«Никто кроме нас». Этот девиз принадлежит десантным войскам. Однако в Великую Отечественную он по праву мог бы подойти совсем другим войскам – «тихим» и незаметным. И звались они радиоразведкой. Об их подвигах до сих пор мало что известно.

…В одном из приказов Верховного главнокомандующего РККА Иосифа Сталина сказано, что разведка – «глаза и уши армии». Надо признать: тот, кто готовил документ, попал в десятку. Более точного определения не найти. И если «глаза» – скорее всего воздушная и войсковая разведка, то «уши» – несомненно, радиоразведка.

После Великой Отечественной войны радиоразведка осталась на долгое время в тени. О ней не снимали фильмов и не писали книг. Да и что снимать – неужели оператора, часами сидящего в наушниках у передатчика? А где же леденящие кровь вылазки под носом у врага за линию фронта, ловкий и смелый захват «языка», горячая погоня с собаками и дюжими фашистами?.. В общем, никакого экшна.

На самом деле все иначе. Служба радиоразведки – уникальный механизм. Более эффективного и в то же время безопасного средства добывания сведений о неприятеле в армиях мира пока не изобрели. Войсковой разведке, чтобы взять «языка», надо совершить, подвергаясь опасности, не один рейд в тыл врага. Да и полученная от «языка» информация еще не гарантия успеха. Командир взвода полковой разведки Владимир Стрельбицкий так рассказывал мне о своей фронтовой работе: «Каждый рейд в тыл врага – это потеря нескольких бойцов. Убитые, раненые… Я несколько раз ездил, получал пополнение. А пару раз сходишь за линию фронта, и во взводе опять десяток человек остается. Взять «языка» – это подвиг».

У радиоразведки свои методы – порой по одному сигналу, одной фразе в эфире она раскрывает то, что не под силу десяткам пехотинцев.

…В июле-августе 1941 года на подступах к Ленинграду развернулись тяжелые кровопролитные бои. 8 сентября захвачен Шлиссельбург и перерезана последняя коммуникация, связывающая город с Большой землей. Ленинград оказался в блокаде.

Фашистские бомбардировщики массированно бомбили город. Обстановка складывалась крайне сложная. Противовоздушная оборона лишилась возможности своевременно предупреждать подразделения истребительной авиации, зенитной артиллерии и населения Ленинграда о приближении самолетов противника.

“Сведения, добытые радиоразведкой Красной армии, сыграли важнейшую роль в планировании масштабных армейских и фронтовых операций”

Штаб Ленинградского фронта в своей оборонной стратегии основывался на данных, получаемых от радиолокационных станций. Их было всего семь, радиус действия ограничивался ста километрами. А узнавать о подлете вражеской авиации к городу надо было как можно раньше. Но как это сделать? Кому по плечу такая задача? Посты ВНОС оказались в городских пределах и были по сути бессильны. Фашистским самолетам требовалось всего лишь несколько минут, чтобы долететь от линии фронта до жилых кварталов. Оставалась последняя надежда – на радиоразведку.

«До того как самолеты противника будут обнаружены средствами радиолокации, нам уже надо предупредить систему ПВО о взлете их с аэродромов и взятом курсе. Это позволит организовать прикрытие города с воздуха», – так определило задачи радиоразведки командование Ленфронтом.

Следовало постоянно наблюдать за вражескими аэродромами, засекать время старта самолетов, устанавливать их курс. Однако провести комплекс подобных мероприятий было не так просто. Радиоразведчики начали с тщательного изучения особенностей радиосвязи в немецкой авиации, установили сигналы скрытого управления при боевых вылетах, выявили признаки, указывающие на подготовку бомбардировщиков к вылету.

По характеру связи флагманского самолета стали определять количество машин и их тип.

Радиодивизионы Ленфронта научились засекать немецкие самолеты на удалении 150–190 километров от города. Предупреждение о подлете вражеской авиации на главный пост ВНОС ПВО передавалось за 25–30 минут и наша авиация имела возможность встречать машины врага гораздо раньше, еще над боевыми порядками фашистов.

Таким образом, радиоразведчики сумели справиться со сложнейшими техническими и организационными проблемами и выполнить приказ. До полного снятия блокады 27 января 1944 года не было случая, чтобы они не отследили групповой вылет вражеских самолетов, которые рвались к городу или к коммуникациям фронта.

Особое значение придавалось радиоразведке гитлеровских самолетов, поднимавшихся со своих аэродромов, чтобы нанести удар по Дороге жизни. Зимой 1941–1942 годов радисты предупредили службы ПВО о более двух тысячах самолетовылетов вражеской авиации.

Командующий Ленинградским фронтом Георгий Константинович Жуков в сентябре 1941 года отмечал работу радиоразведчиков по предупреждению фашистских налетов. Это он приказал начальнику разведки штаба фронта доложить в Москву об опыте разведки отслеживать вылеты гитлеровской авиации. И вскоре этот опыт очень пригодился при обороне столицы.

Радиоразведчики умело противостояли не только фашистской авиации, но и дальнобойной артиллерии. На первом этапе при определении координат вражеских батарей ведущую роль играла артиллерийская разведка. В этой борьбе немцы стали нести большие потери и все чаще меняли позиции, перемещая их дальше в тыл.

К концу 1942-го фашистское командование изменило тактику – ставку сделали на дальнобойную артиллерию и применение с железнодорожных платформ тяжелых артсистем. Огневые позиции этой артиллерийской группировки находились в 20–25 километрах от города. Таким образом, она оказалась вне зоны досягаемости артиллерийской разведки.

Определение координат осложнялось и тем, что артиллерийские системы на железнодорожных платформах выдвигались на позиции не раньше, чем за сутки, и после обстрела быстро уходили, так что для воздушной разведки времени также не оставалось. И вновь всю надежду возложили на радиоразведку.

Как выполнял эту задачу 472-й дивизион, вспоминал фронтовой радиоразведчик, начальник штаба радиодивизиона Глеб Лопаков: «Наш радиодивизион обнаружил две радиосети управления огнем дальнобойной артиллерии, работавшие в коротковолновом и средневолновом диапазонах. В них передавались какие-то условные сокращения и кодовые величины, понять которые было невозможно. Офицеры Ю. Буштуев, И. Дьяков, переводчица лейтенант М. Дикман обстоятельно изучили наставления по управлению артогнем и, сопоставив теорию с упоминавшимися выше кодированными величинами, смогли их расшифровать.

В течение 1943 года, который был годом наиболее интенсивных обстрелов Ленинграда, они много раз и своевременно, за несколько часов и даже суток определяли число и время, откуда и по какому району будет нанесен артиллерийский удар».

В годы войны советские радиоразведчики своевременно добывали и другую ценную информацию о действиях противника. Нередко она становилась основополагающей для военачальников при принятии решения. Так, ночью с 11 на 12 июля 1943 года командующий Воронежским фронтом генерал армии Николай Ватутин отдал приказ командарму 5-й танковой армии Павлу Ротмистрову перебросить войска из Прохоровки на Обоянь.

В это время в землянку вошел взволнованный начальник разведки фронта генерал Илья Виноградов. Услышав разговор Ватутина с Ротмистровым, он обратился к генералу армии: «Товарищ командующий, этого делать нельзя. Четыре танковые дивизии противника повернули с обояньского направления и продвигаются в сторону Прохоровки». «Откуда такие данные?» – уточнил командующий. «Сведения радиоразведки и нашего воздушного разведчика. Он видел колонны примерно в 400–500 танков, которые движутся в направлении Прохоровки», – ответил Виноградов.

Ватутин отменил приказ о переброске 5-й танковой армии на обояньское направление и нацелил Ротмистрова на подготовку войск к бою с вражескими танковыми частями.

Что же, радиоразведчики Воронежского фронта блестяще выполнили боевую задачу – своевременно обнаружили и доложили о танковых дивизиях врага, выдвинутых на Прохоровку. Но бывали задачи совсем иного рода. Летом 1944 года, когда войска 1-го Белорусского фронта готовились к наступлению, начальник разведки генерал Николай Трусов вызвал к себе командира 545-го радиодивизиона ОСНАЗ майора Гудкова. «Нам позарез надо выведать, что знают о нас немцы», – произнес Трусов. – Иначе как мы будем наступать».

Майор Гудков возвращался в свой дивизион, размышляя над словами начальника разведки фронта. Действительно, для гитлеровцев очень важно удержать Белоруссию. Враг создал глубоко эшелонированную оборону, города Витебск, Бобруйск и Оршу превратил в крепости.

По работе своего дивизиона майор Гудков знал, какие строгие ограничительные меры в использовании радиосвязи принимал враг. Связь между штабами армий, корпусов и дивизий была только проводная. Радиостанции этих штабов практически не работали. Даже полковые станции выходили в эфир по ограниченному графику.

Вот и попробуй в этих условиях выведай степень немецкой осведомленности. Знал бы начальник разведки, сколько уже стоило сил в условиях фашистского радиомолчания раскрыть дислокацию немецких соединений, нанесенных на его карту. А теперь выручить их могут только перехваты с бортов немецких самолетов-разведчиков о выявленных наших аэродромах, скоплении пехоты и артиллерии, об интенсивности движения на шоссейных и железнодорожных магистралях.

На это и нацелил своих «слухачей» командир дивизиона. И им улыбнулась удача. За несколько дней до перехода фронта в наступление радиоразведчики, отлично владевшие немецким языком, перехватили и раскрыли донесения фашистской воздушной разведки, обнаружившей на наших фронтовых аэродромах и посадочных площадках, в основном перед правым крылом фронта, до 600 самолетов.

Немцы также по следам гусениц, которые отчетливо просматривались на мягком грунте, вскрыли места сосредоточения наших танков. Но и радиоразведчики РККА не дремали. Полученные сведения немедленно доложили в штабы 65-й армии и фронта. После этого растерянные фашистские воздушные асы никак не могли найти пропавшие советские самолеты. Насчитали всего семь машин. А танки вообще исчезли бесследно.

Как оказалось, по приказу командующего фронтом Константина Рокоссовского самолеты были переброшены на запасные аэродромы и искусно замаскированы. А следы танков заметались с помощью деревьев, которые волочили за каждой боевой машиной.

Успешная деятельность радиоразведки во время войны обусловливалась еще и тем, что все бойцы и командиры свято соблюдали негласное правило: не ждать особых указаний начальства. Нет, это вовсе не означало, что кому-то могла прийти в голову бредовая мысль – не выполнить приказ командира или проявить самодеятельность. Но разумная инициатива активно приветствовалась. Зная тонкости обстановки на порученном участке, постоянно анализируя поступающую информацию, радиоразведчик (вне зависимости от звания и должности) должен был вносить на рассмотрение руководства свои предложения, даже если они на первый взгляд казались странными или более того – абсурдными.

Нечто подобное случилось с оператором старшим сержантом Александром Зиничевым. Его радиодивизион дислоцировался в районе Ржевского выступа. Здесь нашим войскам противостояла 9-я немецкая армия. Зиничев вел наблюдение за радиосетями этого объединения. Зимой 1942–1943 годов немецкая станция активности не проявляла, «просыпалась» несколько раз в месяц. Тем не менее даже в нечастые сеансы, с которыми радиостанция выходила в эфир, старшему сержанту Зиничеву удалось изучить почерк радистов. Одному он дал псевдоним Иоганн, другому – Луиза.

Наступил февраль 1943 года. И вот в середине месяца радиосеть 9-й армии начала активную работу. Казалось бы, надо радоваться. Но было одно обстоятельство: Иоганн и Луиза куда-то исчезли. Да и в самом радиообмене было что-то странное. Оператору даже показалось, что радиограммы, которые посылает штаб 9-й армии, никто не принимает. Получался как бы этакий спектакль в эфире: демонстрация активного радиообмена, дабы убедить противника, что армия по-прежнему находится на месте. Однако как потом подтвердилось, на месте остались лишь радиосети, но не сама армия.

Старший сержант Зиничев доложил свои соображения командованию. А вскоре нашелся и его «старый друг» Иоганн. Правда, теперь он работал совсем на другом участке фронта, где-то в районе Курской дуги. «Было приказано доставить меня в очень высокий штаб, – вспоминал Александр Алексеевич. – Человек, с которым мне пришлось иметь дело, носил генеральские погоны».

Генерал расспросил старшего сержанта о немецких радистах, о том, действительно ли он научился различать их по «почерку», и устроил экзамен. Зиничев должен был ознакомиться с «почерком» радиста, а потом выбрать его из нескольких предложенных образцов. По окончании экзамена, ознакомившись с результатами, генерал только и сказал: «Удивительно».

Вскоре старшего сержанта Александра Зиничева перевели в радиодивизион, развернутый в районе Курска. Задача прежняя: следить за Иоганном и Луизой. Но самое главное – его данные о переброске 9-й армии подтвердились.

Но бывало и так, что инициатива могла обернуться совсем другой стороной.

…Помощник начальника отделения радиоразведки 3-го Белорусского фронта майор Алексей Усков написал донесение, в котором сделал вывод: фашисты в район города Гольдап перебросили танковую бригаду. Это означало, что немцы готовят из него контрудар. Вскоре Ускова вызвали к начштабу фронта генерал-полковнику Покровскому.

«Так будет противник наносить контрудар или нет?» – спросил Александр Петрович. Усков ответил утвердительно. «В какое время можно это ожидать?» – продолжил Покровский. «Ориентировочно в течение ближайших трех-четырех дней», – доложил радиоразведчик.

«Хорошо, товарищ майор, – жестко подвел черту под разговором начальник штаба, – даю слово при командующем: если ваши данные подтвердятся – наградим, если нет – пойдете в штрафную роту».

«Настроение у меня было, конечно, совсем неважное, – вспоминал Алексей Михайлович, – попасть в штрафную роту за несколько месяцев до окончания войны несладко. А вдруг противник изменит свое решение и не нанесет контрудар? Прошел день, второй. Ничего. В отделе мне все сочувствовали, подменяли на дежурстве, старались успокоить. И вдруг утром третьего дня в четыре часа вызывают на узел связи штаба фронта. Там была срочная телеграмма из штаба армии: противник нанес удар на рассвете. Лучшей вести для меня не придумать».

А через сутки наш фронт начал наступление. Вскоре, как и обещал генерал Покровский, майор Алексей Усков был награжден орденом Отечественной войны II степени.

В ходе боевых действий мастерство наших специалистов-осназовцев неуклонно росло. Добрались они и до фашистских проводных линий, прежде бывших недоступными.

…В августовские дни 1944 года в Генеральный штаб РККА поступило донесение из 1-го Прибалтийского фронта. Разведотдел предполагал, что отрезанная рижская группировка противника поддерживает непрерывную телефонную связь со ставкой Гитлера по подземному кабелю, проложенному по трассе Рига – Шяуляй – Кенигсберг – Берлин.

Первый заместитель начальника Генерального штаба генерал армии Алексей Антонов дал указание направить на фронт специалиста Александра Устюменко из отдела радиоразведки ГРУ. В помощь ему придали переводчика лейтенанта Ростислава Наумова, выделили «Виллис» с водителем. Не теряя времени, офицеры направилась в Шяуляй – ближайший промежуточный узел кабельной системы, чтобы выяснить, действительно ли такая связь существовала между Ригой и Берлином.

Город был взят частями РККА всего несколько дней назад. Устюменко и Наумов нашли здание междугородной телефонной станции. Сразу стало ясно: аппаратура обесточена. Майор Устюменко подключился к жилам кабелей в сторону Риги и в сторону Кенигсберга. В наушниках телефона были слышны только индуктивные наводки, это значило – кабели перерублены на трассе.

Александр Иванович принял решение ехать по шоссе в сторону Кенигсберга до последней точки разрыва кабеля. Не доезжая до города Таураге километров двадцать, группа увидела на обочине кучи свежей глинистой земли. Именно там, как оказалось, кабель раскопали и перерубили. Пришлось наладить прослушивание кабельных жил, уходящих в сторону противника. «Мы получили источник ценных сведений о противнике, – позже расскажет Александр Устюменко. – Откопали прямо-таки золотую жилу».

До переднего края – около 250 метров. Основная работа теперь легла на Ростислава, буквально не выходившего со спецстанцией из кабельной ямы. Он непрерывно записывал разговоры, которые мог выделить из хора голосов. После нескольких дней прослушивания офицеры пришли к выводу, что гитлеровцы сосредоточили на узком участке фронта примерно три-четыре дивизии и замышляют нанести контрудар в районе шоссе Рига – Кенигсберг. Об этом поставили в известность командира ближайшей 33-й гвардейской Севастопольской стрелковой дивизии генерала Павла Волосатых.

Ранним утром окончательно подтвердились данные, добытые группой Устюменко: противник начал обрабатывать артогнем нашу оборону, потом двинулись немецкие танки. Но для фашистов попытка прорыва закончилось неудачей. Шяуляй остался в наших руках.

 

 

 

 

Следите за нашими новостями на Facebook, Twitter и Telegram