Достаточно рядовое мероприятие – проведенный в Сенате парламента Казахстана круглый стол «Тернистый путь к свободе» – вызвало явно не ожидаемую организаторами и неприятную для них общественную реакцию.
Мало того, что отклик получился повышено эмоциональной, так еще и отвергающей заложенный в выступлении спикера Верхней палаты Маулена Ашимбаева призыв не политизировать тему Ашаршылыка – Великого голода в Казахстане.
Источник: «Советское прошлое как сплошное бедствие»: Под кого переписывается история Казахстана
«Нет,» – дружно заявили уже в соцсетях оппоненты – «это не гуманитарное бедствие, охватившее тогда не только Казахстан и не только казахов, а преступление, геноцид, осуществляемый понятно кем – коммунистическим режимом, понятно, против кого – против казахов».
Казалось бы, и это интернет-противостояние тоже утихло, можно потихоньку успокаиваться. Ан нет!
Случившееся, конечно, лишь эпизод. Но эпизод, вписанный в давно уже сложившуюся и ищущую своей развязки ситуацию, которую мы бы определили как казахская государственность в ловушке казахского национализма.
Дивный новый Казахстан: с 1991г. по 2010г.
Начало, как и полагается, было заложено в последние годы существования СССР и первые годы независимости, отразившись в национальном законодательстве и официальной идеологии в форме государственности казахского языка и существовании в Казахстане, наряду с гражданами всех национальностей и в единстве с ними, но все же некой отдельной казахской нации.
Причем овладение государственным языком вменялось гражданам в обязанность, поскольку именно это объявлялось главным фактором консолидации народа Казахстана.
Что вообще-то повторяло законодательное и идеологическое постулирование в других постсоветских национальных республиках, и в первые годы сработало одинаково: ключевые посты во власти и стратегическом бизнесе благополучно закрепились исключительно за представителями государствообразующей нации. «Нетитульным» же было предоставлено право эмигрировать или приспосабливаться к такому порядку.
Однако далеко не в мононациональном Казахстане – с казахским, но при том русскоязычным заполнением государственного аппарата, с состоявшимся русскоязычием всей страны и без каких-либо шансов сделать знание казахского языка реально консолидирующим межнациональным фактором, такая законодательно-идеологическая конструкция провисала без опоры на почву реалий.
Более того, внутри самой же казахской нации, всех тех, кто себя с ней идентифицировал и искренне считал, что все не казахи в Казахстане относятся к национальным диаспорам, оставался подвешенным вопрос: а когда знание казахского языка станет консолидирующим фактором для самих же казахов, и станет ли?
Тем временем, события шли своих чередом, экспортно-сырьевые «тучные годы» завершились мировым кризисом. Настало время много чего переосмысливать, в частности, потихоньку приступать к интеграции.
Благо, казахская государственность давно уже избавилась от «красных директоров», не казахи во власти присутствовали в демонстративно символических количествах, никаких опасностей для сохранения такого этнического доминирования ни с какой стороны не просматривалось, а потому стоило бы подвести под такое статус-кво более-менее адекватное основание.
И вот появляется проект Доктрины национального единства, в котором фигурирует уже не казахская, а казахстанская нация. И … получает категорический отлуп от широких кругов казахской общественности, консолидировавшейся именно по этому поводу.
Нынешняя же вспышка не могла не случиться: геополитические события последнего времени происходят все более стремительно, накапливаясь вокруг перевода привычной многовекторности в плоскость ответа – «кто с кем».
Политизация истории уже закреплена в Казахстане
Если по хронологии, то началом послужили прошлогодние еще слова ведущего «Большой игры» Вячеслава Никонова насчет «подарков от русского народа», послужившие казус-белли к маленькой победоносной войне, в очередной раз сплотившей нацию.
Противник на войну не явился, – МИД России на нашу ноту прямого ответа не дал, да и российское информационное пространство осталось в стороне от разгоревшегося сражения. Но мы у себя «внука Молотова-Риббентропа» разделали в пух и прах, разорвали в клочки и развеяли по ветру.
Хотя на самом деле важны были не слова – крайне неудачные, кстати, а сигнал: до этого на российском ТВ о Казахстане было по принципу «хорошо или ничего», а тут – накопилось…
Далее президент Токаев публикует в «Егемен Казахстан» статью «Независимость – самое ценное» на государственном языке, затрагивающую действительно волнующие патриотическую общественность вопросы, формулирует их именно с патриотических позиций. Но при этом – чрезвычайно аккуратно, не нагнетая, а сглаживая напряженность.
Следующее важное мероприятие власти – тот самый «круглый стол» в Сенате, с тем же самым посылом – не политизировать. Хотя поздно, ведь политизация уже произошла.
Еще бы, ведь не где-то в оппозиции, а в самом Мажилисе, нижней палате парламента РК, давно уже сидит партия «Ак жол», настойчиво добивающаяся не просто политической, а международной – на уровне ОНН, ОБСЕ, Евросоюза и, разумеется, Конгресса США оценки Великого Голода, «устроенного тоталитарным режимом против казахского народа».
С соответствующими обращенными к правительству инициативами фракция «Ак жола» выступала и в прошлом созыве. Тот же посыл был в ее программе на прошедших выборах.
Причем обе другие парламентские партии Казахстана в своих программах по этому поводу аккуратно отмолчались, хотя вопрос не из тех пустяковых, на которые можно не обращать внимания. Выходит, по умолчанию, присоединились именно к такой оценке: геноцид, устроенный внешней силой по отношению к казахам.
Придуманный геноцид: никакой борьбы с нацией не было
Вообще, история – это наука чисто политическая. Что бы не изучали историки: летописи и сказания, официальные документы, частные записи или литературные произведения, предметы культуры или быта – все это следы от политики тех времен, оставляемые, как правило, победителями. Побежденным же – всегда горе, так было и будет.
И хотя историки, как всегда, в большом долгу перед народом, касательно истории 20-30-х годов прошлого века с политической подоплекой как раз все ясно. Основой законодательства и официальной идеологии была классовая теория. Большевики совершенно открыто проводили в жизнь политику ликвидации эксплуататорских классов, а также классово чуждого духовенства. Соответственно, борьба велась не против казахов, а против казахских баев, биев и мулл, заодно с принуждением кочевников к оседлости – во имя их же светлого будущего, как его тогда понимали.
Понятия «классовый геноцид» не существует, но тогда почти на всем пространстве рухнувшей Империи именно он и осуществлялся.
Причем проводниками такой классовой политики в Степи, вместе с присылаемыми комиссарами, были и сами же казахи несопоставимо большей численности. И всех казахских участников такой классовой борьбы никак нельзя представить покорными исполнителями чужой воли, либо просто негодяями и карьеристами, это было бы оскорбительным для нации. Вера в коммунистические идеалы, готовность жертвовать самим и приносить в жертву других была доминантой того времени.
Да, перехлесты были чудовищными, и некоторые казахи-руководители из коммунистической верхушки пытались защитить народ, но и здесь исторические факты никак не разводят местных и пришлых по разные стороны Добра и Зла. И вообще, представлять трагедию «Ашаршылыка» в категориях полностью внешней относительно самих казахов и направленной на их уничтожение политики, значит, сознательно и злонамеренно искажать подлинную историю в конъюнктурных политических целях. То есть – политиканствовать.
В самом деле, никакие события прошлого из современности не поправить, победителей и побежденных, жертву и палача местами не поменять.
А вот поменять сегодняшние оценки исторических событий для сегодняшнего же пользования – это любимое занятие политиков всех времен и народов. Недаром в советские времена и в годы независимости тоже нас называли «страной с непредсказуемым прошлым». А сейчас, между прочим, прямо на наших глазах идет полное переписывание заложенной отцами-основателями истории США.
Глядишь, через какое-то время и европейские школьники будут учить в своих медресе совсем другую историю крестовых походов и поражения османов под почти уже взятой Веной.
Так и у нас в Казахстане именно сейчас заканчивается (по исчерпанности экономического и идеологического содержания) тот период национальной истории, который основывается пока на «вывозной» экономической модели и этнической модели государственности.
В рамках такой модели возведенная в высшую ценность «независимость» отдельно взятого Казахстана как раз и служит гарантией внешней эксплуатации природных и человеческих ресурсов.
Казахское лицо компрадорской власти, равно как и приоритет «независимости», тоже находят свое «историческое» обоснование в виде справедливого воздаяния за прошлые беды и притеснения, понесенные от «тоталитарного Центра».
Какие именно победители станут писать историю следующего цикла, и каким он будет – это мы еще посмотрим, но борьба, в том числе исторических оценок, на таком переломе естественно обостряется.
А кто переписывает историю?
Ашаршылык же здесь объективно оказался в центре не только потому, что был действительно гигантской трагедией казахского народа. Это был период резкого слома самой парадигмы дальнейшего существования всего СССР.
Когда после разрухи революции и гражданской войны большевики ввели мелкобуржуазный НЭП всерьез и надолго, по выражению Ленина, естественным развитием событий был бы приход крупного, иностранного, разумеется, капитала. Но Сталин закрутил совсем не по Марксу – начал строить социализм в отдельно взятой стране.
На коллективизации и индустриализации капиталисты США и Европы заработали, но сам иностранный капитал в советскую экономику допущен не был. И это тоже повод к исторической ненависти.
В 90-е же годы мы имеем полностью альтернативную историю: сначала разрешили действовать кооператорам, аналог НЭП.
Затем на постсоветские просторы – на месторождения, металлургические комплексы и в финансовую систему – зашли иностранные «инвесторы».
Причем если в России переходу «нефтянки» в иностранное пользование положил конец арест Ходорковского, то в Казахстане процесс был доведен до конца.
А этому превращению бывшей Казахской ССР в территорию внешней эксплуатации тоже должно быть «историческое» обоснование.
Что и проявилось сегодня в форме изображения советского прошлого, в том числе своего собственного и своих родителей, как сплошного бедствия от проживания в неправильной стране с неправильной экономикой и неправильной политической системой.
Вот что профессиональным историкам стоило бы доработать, так это проследить, кем были лидеры нынешних казахских националистов, их отцы и деды в советском Казахстане, с какой стороны, в том числе, участвовали в событиях 20-30 годов. Но и без этого понятно, почему на радикальном фланге этнического национализма активно проводится тезис о Великом голоде как геноциде казахов.
Так уж сложилось, что казахский национализм и доведенная до системного кризиса компрадорская экономика оказались двумя сторонами одной медали, одно тянет за собой другое.
Не слишком понятно пока, как именно казахская национальная государственность станет выбираться из ловушки этнического национализма, но выбираться придется.
Правила комментирования
comments powered by Disqus