против женщины. С другой – под благовидным предлгом возрождения национальных традиций озвучиваются инициативы, ведущие к архаизации общественных и семейных отношений.
Очевидно, что именно сейчас, пока негативные тенденции архаизации не захлестнули страну и общество, требуется качественно обновить законодательство в сфере защиты прав женщин – избавить его от декларативности, обозначить ответственные органы за проведение гендерной политики в стране, разработать и утвердить конкретные нормы и инструменты как то гендерно-правовая экспертиза законов и квотирование женского представительства в органах власти. Возможно, подспорьем для казахстанских законодателей станет опыт соседей по региону.
Правила комментирования
comments powered by Disqus