Последние двадцать лет в повестке Кыргызстана то и дело всплывает вопрос о легализации многоженства, которое запрещено законом еще с советских времен. Несмотря на то, что каждый раз эти инициативы проваливаются и в целом большинство кыргызстанцев выступает против, исследователи говорят о росте числа полигамных браков в стране. В частных разговорах выясняется, что у многих есть хоть какие-то знакомые, живущие в таких союзах, пишет «bbc».
«Меня муж больше всех из вас любит», — хвастается сидящим вокруг женщинам в национальных киргизских одеждах героиня рекламного ролика известной ювелирной компании. Они демонстрируют друг другу украшения — подарки от мужа — и с подчеркнутым удовольствием отмечают безупречный вкус дарителя. Довольно быстро становится очевидно, что щедрый супруг у них один на троих.
50-летняя Зуля при виде этой рекламы презрительно фыркает носом и быстро вытирает будто невзначай набежавшие в уголках глаз слезы. Сидя в современной бишкекской квартире, Зуля сильно отличается от женщин из видео. У нее короткие непокрытые волосы, на ней джинсы и белая рубашка мужского кроя. Из украшений — только тонкое золотое обручальное кольцо. Но тема ролика ей ближе, чем кажется: в статусе второй жены она живет уже 15 лет.
Зуля и ее избранник встретились на работе, он был ее заместителем. Несмотря на то, что он был женат, говорит она, они влюбились друг в друга с первого взгляда.
«Затем началась вся драма, — рассказывает Зуля. — Он сначала обещал развестись со своей женой, потом оттягивал из-за ее болезни, потом из-за детей, а потом и вовсе выяснилось, что он и не собирался разводиться, а я уже была беременна дочкой».
Вскоре после того как Зуля забеременела, об их союзе узнали и первая жена, и родственники с обеих сторон. Все девять месяцев сопровождались скандалами, разбирательствами и проклятиями.
«Не поверю, что такая идиллия, как в этой дурацкой рекламе, бывает — это травма для обеих женщин и их детей. Даже не знаю, кому из нас приходится хуже», — говорит Зуля.
Двое ее детей видят отца сейчас лишь два раза в неделю, остальное время он проводит с другой семьей — каждый раз Зуле приходится придумывать истории о том, куда уехал их папа. Обе жены знают друг о друге, но продолжают друг друга яростно ненавидеть. Во всех своих неудачах и бедах Зуля винит свой брак и свою соперницу.
«Больше всего беспокоюсь, что дети выяснят от посторонних людей, когда подрастут, что у отца другая семья и дети. С родственниками мы не церемонились, просто поставили их в известность, когда поженились, — рассказывает Зуля. — Жалею сейчас о многом, жаль, что жизнь заново не проживешь».
Юридически Зуля своему мужу никто. Многоженство в Кыргызстане незаконно, и в теории за него даже предусмотрено наказание.
Тем не менее муж — единственный владелец их общего имущества: квартиры, машины и коттеджа на берегу озера Иссык-Куль, куда они ездят летом отдыхать. Семейные торжества у родственников Зули они посещают вместе, как пара. Семья мужа ее не приняла.
Многоженство как борьба за права женщин
Единственное, что отличает подобные браки от простого сожительства, — это нике (никях или никах) — мусульманский обряд бракосочетания, который проводит имам. Предполагается, что такой обряд можно проводить только при наличии свидетельства о браке из ЗАГСа, но часто этим правилом пренебрегают. В духовном управлении мусульман Кыргызстана отказались комментировать эту тему.
Отсутствие свидетельства о браке чаще всего становится проблемой при оформлении документов на общих детей и общее имущество. При расставании женщина не может доказать свои права на собственность или получать алименты для детей. Этот аргумент — нарушение прав женщин — парадоксальным образом используют общественные и религиозные деятели, которые добиваются легализации многоженства в Кыргызстане.
Этот вопрос продолжает всплывать в повестке последние 20 лет: его обсуждали в парламенте в 2002 году, затем в 2007-м узаконить многоженство предлагал министр юстиции, а в 2016 году к обсуждению снова вернулся парламент (дискуссии ничем не закончились).
При этом некоторые из авторов соответствующих инициатив открыто заявляют, что сами подают успешный пример. Самым обсуждаемым стало заявление ныне покойного муфтия республики, пользовавшегося огромной популярностью как у мусульман в Кыргызстане, так и за границей.
«Я не был намерен жениться еще раз, но встретил женщину 30 лет — вдову, которая с детьми жила и работала в Турции, пыталась прокормить своих детей, работая няней. Я ее взял в жены, чтобы помочь ей и ее детям, — говорил Чубак Ажы Жалилов в ролике на своем YouTube-канале, на который подписаны почти 100 тысяч человек. — Моя первая жена немного ревнует, но у нее есть на это право, а я решился на этот шаг, чтобы показать пример своим соотечественникам, как не дать нашим киргизским девушкам пропасть на чужбине».
Еще один подобный скандал случился за три года до этого с верховным муфтием страны Рахматуллой Эгембердиевым. Он был вынужден уйти в отставку после публикации интимного видео, где он запечатлен с неизвестной молодой женщиной. Защищаясь от обвинений во внебрачных отношениях и супружеской измене, муфтий заявил, что уже четыре года женат и на этой девушке.
Как правило, такие признания вызывают резкую критику общественности, но находятся и сочувствующие. Одна из самых ярых публичных сторонников легализации многоженства — общественный деятель и бывшая журналистка Назира Бегим. Она обращалась с соответствующей петицией к президенту и организовывала круглый стол для единомышленников.
Бегим считает, что таким образом в стране можно искоренить проституцию и семейное насилие (ее логика основывается на стереотипе о том, что верующий мусульманин не бьет свою жену — соответственно, лучше быть второй женой богобоязненного человека, чем единственной супругой агрессивного алкоголика).
Главный аргумент Назиры, впрочем, — это сохранении нации: Бегим пропагандирует браки с киргизами, а не иностранцами и материнство как главную роль женщины. По ее словам, «корысть и ненужная ревность» — это бесполезные для киргизок качества. В комментариях под ее YouTube-эфирами поддержку таким взглядам выражают в основном мужчины.
Удел богатых и бедных
Назира Бегим утверждает, что «почти у каждого киргизского мужчины есть две жены, у некоторых даже три». Хотя это явное преувеличение, проверить это утверждение невозможно — такие браки нигде не регистрируются.
Достоверных исследований в последние годы не проводилось, если не считать доклада Детского фонда ООН (ЮНИСЕФ) от 2014 года: согласно ему, в полигамном союзе состояли 0,9% киргизских женщин в возрасте 15-49 лет.
В поисках героев для текста корреспондентка Би-би-си расспрашивала знакомых: одна рассказала, как ее тетя заработала нервный тик, когда дядя женился во второй раз, вторая — о том, как давно на две семьи живет дядя-военный. Третья — 27-летняя девушка — о том, как удивилась, узнав что две жены есть у ее посаженного отца (в Кыргызстане при заключении брака присутствуют посаженные мать и отец, которых паре выбирают родители. По своей роли они похожи на крестных родителей у христиан).
«Он на все торжества приходит дважды: сначала с одной женой на часик-другой, затем со второй, — говорит она. — Обе приносят идентичные подарки: одинаковые платки, конфеты и печенья в пакетах. Такое ощущение, будто он сам все покупает и отдает им».
Несмотря на то, что почти у всех находились знакомые в таких союзах, на просьбу свести с героями для интервью почти все отвечали отказом — говорить об этом не принято.
Два опроса общественного мнения проводились на фоне законодательной инициативы по легализации многоженства в 2017 году. Исследователи «Коалиции за демократию и гражданское общество» и фонда ООН в сфере народонаселения (ЮНФПА) пришли к схожим выводам: за полигамные браки выступают чуть более 20% кыргызстанцев. При этом почти 27% опрошенных сказали, что среди их родственников и друзей есть многоженцы.
Исследователи этой темы, в том числе ООН, говорят о том, что полигамия становится все более распространенной в киргизском обществе. Причин несколько — в том числе усиление роли религии.
«К нормализации полигамии в киргизском обществе привел среди прочего распад Советского союза, в частности последовавший за этим экономический кризис и крах коммунистических идеологии и морали», — говорит профессор Вермонтского Университета Мишель Коммерсио, которая изучает этот вопрос с 2013 года. Для большинства киргизов на смену коммунизму пришел ислам, разрешающий многоженство.
По наблюдениям Коммерсио, многоженство практикуется и в селах, и в городах, и богатыми, и не совсем состоятельными людьми. Мужчина, как правило, заводит вторую супругу для престижа и повышения своего положения в обществе.
«Женщины чаще всего остаются в таких браках, потому что они экономически зависимы от мужей, или хотят продолжать владеть какой-то собственностью мужа или его семьи, или им важен статус замужней женщины и чтобы у их детей был отец, — говорит исследовательница. — Обычно мужчина предоставляет второй супруге отдельное жилье, жены практически никогда не живут вместе».
Многоженство в разной степени распространено и в других центральноазиатских странах — Таджикистане, Узбекистане, Туркменистане и Казахстане.
«В Таджикистане в шутку я сама получала предложения стать второй женой несколько раз. А когда я переехала в Казахстан, я была поражена, что быть «токал» — второй женой на казахском — было не просто приемлемо, но даже гламурно, — говорит исследовательница в области этнографии Назарбаев Университета Элен Тибо. — Было много клипов, и даже снят фильм об этом феномене, а как-то в местной газете я прочитала о том, кто самые красивые «токалы» в Казахстане».
Причины, по которым женщины вступают в такие браки, по словам Тибо, часто связаны со статусом замужества: например, многие токалы в Казахстане говорили, что не хотят исполнять обязанности невестки (традиционно первая жена обслуживает родственников мужа, готовит и выполняет другие обязанности по дому). В роли второй жены женщины часто освобождены от этого бремени.
Уголовный кодекс против шариата
В 2019 году без громких дискуссий в уголовный кодекс Кыргызстана были внесены изменения: из статьи о многоженстве убрали наказание в виде лишения свободы, и теперь за «сожительство и ведение общего хозяйства» с более чем одной женщиной можно получить либо сравнительно небольшой штраф до 30 тысяч сомов (чуть более 350 долларов), либо общественный работы.
Но и когда статья подразумевала тюремный срок до двух лет, приговоров по ней почти не выносилось. Одним из немногих, кого пытались привлечь к уголовной ответственности за многоженство, был бывший президент страны Курманбек Бакиев. В 2010 году в результате Тюльпановой революции он бежал из страны вместе со своей второй женой и детьми и с тех пор находится в Беларуси.
В 2018 году в правительстве говорили, что за последние пять лет по статье о многоженстве было возбуждено лишь пять уголовных дел.
32-летняя Айдай второй раз вышла замуж за уже женатого человека — с первым мужем она развелась, потому что он, по ее словам, пил. Новый мужчина — Таалай — привлек ее своей набожностью: «Я хоть и мусульманка, но не читала намаз, мало знала о религии, а он казался таким правильным, все время цитировал Коран. Учил меня как одеваться, вести себя и даже готовить, воспитывать детей. Я все принимала на веру».
Через два месяца после начала их отношений Таалай предложил пожениться. «Он утверждал, что наши свидания и отношения грешны без нике, и на одном из таких свиданий просто усадил меня в машину вместе с имамом и еще одним мужчиной-свидетелем, и мы поженились, — рассказывает Айдай. — Там же он пообещал, что позаботится обо мне и моих детях и никогда не бросит».
Айдай знала, что ее избранник женат, но поверила обещаниям, что он сможет обеспечивать обе семьи и быть справедливым, как прописано в Коране. Но все оказалось не так, утверждает она: Таалай ее ревновал и контролировал, а его родственники и первая жена угрожали ей.
«Когда я поняла, что муж не собирается помогать с ребенком, и он, бросив нас, уехал в Россию, я обратилась в милицию, — говорит Айдай. — Просила привлечь его по статье «многоженство», но они отказались, объяснив это тем, что статья предполагает, что обе жены проживают под одной крышей. Конечно, у меня нет никаких доказательств: ни свидетельства о браке, ни заявления со стороны первой жены».
О своем опыте Айдай решила рассказать в ток-шоу на одном из бишкекских телеканалов — чтобы ее не узнали, она давала интервью в маске.
После показа передачи в ее адрес посыпались угрозы и оскорбления, ее обвиняли в корысти и вранье — в соцсетях ругались, что Айдай намеренно порочит мусульман и оскверняет разрешенное в Коране многоженство.
Шариат действительно позволяет мужчине иметь до четырех жен, при условии что он способен содержать их и относиться ко всем справедливо. Именно религией объясняет свое желание жениться второй раз Таалай.
«Я в принципе не собирался жениться снова, это произошло по воле Аллаха, познакомился с Айдай случайно, — рассказывает он. — Хотел помочь ее детям от первого брака, а потом предложил ей выйти замуж за меня, потому что в исламе если из-за тебя кто-то станет на путь религии, это очень хорошо. Я думал, что таким образом спасу и Айдай, и ее детей».
На вопрос о том, почему он сразу не поделился благими намерениями с первой женой, Таалай отвечает отсылкой к истории Кыргызстана: «Мы, кыргызы, слишком долго прожили вне религии из-за Советского союза, уже забыли, как это делается. Такие браки у людей темных, не понимающих вызывают отрицание и осуждение, поэтому я решил, что всему свое время. Хотел постепенно подготавливать жену психологически и сообщить ей. К тому же пророк, чьим хадисам (наставлениям — Би-би-си) мы следуем, не обязует получать согласие жены или родителей, чтобы вновь жениться. Ответ держишь только перед Всевышним».
Таалай тоже жалеет о браке с Айдай: по его словам, она оказалась «интриганкой и аферисткой». Говорит, что она изводила его ревностью, нашла номер его первой жены и начала писать ей. В результате первая жена ушла от него и забрала детей.
Но в самой концепции многоженства Таалай не разочаровался: по его словам, у него множество счастливых знакомых с несколькими женами, где женщины ладят друг другом и если не общаются, то по крайней мере принимают ситуацию как есть.
Помогающие женщинам благотворительные организации ему не верят. «К нам часто обращаются обманутые молодые девушки и женщины, которые остались без крова, документов и часто подвергались насилию в семье. Им просто некуда потом идти, и они никак не могут доказать госорганам, что были замужем и имеют право на алименты», — говорит основатель кризисного центра «Сезим» Бубусара Бейшеналиева.
Айдай тоже обращалась в «Сезим», но с четырьмя детьми для нее не хватило места. Ей обещали предоставить консультации с психологом.
«Все лучше, чем разведенка»
Еще один фактор, влияющий на распространение полигамных браков — это отток мигрантов в другие страны, прежде всего в Россию, где они часто заводят другие семьи. По данным ЮНИСЕФ, до пандемии у 15% киргизских детей в эмиграции находились один или оба родителя.
Если Кыргызстану удастся создать рабочие места и удержать вернувшихся из-за карантина домой мигрантов, в конечном итоге это может привести к снижению числа полигамных браков. Но на фоне сильнейшего экономического кризиса это выглядит маловероятным — по крайней мере в ближайшие годы.
Муж 30-летней Динары в пандемию домой не вернулся. Она не видела Мирбека уже почти три года, и вообще за 12 лет брака, по словам Динары, вместе они прожили меньше двух лет. У них двое общих детей.
Около трех лет назад до Динары дошли слухи, что в Москве у Мирбека другая семья. Он не стал ничего отрицать и заявил, что не готов разводиться — но и московскую жену бросать не хочет. Предложил остаться в полигамном союзе.
«Я все надеялась, что он одумается и вернется в нашу семью, к тому же все его родственники говорили, что так и будет, и уговаривали потерпеть, — рассказывает Динара. — Моих детей до сих пор воспитывает свекровь, они ее любят и привыкли к ней. Она на моей стороне, верит, что рано или поздно муж ко мне вернется».
«Я уже не верю, но статус замужней женщины — все лучше, чем разведенка», — добавляет Динара.
На разводы в консервативном киргизском обществе до сих пор смотрят осуждающе, в том числе поэтому сохранить семью любой ценой — причина, по которой многие женщины остаются в полигамных браках.
Положение разведенной женщины, как правило, более шатко, чем замужней — даже если у мужа она не одна. Разведенной женщине тяжело самостоятельно поддерживать себя и детей, окружающие подозревают и упрекают ее в распутстве.
Несмотря на это, Динара рассчитывает заработать денег и забрать детей к себе. Родственники мужа относятся к ней хорошо, но, по словам Динары, за спиной судачат и жалеют ее. На недавнем семейном празднике ей посоветовали бросить неверного супруга: «Кто-то даже сказал: «Разводись, пока молодая и красивая. Успеешь снова замуж выйти».
Правила комментирования
comments powered by Disqus