Рассказываем, почему узники «Жаслыка» и тысячи других политзаключенных должны быть восстановлены в правах.
В 1999 году на карте мира, в далеком уголке каракалпакских пустошей появилась тюрьма «Жаслык» – одно из самых или, возможно, самое жестокое место пыток в мире. Многие журналисты, правозащитники, политики и оппозиционеры отсидели там долгие годы, десятилетия, названные мировым правозащитным сообществом узниками совести и выпущенные на свободу лишь с приходом к власти Шавката Мирзиёева.
10 декабря во всем мире отмечается Human Rights Day – Международный день прав человека, приуроченный к принятию в 1948 году Генассамблеей ООН Всеобщей декларации прав человека, на основе которой был разработан и принят Международный пакт о гражданских и политических правах (МПГПП) в 1966 году. Узбекистан ратифицировал МПГПП в 1995 году и с тех пор неоднократно и систематически его нарушал, преследуя и осуждая на заточение тысячи и тысячи людей, признанных врагами государства.
Несмотря на объявленные якобы реформы, некогда узники юного Узбекистана остались врагами государства, продолжая нести тяжесть приговоров в госизмене, оскорблении узбекского народа, попытке свержения конституционного строя или религиозном экстремизме, оставаясь нереабилитированными до сих пор.
«Жаслык» forever
10 декабря в галерее 139 Documentary Center прошла закрытая встреча журналистов, художников, правозащитников и политзаключенных, попавших под амнистию и получивших свободу, приуроченная к Международному дню прав человека. Там директор галереи Тимур Карпов презентовал проект «Юность» Память и реабилитация, призванный напомнить о проблеме политических заключенных, которые продолжают нести на себе клеймо врага народа и до сих пор не реабилитированы.
Проект рассказывает личные истории и переживания бывших политзаключенных тюрьмы «Жаслык» («Юность»): Юсуфа Рузимурадова, Мухаммада Бекджанова, Агзама Тургунова, Азама Фармонова, Самандара Куканова. Этот проект – дань храбрости и мужеству бывших политических заключенных перед лицом страха – страха вечного заключения, страха потерять близких, страха порочной клеветы о том, кто они на самом деле и что они сделали.
В рамках проекта были представлены фотовыставка, документальный фильм «Jasliq forever» Умиды Ахмедовой и Олега Карпова, а также презентация пока неопубликованного доклада FDIH (International Federation for Human Rights) «Узбекистан: право политических заключенных на возмещение ущерба».
«В 2017 году всех людей (фотографии которых представлены на выставке) начали массово выпускать из тюрем, и мы с мамой (Умидой Ахмедовой) поняли, что находимся в эпицентре очень важных исторических событий. Я начал их фотографировать, мама снимать на видео. И понятное дело, когда мы это делали, понимали, что в какой-то момент сделаем выставку, фильм, потому что это очень важно. А их еще больше и больше начали выпускать.
И потом появилась очень актуальная проблема для политзаключенных — то, что их не реабилитируют. Выпустить – их выпустили, а реабилитации никакой нет. Когда их выпускали, у них было огромное количество проблем с документами, в частности. Властям было совершенно на них плевать.
Власти лишний раз доказали, с какой целью они их выпустили. Им было важно получить политические баллы, а все эти люди, они в международных списках – в правозащитном, в списке посольств и т.д., и они числились как узники совести. Многие из них личные враги Каримова. К чему вообще эта выставка? Мы поднимаем вопрос того, что их не реабилитируют. И хотим еще раз об этом напомнить».
Тимур Карпов
Реабилитировать нельзя амнистировать
Реабилитация репрессированных, узников совести и незаконно осужденных включает в себя правовое признание неправоты вынесенных приговоров, снятие обвинений, а также медицинскую и психологическую помощь. Амнистия – лишь смягчение наказания, часто в виде досрочного освобождения из тюрем, и не признает незаконность наказания.
В своем докладе FIDH пишет, что одной из главных составляющих реабилитации политзаключенных является в том числе и материальное возмещение ущерба как «центральный аспект восстановления общественного доверия после систематического насилия», однако Узбекистан не проводит ни материальную, ни правовую реабилитацию политзаключенных.
Правозащитник Агзам Тургунов, проведший девять лет в тюрьме «Жаслык» по сфабрикованному делу, считает, что одной из причин отказа в реабилитации политзаключенных является нежелание выплачивать денежную компенсацию:
«Есть такое понятие, как моральный и материальный ущерб, причиненный на основании незаконного осуждения. Год, два не так много, хотя тоже внушительный срок. Я в общей сложности просидел 15 лет. Первый раз меня на пять лет осудили, второй раз на десять. Материальный ущерб можно легко вычислить – затраты на адвоката и т. д. Но вот моральный… Вот человек сидит 10 лет, за это время у него мог умереть кто-то из близких. Многих из заключенных без их воли, обманным путем разводили с их женами.
На нашей зоне к заключенному по 159-й статье, это религиозная статья, пришла жена на свидание. Она приехала одна, и ее на свидание не допустили, сказали, мол, только завтра можно будет. Один из сотрудников тюрьмы обманным путём завёл её в квартиру и изнасиловал там. После этого она сбросилась с третьего этажа и умерла. Эта весть дошла до зоны. Узнав, что случилось, её муж кинулся к «запретке». «Запретка» – это граница тюрьмы, где колючая проволока. Он бросился туда специально, и его расстреляли за попытку побега. И это всё моральный ущерб, деньгами это не исчисляется.
Недавно умер известный мировой ученый Андрей Кубатин, 36 лет ему было. В прошлом году мы добились его освобождения из зала суда. До этого он отсидел почти три года. Его там пытали, мучили. Он вышел и через год умер. Вот как тут исчислять моральный ущерб. Ему назначили 462 тысячи, но это практически ничего. Вот во сколько они оценили человеческую жизнь».
Однако, по мнению бывшего политзаключенного, главная причина нереабилитации узников совести – нежелание признавать ошибочность решений и незаконность арестов, осуждения и посадок неугодных режиму людей:
«Если нас реабилитируют, то только по моему делу могут посадить несколько десятков человек – судей, прокуроров, следователей и т. д. Они этого боятся. Лично мой начальник зоны и судья, когда меня выпускали в 2017 году, умоляли, чтобы я никуда не жаловался на них, не занимался больше этой деятельностью».
«Смена восприятия вопроса не произошла. Это (амнистирование некоторых политзаключенных) было сделано, потому что это нужно было сделать. Потому что давление было невероятное. О том, что у нас в стране после 2017 года сильно сменилась парадигма, не приходится говорить.
Новые политзаключенные с 2017 года появлялись, и там счёт тоже идёт не на единицы. Поэтому изменение восприятия вопроса не произошло. И экономическая незаинтересованность, мне кажется, с точки зрения правительства – это вообще десятый вопрос. Если хотели бы – сделали. «Хумо Арену», Ташкент-сити строят же, это всё гораздо дороже, чем реабилитация политзаключённых».
Есть ли надежда на реабилитацию политзаключенных и признание ошибок со стороны государства?
По мнению Тимура Карпова, об этом говорить не приходится по нескольким причинам:
«Есть реалистичный сценарий, и мой сценарий — мечтателя. В реалистичном сценарии, если давление мировой общественности и в частности финансовых организаций, которые дают деньги Узбекистану, усилится в вопросе реабилитации бывших политзаключённых, то тогда дело сдвинется с мёртвой точки.
Но опять-таки как это произойдёт? Кто-то пообещает кредит? Этот кредит и распилят на реабилитацию. То есть позиция такая: «Дайте нам денег — мы реабилитируем. У нас денег своих нет». Потому что из Госбюджета, из своего собственного кармана никто делать это не будет.
А если к вопросу о признании ошибок, это вообще очень сложная тема. Как часто искренне признаются ошибки властями? Не когда хокимов заставили, не когда что-то там произошло по их инициативе, а когда это пошло снизу. Такого процесса, такой ситуации, что кто-то из них признает свои ошибки, не существует.
Поэтому вопрос реабилитации и признание ошибок идут порознь. Потому что реабилитация — это одно — деньги и т. д. А другой момент — это признание ошибок. У них это не идёт рука об руку, хотя это взаимосвязанные вещи.
Я подозреваю, что есть ещё какой-то там некий момент условной чести и достоинства их собственной. Потому что те люди, которые сажали, истязали, пытали этих невиновных политзаключённых, они все до сих пор у власти и все чувствуют себя достаточно комфортно. Поэтому для них это невозможно, они не могут сами против себя же выступить.
Одно можно сказать точно: если кому-то будет вдруг внезапно интересно из властей реабилитировать политзаключённых, если кто-то будет видеть в этом дополнительные очки, возможность для дополнительного финансирования, если кто-то увидит в этом предмет торга, то этим будут торговать. Я не вижу, чтобы они это делали. Уже торганули в 2017 году, а сейчас он как будто бы приостановился. Хотя там торговать есть много чем.
И я опять возвращаюсь к своей мечтательной позиции. Да, я искренне верю и надеюсь на то, что власти смогут осознать, принять то, что было в прошлом, остаётся в прошлом. Надо это признать, за это попросить прощения и максимально это нивелировать насколько возможно. Немцы же делают. Они только недавно за Первую мировую расплатились. Это моя маленькая узбекская мечта, чтобы мы признавали свои ошибки и несли ответственность».
Правозащитник Агзам Тургунов считает, что реабилитация жертв политических репрессий в Узбекистане возможна только при смене политического режима и приходе к власти настоящего реформатора, имеющего возможности и желание проводить реальные реформы:
«У меня спрашивали, говорил ли я слова благодарности Мирзиёеву за то, что он меня выпустил. А я отвечаю: почему я должен его благодарить? Это при нем меня посадили, и он 10 лет молчал. Я 10 лет отсидел, освободился. Они говорят, что меня могли посадить ещё на 5 лет, если бы был Каримов. Это правда. Но почему я должен благодарить Мирзиёева? В первую очередь я благодарен своей семье: детям, жене. Они не оставили меня одного, отказавшись от жизни в США.
Также у меня спрашивают, верю ли я в его реформы. Я абсолютно не верю ему. Он лжет. Вы вспомните Каримова 20 лет назад, в 90-е годы. Он ещё красивее слова говорил и много чего обещал, все плакали от его слов. А итог этого — все сами стали свидетелями того, в каком положении он нам оставил страну».
FIDH в своем докладе публикует ряд рекомендаций для правительства, которые могут лечь в реальную программу реабилитации жертв политических репрессий в Узбекистане:
- Выявить лиц, имеющих право на возмещение ущерба. Это лица, освобожденные в результате амнистии/помилования или все еще находящиеся под стражей, которые были привлечены к ответственности по политическим мотивам, включая так называемых «религиозных заключенных».
- Провести предварительную оценку потребностей. Оценка потребностей должна проводиться в консультации с представителями жертв и бывшими заключенными, включая недавно освобожденных, которые были оправданы на законных основаниях, а также политических заключенных, которые были освобождены, но не оправданы, особенно жертвы пыток.
- Принять комплексную программу возмещения ущерба или переходного правосудия. Программа по «возмещению ущерба» или «реабилитации» «политических заключенных» или «ошибочно осужденных лиц» отдельно или как часть политики переходного правосудия в Узбекистане должна предусматривать создание межведомственной или самостоятельной комиссии, которая будет иметь доступ к архивным данным, наделена судебными полномочиями и сформирована вне национальной системы предотвращения нарушений прав человека.
«Наша выставка называется «Юность», и тут можно провести такую аналогию с тем, что наша страна, то состояние, в котором мы находимся, оно в некотором состоянии схоже с перманентной юностью, перманентным «Жаслыком». И юности свойственно не признавать свои ошибки, но и признавать и работать над ними, когда ты хочешь перейти на этап взросления. Он приходит только после осознания своих собственных ошибок. Поэтому можно провести такую аналогию с нашим политическим, государственным, гражданским состоянием в стране».
Правила комментирования
comments powered by Disqus