В конце недели исполнится сто дней с момента, когда государственный секретарь Марат Тажин озвучил тезисы по идеологии, которые, как представляется, должны задать основные параметры текущего политического сезона. К настоящему моменту пока неясно, как изменилась идеологическая карта в республике, однако очевидно, что работа в этом направлении предстоит напряженная и довольно необычная.

Минус “К-плюс”

Для начала хотелось бы зафиксировать одну важную мысль: мы в полной мере отдаем себе отчет в том, что в условиях Казахстана развернуть за три каникулярных месяца весь идеологический поток почти невозможно. Мало того, эта задача выглядит невыполнимой в полном объеме даже в среднесрочной перспективе, поскольку реализация даже концептуальных идеологем должна занять не один год. Тем не менее мы все же взяли на себя труд поразмыслить над некоторыми аспектами этой непростой задачи – в частности, над информационно-политическим вещанием (как раз то, что Марат Тажин критиковал в своем первом докладе).

К слову, за прошедшее время произошли изменения, которые тоже стоит зафиксировать для того, чтобы четче понимать картину, вырисовывавшуюся к началу политического сезона. Одна из самых важных вех, которую стоит отметить как безусловную победу Акорды – это тотальный уход из информационного поля подавляющего большинства ресурсов, принадлежавших опальному банкиру Мухтару Аблязову. Личный вклад Марата Му­хамбетказиевича здесь сложно оценить (как и любой другой – в силу закрытости информации на этом направлении), но не отметить этот момент нельзя ни в коем случае, поскольку вместе с телеканалом “К-плюс” из эфира исчез альтернативный источник информации (пусть и не всегда креативный, но однозначно противостоявший официальной идеологии). Достаточно вспомнить роль пропагандистов от Аблязова во время развития конфликта в Жанаозене, чтобы понять, о чем идет речь.

Переоценить переход телекомпании “К-плюс” из рук медиа-менеджеров в руки вчерашних глав неправительственных организаций довольно сложно: новая структура, наспех созданная после ухода команды Бахытжана Кетебаева, очень быстро выпустила из рук все нити управления и потеряла самый главный козырь “казахстанского невозвращенца”. Теперь телекомпания, как мы сообщали ранее, называется 16/12, и перспектива ее возвращения в эфирную сетку не слишком велика. Вместе с ней из поля казахстанской идеологии фактически уходит ресурс, имевший огромное воздействие на умы казахскоязычной и протестной аудитории, – а по старой советской привычке только противостоящая власти структура воспринималась как чрезвычайно смелая и объективная.

Однако пока не совсем ясно, как распорядятся удачным стечением обстоятельств менеджеры от государства. Конечно, самым грамотным ходом была бы реализация аналогичного проекта с похожим контентом – вот только создание такой телекомпании с гибкой системой ценностей и хорошим технологическим ядром представляется непосильной задачей для подавляющего большинства этих госменеджеров. И дело здесь не только в интеллектуальном ресурсе (хотя, наверное, и в нем тоже), а в закоснелости системы, которая очевидным образом не сумеет переварить телевизионный продукт с либеральным наполнением.

Есть и обратная сторона ухода телекомпании “К-плюс” из идеологического поля. С ликвидацией этого проекта и соответствующего контента фактически возникает своего рода информационный вакуум, поскольку “Хабар” и прочие воспринимаются как исключительно пропагандистские ресурсы, а действительно оппозиционными теперь, после блокировки “Республики” и ликвидации “К-плюс”, могут считаться разве что совсем оголтелые СМИ, которые “питаются” исключительно слухами и домыслами. Опасность здесь заключается в том, что этот вакуум может заполнить любой проект со свежим взглядом на текущую ситуацию, а поскольку процесс этот неконтролируемый, то значит, неподконтрольна и идеология, которая может оказаться, например, чрезвычайно радикальной. И если вспомнить, что свято место пусто не бывает (уникальная ситуация, когда есть подготовленная аудитория, но нет продукта для работы с ней, просчитывается сейчас многими), ресурс этот может быть использован, например, внешними игроками.

Плюс электрификация всей страны…

Другой важный аспект идеологии – это, конечно, бюрократический. Еще до прихода Марата Тажина на пост государственного секретаря централизацию информационных потоков постарался начать глава администрации президента Карим Масимов, который почти сразу после своего вступления в должность собрал Службу центральных коммуникаций (СЦК). Достаточно долгое время она считалась довольно занятной структурой, пока не выяснилось, что СЦК практически не имеет номенклатурного веса – а следовательно, и контролирующих функций. Собственно, отчасти с этим фактом и было связано раздражение госсекретаря, выплеснувшееся на СМИ, получающие госзаказ. Дело в том, что в стране до сих пор нет структуры, которая бы целенаправленно отвечала за информационный блок. СЦК в этом контексте – это всего лишь полумера. Да, она чрезвычайно важна, поскольку централизует государственные информационные потоки, но без поддержки, скажем, своего рода совета директоров крупнейших телеканалов та работа, которую проводит СЦК, зачастую бессмысленна.

Еще важнее, что в стране нет даже маркетинговой структуры, которая бы целенаправленно занималась открытым изучением идеологического воздействия. Кто может провести качественный аудит эфира государственных телеканалов? Оценка “Гэллапа” здесь не в счет, поскольку эта структура ведет исключительно подсчет охвата населения. А вот остается ли у аудитории “Хабара” в головах хоть одна значимая идеологема? Сомнительно.

Но самое главное – страна давно уже должна начать борьбу с мифами, которые сформировались еще в прошлом веке и сознательно культивируются всеми низовыми структурами идеологического блока. Такие понятия, как “толерантность”, “межнациональное согласие”, “языковая политика”, требуют качественной переоценки и как минимум переформулирования на более современные аналоги.

Мы, конечно, осознаем, что переформатирование такого масштаба может осуществляться только из самых глубин идеологического блока. По этой причине Марат Тажин обратился со своим фундаментальным посланием именно к историкам, которые и должны прежде закрыть все проблемы в прошлом, чтобы идеологи могли переключиться на настоящее и будущее. И как в этом смысле может проявить себя историческая наука, пока в общем-то неясно, поскольку никаких концептуальных документов из этого цеха, родившихся после выступления Тажина, никто не видел. Но здесь надо понимать, что и времени прошло слишком мало – трех летних, отпускных месяцев недостаточно даже для формулирования первичных тезисов подобного документа. Хочется надеяться, что в данный момент историки заняты изысканиями и качественными исследованиями. Но здесь суть в том, что работать они должны в тесной связке с представителями общественных наук, которые к исторической ретроспективе могли бы добавить свежие данные о состоянии современного общества. Пока что о такой связке ничего не слышно.

С другой стороны, и политический сезон только начался…

Следите за нашими новостями на Facebook, Twitter и Telegram