В канун Второй мировой войны, 21 августа 1939 г. советско-британо-французские переговоры в Москве о заключении военной конвенции были прерваны из-за нежелания Лондона (и следовавшего в его фарватере Парижа) «принимать на себя какие-либо конкретные обязательства, которые могли бы связать ему руки при любых обстоятельствах». Именно такое предписание получил от Форин Офис глава британской миссии на переговорах адмирал Р. Дракс. И означало это, что западные демократии оставляли за собой возможность сговориться с Гитлером за спиной СССР и против СССР.

Последний шанс остановить Гитлера был упущен. Фюрер понял посланный ему сигнал, и 1 сентября 1939 г. спокойно двинул войска вермахта через польскую границу, сознавая, что Лондон и Париж и пальцем не пошевелят в защиту поляков.

Заключение же Советским Союзом с Германией договора о ненападении 23 августа 1939 г. означало, помимо прочего, что Москва разгадала замыслы британской дипломатии. В Лондоне, как писал в дневнике полпред СССР в Великобритании И. Майский, негодовали, обвиняя СССР «в измене принципам, в отказе от прошлого, в протягивании руки фашизму...», но за этим скрывалась растерянность – Кремль ушёл из заготовленной для него ловушки, оставив западным демократиям разбираться с Гитлером один на один.

Пройдёт почти два года, и 22 июня 1941 г., в день начала нацистской агрессии против СССР, премьер-министр Великобритании У. Черчилль, а 24 июня и президент США Ф. Рузвельт заявят о решимости Великобритании и США оказать помощь СССР.

Как будущие союзники по антигитлеровской коалиции, презрев годами разделявшие их противоречия,  пришли к согласию?

Отношения СССР с западными демократиями были отягчены многим, в частности советско-финляндской войной. Третий рейх негласно оказывал военную помощь Финляндии; и в Лондоне, и в Париже (как и в Вашингтоне) об этом знали.  Больше того: западные державы, забыв в антисоветском угаре, что они воюют с Германией, поставляли финской армии боевую технику и оружие; носились с идеей посылки экспедиционного корпуса в Финляндию; британский и французский штабы  разрабатывали планы бомбардировок Баку и Грозного. США  с декабря 1939 г. ввели эмбарго на экспорт в СССР самолётов, авиационного оборудования, запчастей, некоторых видов стратегических материалов, поставляли финской армии вооружение, предоставили финнам кредит...

Казалось, в атмосфере «бешеной антисоветской кампании», о которой сообщал из Лондона в Москву советский полпред И. Майский, не могло быть и речи о потеплении отношений СССР и Запада.

И однако же лёд начал таять. Особенно после подписания 12 марта 1940 г. мирного договора, завершившего «зимнюю войну». Международная ситуация стала иной. «Странная война», которую вели с Германией англичане и французы, рано или поздно должна была из «сидячей» стать горячей; к англо-американским политикам приходило понимание, что договориться с Гитлером так же, как летом 1939-го, не получится.

Заместитель госсекретаря США С. Уэллес, направленный Ф. Рузвельтом в конце февраля в Европу с целью выяснить планы фюрера, в ходе общения в Берлине с А. Гитлером и И. Риббентропом, в Лондоне с Н. Чемберленом, Э. Галифаксом (министр иностранных дел) и У. Черчиллем (первый лорд адмиралтейства) установил, что никто уступать не собирается. Фюрер требовал, чтобы западные противники признали произведенные им территориальные захваты, добивался разоружения английских военных баз в Гибралтаре, на Мальте и в Сингапуре. Германия вела войну до полной победы, и принять это «владычица морей» Британия никак не могла.

Как ни исходили обитатели лондонских салонов антисоветскими речами, они всё лучше начинали понимать, что СССР – единственное государство Старого Света, способное оказать англичанам в борьбе с Гитлером реальную помощь.

Строго говоря, контакты Москвы и Лондона возобновились ровно через месяц после начала Второй мировой войны. У. Черчилль, выступая по радио 1 октября 1939 г., сделал важное заявление об освободительном походе Красной армии в Западную Украину и Западную Белоруссию: «То, что русские ар­мии должны были находиться на этой линии, было совершенно необходимо для безопас­ности России. Во всяком случае, позиции заняты и создан восточный фронт, на который Германия не осмеливается напасть». А после встречи с Май­ским Черчилль заявил, что он –  за войну до конца: «Гитлер должен быть уничтожен. Нацизм должен быть сокрушен раз и навсегда». Заметив, что «основные интересы Англии и СССР нигде не сталкиваются», Черчилль высказал пожелание британского правительства о том, чтобы «нейтралитет СССР был дружест­венным по отношению к Великобритании».

Советско-финская война задержала нормализацию советско-британских отношений, но по её окончании процесс возобновился. Молотов через посла Майского довёл до сведения Лондона в феврале 1940 г.: «Мы считаем смешным и оскорбительным для нас не только утверждение, но даже просто предположение, что СССР будто бы вступил в военный союз с Германией… Как был СССР нейтральным, так он и остается нейтральным, если, конечно, Англия и Франция не напа­дут на СССР и не заставят взяться за оружие».

А после военного крушения в июне 1940 г. Франции и поражения англо-французской коалиции все события ускорились. Черчилль, ставший 10 мая премьер-министром, отклонил предложения Гитлера о мирных переговорах. Началась воздушная «битва за Британию»…

Новой британский посол С. Криппс на встрече со Сталиным вручил советскому лидеру послание У. Черчилля от 24 июня 1940 г., в котором говорилось, что Германия угрожает Великобритании, как и Советскому Союзу, и высказывалось пожелание о восстановле­нии «обеими нашими странами» прежних связей.

А 22 октября С. Криппс предложил от имени У. Черчилля подписать между Британией и СССР секретное соглашение, предусматривавшее признание Лондоном defacto «власти Советского Союза в Эстонии, Латвии, Литве, Бессарабии, Се­верной Буковине и тех частях Польского государства, которые теперь находятся под совет­ским главенством». 

Учитывая, что СССР был связан обязательствами по советско-германскому договору о ненападении, Сталин тогда уклонился от предложений британской стороны, но и не допустил действий, способных ухудшить отноше­ния с Британией как потенциальным союзником.

А когда весной-летом 1940 г. Москва и Вашингтон с двух сторон сделали шаги по нормализации советско-американских отношений, первые очертания будущей антигитлеровской коалиции стали прорисовываться…

Следите за нашими новостями на Facebook, Twitter и Telegram