Самый популярный вопрос, который задавали журналисты на душанбинской конференции, звучал так: "Когда начнется война за воду в Центральной Азии?". Если вспомнить того же Киплинга, утверждавшего, что "питье важнее еды", подобная постановка вопроса кажется оправданной. Тем более что с легкой руки президента Узбекистана Ислама Каримова, предупредившего в сентябре прошлого года в Астане о возможности военных конфликтов в регионе из-за нерешенных водных проблем, эта тема стала модным трендом в экспертной среде.
Душанбе станет центром водной дипломатии?
Неудивительно, что накануне начала Международной конференции высокого уровня по водному сотрудничеству чаще всего обсуждали, приедет или нет в таджикскую столицу делегация из соседнего Узбекистана.
Эта интрига сохранялась до последнего момента. Среди организаторов и гостей преобладала убежденность, что Ташкент будет представлен лишь на уровне "второго секретаря" узбекского посольства. Всем было хорошо известно, сколь напряженными ныне являются отношения между Узбекистаном и Таджикистаном – в первую очередь, из-за противоречий в водно-энергетических вопросах.
И лишь незадолго до открытия водного форума стало известно: из Ташкента прибывает представительная делегация во главе с заместителем министра сельского и водного хозяйства Шавкатом Хамраемым. Новость оказалась настолько неожиданной для хозяев конференции, что узбекской дипмиссии в Душанбе пришлось официально опровергать все еще гулявшие в кулуарах конференции слухи, что, мол, Ташкент игнорирует ее работу.
Неожиданностью стала и другая новость, обратного свойства: Россия, против ожидания, была представлена лишь послом в Душанбе Юрием Поповым, который к тому же через несколько дней уже сдает свои дела и покидает Таджикистан. Но здесь виной тому стихия: наводнение на Дальнем Востоке вынудило всех специалистов из министерства природных ресурсов, командированных в Душанбе, лететь в зону стихийного бедствия…
Столица Таджикистана еще никогда не принимала столь представительный международный форум, в котором принимали участие делегации из 70 стран, заместители Генсека ООН, председатель Генассамблеи ООН (официально об этом не сообщалось, но мало кто в Душанбе сомневается, что без финансовой поддержки ООН конференции бы не было. – А.Д.), гендиректор ЮНЕСКО и прочие важные политики и чиновники.
Для удобства их доставки в Душанбе были организованы даже специальные чартерные рейсы из Стамбула. Да и сами хозяева были на высоте, традиционное таджикское гостеприимство, сдобренное желанием как можно лучше показать страну в преддверии предстоящих в ноябре этого года президентских выборов, не могло не сказаться на организации и рабочей атмосфере конференции.
Разумеется, открывал ее сам президент Таджикистана Эмомали Рахмон, призвавший к широкому сотрудничеству стран региона в использовании водных ресурсов, строительству гидроэнергетических объектов. Его речь выглядела политическим манифестом в стремлении достичь "водного перемирия" в Центральной Азии.
"Мы вполне осознаем, – говорил Рахмон, – что только цивилизованное сотрудничество и политическая воля могут всем нам открыть путь к прогрессу и развитию на этом поприще. Таджикистан всегда готов к такому сотрудничеству".
Чаноби Оли (Его Превосходительство, как официально принято обращаться в Таджикистане к президенту. – А.Д.) объявил в этой связи о намерении создать в Душанбе Международный центр по водной дипломатии. Таджикскому руководству тут есть на кого равняться – в туркменской столице Ашхабаде уже много лет функционирует региональный Центр ООН по превентивной дипломатии.
Тут, впрочем, есть некоторая разница. Туркмения провозгласила себя нейтральным государством, поэтому вправе претендовать на посредничество в урегулировании конфликтов, другое дело, насколько это эффективно… Таджикистан же является, наряду с Киргизией, одной из сторон в противостоянии государств, находящихся в верховьях водных бассейнов Амударьи и Сырдарьи, с государствами, расположенными в нижнем течении этих рек, Узбекистаном, Туркменией, частично, Казахстаном.
Может ли в этих условиях быть успешным таджикский Центр по водной дипломатии, сказать трудно…
Никого не критикуем, только о себе говорим
Таджикские представители на конференции (и, в первую очередь, сам Рахмон) были, действительно, дипломатичны, они не упрекали вслух узбекских соседей в попытках блокировать реализацию своих гидроэнергетических начинаний.
"Всем нужна вода, но единственная наша просьба, чтобы та вода, которая формируется в Таджикистане, использовалась рационально, – говорил в Душанбе постпред Таджикистана в ООН Сироджиддин Аслов, – когда мы говорим о таких вещах, мы никого не критикуем, мы говорим и о себе в том числе…".
Понятно, что дипломат имел в виду Узбекистан, где огромные площади, засеянные хлопчатником, требуют орошения, но вода при этом используется неэкономно. Эта проблема – общая для региона, так же неэффективно потребляется вода на туркменских хлопчатниках, рассказывал автору известный таджикский экономист, профессор Ходжамахмад Умаров, не cкрывавший зависти от увиденного им в Израиле, где технология капельного орошения в десятки раз уменьшает потребление воды.
Однако профессор не жалует и свои, таджикские власти, критикуя их за неспособность привлечь грамотных специалистов для участия в переговорах с соседями по региону.
Стоит заметить, что в Таджикистане, в отличие от соседних стран, вы можете обнаружить и альтернативные официальным, причем выраженные публично, точки зрения, пусть их авторы и не пользуются расположением властей, как это обстоит с профессором Умаровым.
Узбекские же представители предпочитают говорить о другой стороне проблемы, о том, что в странах верхнего течения рек находящиеся там водохранилища используются в последние годы, как правило, в интересах выработки электроэнергии, игнорируя потребности "нижних" стран в ирригации.
Так не было еще 20 лет назад, в 1993 году, утверждал в Душанбе один из членов узбекской делегации Шухрат Мухаметжанов, когда учитывались интересы как ирригации, так и энергетики. Впрочем, тут нет ничего удивительного, в те годы еще работала инерция советского времени, когда нормы распределения воды в Центральной Азии определялись в союзном центре, и это признают и в Ташкенте, и Бишкеке, и Душанбе…
Сегодня же рассудить Москве своих бывших сателлитов и уговорить их достичь водяного перемирия – задача, как говорят математики, из области трансцендентных уравнений, где количество неизвестных превышает количество уравнений и потому не поддается однозначному решению.
Как Дерипаска в Таджикистане завод не получил
Притчей во языцех является многолетняя история попыток Душанбе оживить проект строительства Рогунской ГЭС. Скоро уже можно будет отмечать 10-летний юбилей этих попыток.
Тогда, в первой половине 2000-х, Москва пообещала, что строить Рогун возьмется Олег Дерипаска и его "РУСАЛ". Но когда Душанбе отказал ему в приобретении таджикского алюминиевого завода (ТАЛКО), крупнейшего в Центральной Азии энергоемкого производства, который бы делал эффективным для "РУСАЛа" строительство Рогунской ГЭС, Дерипаска счел за благо уйти из Таджикистана.
Дополнительным аргументом для такого решения стало его категорическое "нет" желанию таджикского руководства строить плотину ГЭС рекордной в регионе высоты – в 335 метров. Предложения "РУСАЛа" ограничиться высотой плотины в 280 метров и делать ее насыпной, а не железобетонной, не нашли понимания в Душанбе.
Хотя требования таджикской стороны выглядели резонными – чем выше плотина, тем ниже себестоимость вырабатываемой электроэнергии. Но только бизнес и ничего личного, Рогун без контроля над ТАЛКО Дерипаске был не нужен…
Когда же спустя несколько лет из Афганистана и Пакистана стали вдруг обещать платить высокую цену, от 4 до 8 центов за киловатт-час вырабатываемой в Таджикистане электроэнергии, в Душанбе тема строительства Рогунской ГЭС превратилось в национальную идею.
За неимением внешнего спонсора и строительного подрядчика Рогун был объявлен "народной стройкой", целые семьи вынуждены были покупать специально выпущенные акции, в итоге было собрано не менее 280 миллионов долларов.
Сегодня стройка приостановлена, а деньги "крутятся" в коммерческих банках. Причиной тому резкая обструкция строительству со стороны Узбекистана, который расценил строительство Рогунской ГЭС как угрозу своей национальной безопасности.
Накапливание воды в Рогунском водохранилище, на которое уйдет около 14 лет, регулирование его стоков, считают в Ташкенте, чревато еще большим сокращением подачи воды для орошения узбекских хлопчатников и вообще дает Душанбе рычаг политического давления на Узбекистан.
…А "РусГидро" приостановил строительство ГЭС в Киргизии
Подобное же резкое противодействие в Ташкенте оказывается и планам строительства ГЭС Камбарата-1 и Верхненарынского каскада ГЭС в Киргизии. В Узбекистане опасаются, что режимы использования этих ГЭС скажутся на уменьшении водопользования для ирригации своих территорий.
В эти споры между Ташкентом с одной стороны и Душанбе вместе с Бишкеком – с другой оказалась втянута и Москва. Особенно после того, как российское руководство пообещало Киргизии принять участие в строительстве Камбараты и четырех малых ГЭС Верхненарынского каскада.
Однако оказалось, что от обещаний до их реализации дистанция несколько больше, чем ожидалось. Под предлогом доработки ТЭО приостановлено недавно строительство Верхненарынского каскада. В Киргизии же утверждают, что причиной тому – разногласия из-за заявленного российской компанией "РусГидро" более чем двукратного увеличения стоимости строительства ГЭС, до 1,1 миллиарда долларов.
Это означает, что Бишкек в течение многих лет не сможет расплатиться с "РусГидро" и взять эти ГЭС в свою собственность.
Неопределенной остается и судьба Рогунской ГЭС. Второй год затягивается оглашение результатов международной экспертизы проекта ее строительства, которую на деньги Всемирного банка осуществляют две компании, из Швейцарии и Франции. Но поскольку тендер на проведение экспертизы проводили таджикские власти, то в Узбекистане склонны не доверять ее выводам, мол, при ее проведении не были приняты во внимание наши технические условия…
Душанбе сделал Москве новое предложение
В этих условиях в Душанбе, понимая, что синица в руке лучше, чем журавль в небе, пришли к выводу, что нужно сосредоточиться на более реальных задачах по обеспечению собственной энергонезависимости, в решении которых ей может помочь Россия.
Недавно российскому руководству на стол было положено предложение о строительстве в Таджикистане четырех малых и средних ГЭС на реках Горная Матча и Фондарья.
Впрочем, вряд ли в Москве согласятся принять участие в этих проектах раньше, чем будут возвращены таджикской стороной долги в 70 миллионов долларов за поставленную потребителям электроэнергию принадлежащей России Сангтудинской ГЭС-1. Если же у Душанбе не окажется такой возможности (в республике проблемы с неучтенным потреблением электричества), может возникнуть вопрос о продаже России в счет долга некоторых промышленных активов Таджикистана…
Что же касается возможной войны за воду в Центральной Азии, то угроза ее начала, как говорят дипломаты, сильнее самой войны. Потому и была чрезвычайно своевременной конференция в Душанбе, где об этом помнили, но вслух не говорили. Неосторожные прогнозы, если о них всуе вспоминать, имеют обыкновение сбываться.
Правила комментирования
comments powered by Disqus