В марте 2020 года, для смягчения негативного воздействия пандемии короновируса на отрасли экономики, указом президента Узбекистана при Министерстве финансов  был создан Антикризисный фонд (АФ) без образования юридического лица в объеме 10 трлн сумов. Основные направления использования средств Антикризисного фонда были определены тем же указом и предусматривали следующие направления финансирования:

1.  финансирование мероприятий по борьбе с распространением коронавирусной инфекции
2. поддержку предпринимательства и занятости населения
3. расширение социальной поддержки населения, включая выделение дополнительных средств для усиления мер по поддержке малообеспеченных семей и увеличения числа получателей пособий, в том числе через Совет Федерации профсоюзов Узбекистана;
4. обеспечение устойчивого функционирования отраслей экономики.

 В качестве источников АФ были определены средства Государственного бюджета Узбекистана, в том числе за счет оптимизации расходов, а также льготные кредиты международных финансовых институтов и другие источники, не запрещенные законодательством.
 
Прошло более пяти месяцев и публикуемые регулярно отчеты Министерства финансов свидетельствуют, что основным источником формирования средств АФ стали заемные средства - льготные кредиты международных финансовых институтов в размере более 1,2 млрд долларов США.
 
Согласно отчету Министерства финансов от 11 августа 2020 года из 10 трлн сумов доходов АФ 9,87 трлн сумов (или 98,7%) были льготные кредиты международных финансовых институтов.
 
В ситуации с формированием и использованием средств АФ у экономистов возникли вопросы, на которые ни Министерства финансов, ни другие государственные органы точных ответов не дали. Ниже приведены вопросы, которые наиболее часто задавались экспертным сообществом, но остаются без ответа:
 

• Почему страна не обратилась к традиционному кредитору правительства – к Центральному банку для кредитования сугубо внутренних нужд экономики и общества страны, а ускоренными темпами стала занимать у кредиторов, не имея детально разработанного плана расходования средств, формирования системы оценки эффективности расходов и контроля над расходованием средств? О справедливости такой постановки вопроса свидетельствуют не всегда понятный и приемлемый перечень расходов, так и часто появляющиеся сведения о нецелевом расходовании средств АФ на местах и в отраслевых органах;
• Почему средства были направлены на сомнительные мероприятия, санитарно-оздоровительный эффект которых нельзя было просчитать, а коррупционная составляющая потенциально была высокой? Например, зачем надо было тратить огромные средства на дезинфекцию улиц и воздуха, на содержание всех прибывших из-за рубежа, а также родственников заболевших на карантине, на строительство того, что не завершится в ближайшие месяцы, когда пик заболеваемости уже пройдет (строительство специализированных больниц и карантинных комплексов, на покупку оборудования, которое не применяется для лечения основной части заболевших (те же аппараты ИВЛ были менее важны чем приборы обогащения снабжения тела кислородом)?
• Почему вместо подготовки и мобилизации медперсонала к работе в условиях ЧП, Минздрав отказался от услуг медиков частных клиник и тратил огромные деньги в государственных медучреждениях, которые коллапсировали под натиском болезни? Ведь только в первом полугодии 2020 года, когда расходы на содержание граждан на карантине и пациентов, проходящих лечение в больницах, а также приобретение медицинского оборудования составили свыше 1 трлн сумов, 2,5 трлн сумов было потрачено на строительство и реконструкцию больниц и других не совсем приоритетных объектов, что по мнению Министерства финансов «помогает «стимулировать спрос в стране и стабилизировать экономику». Ведь стремительный рост смертности в июле месяце в стране был во многом вызван именно недостатком как количества, так и квалификации медработников, отсутствием системы отбора больных;

• Почему меры по прямой материальной поддержке населения всегда были отнесены в разряд не приоритетных, хотя в большинстве стран именно такие меры были главными составляющими социально-экономической политики? Почему меры прямой материальной поддержки не охватили все слои населения, как по категориям, так и по численности, которые реально пострадали от жесткого карантина и мер правительства по борьбе с ковидом? Чем объясняется тот факт, что меры поддержки населения охватывают всего лишь около 10 процентов населения, которое реально находится за чертой бедности? Сравните 0,64 трлн сумов, выделенные на мероприятия по социальной защите: оказание материальной помощи уязвимым слоям населения, в том числе малообеспеченным женщинам, субсидирование части затрат граждан на освоение приусадебных участков, привлечение незанятых к временным общественным работам и 2,3 трлн сумов для покрытия первоочередных выплат работникам крупных промышленных и обслуживающих предприятий в период пандемии;

• Почему реально живые деньги были выделены государственным крупным монополистам, а для поддержки малого и среднего бизнеса были определены только налоговые и кредитные преференции?

• Почему все экономические ведомства отошли от разработки всеобъемлющего плана по спасению и оживлению экономики, а вместо этого принялись принимать решения по спасению отдельных отраслей и производителей, что было негативно воспринято общественностью, увидевшей в этом неких «любимчиков» власти;

• Почему АФ был создан при Министерстве финансов без образования юридического лица, вследствие чего не известно кто реально ответственен за принятие того или иного решения о расходовании средств АФ? Если это Министерство финансов (по логике вещей), то почему министр финансов отчитывается перед парламентом страны только за исполнение государственного бюджета, не затрагивая вовсе вопросы формирования и использования АФ, как части госбюджета?

• И, наконец, почему хотя бы по итогам первого полугодия 2020 года параметры государственного бюджета официально не были пересмотрены, имея в виду очевидные отклонения от выполнения утвержденных параметров бюджета как по объему выполнения, так и по структуре выполнения? Закон «О государственном бюджете» не разрешает отклонение от утвержденных параметров бюджета более чем на 3% без соответствующего решения Олий Мажлиса.

В этой ситуации удивил отчет министра финансов по итогам выполнения государственного бюджета за первое полугодие 2020 года, сделанный перед парламентариями страны в августе 2020 года. Министр финансов Тимур Ишметов приводит показатели превышения объема доходов государственного бюджета относительно доходов 2019 года, не приводя при этом сопоставления с запланированными объемами поступлений в бюджет. Кроме того, отчет был посвящен выполнению только государственного бюджета, как будто министр финансов не отвечает за выполнение консолидированного бюджета страны, куда входят еще 17 (!) внебюджетных фондов, не считая Фонда реконструкции развития.
 
Так, по отчету министра доходы государственного бюджета Республики Узбекистан в первом полугодии 2020 года составили 58,2 трлн сум. Это составляет 45,31% утвержденного парламентом на 2020 год размера доходов государственного бюджета на 2020 год (хоть и на 7,5 трлн сум больше аналогичного периода прошлого года). При этом ни слова не сказано о выполнении консолидированного бюджета (годовой утвержденный размер 158,96 трлн сумов) и государственных целевых фондов (объем которых на 2020 год утверждён в размере 25,39 трлн сумов), перечень которых утвержден постановлением Кабинета Министров от 19 ноября 2019 года № 917.

По информации директора Департамента государственного внутреннего и внешнего долга Министерства финансов Джасура Каршибаева государство заняло следующие средства у международных доноров: 
 

• 200 млн долларов США у Всемирного банка для дополнительного финансирования Проекта поддержки реформ (второй транш), льготный кредит со сроком на 30 лет, включая льготный период в 5 лет, с плавающей ставкой 1,2% (6-месячная ставка международного рынка межбанковского заимстования + 0,88%);

• 375 млн долларов США у Международного валютного фонда для уменьшения негативного воздействия пандемии коронавируса на экономику (льготный беспроцентный кредит в размере 125 млн. долларов США и оперативный инструмент финансирования в размере 250 млн. долларов США сроком на 5 лет, включая льготный период в 3 года, с плавающей ставкой 1,05%;

• 500 млн долларов США у Азиатского банка развития (льготный кредит  сроком на 15 лет, включая льготный период в 3 года, с плавающей ставкой 0,84%  для поддержки бюджета).

При этом никто не скрывает, что средства, привлеченные от международных финансовых институтов, направляются в АФ, расходы которого вызывает столько нареканий. Разве приведенные выше вопросы не говорят о том, что у правительства, у экономических ведомств как не было, так и нет цельной межотраслевой программы эффективного использования средств АФ, которые большей частью сформированы за счет заемных средств? Почему парламент, правительство позволяет происходить такому в своей стране? Ведь, несмотря на все преференции, эти средства надо возвращать в полном объеме, да ещё с процентами в недалеком будущем!
 
И последнее, мы очень надеялись, что руководство министерства финансов обеспечит прозрачность использования средств как государственного, так и консолидированного бюджета. Однако, прозрачность – это не просто публикация неких цифр, а глубокий анализ эффективности использования государственных средств, активное внедрение технологий и мер по обеспечению эффективности затрат, достижения конкретных целевых параметров, показателей использования бюджета.
 

Следите за нашими новостями на Facebook, Twitter и Telegram