На фоне усиления противостояния России и Запада возросло и давление на российских партнеров и союзников. В 2022 г. властям Казахстана то и дело приходится опровергать фейки о планах выхода из ЕАЭС и ОДКБ. Муссируются слухи, призванные ухудшить отношения между странами. При этом бюджет USAID по Центральной Азии, который направляется в основном на «развитие независимых СМИ» и «гражданского общества», вырастет на 34% в 2023 г. Европа также открыто говорит о создании новых блоков против России и Китая. Президент Казахстана Касым-Жомарт Токаев подчеркнул курс на развитие отношений как с Москвой и Пекином, так и с западными странами. Какие риски создает сближение Казахстана и Запада в таких условиях, проанализировала доктор политических наук, профессор СПбГУ Наталья Еремина.

«Незаметное» продвижение ЕС в Казахстан

ЕС обратил внимание на Казахстан в то же время, что и на другие постсоветские страны, заключив с ним соглашение об установлении дипломатических отношений в 1991 г. Но только в 2007 г. Евросоюз принял Центральноазиатскую стратегию, которую обновил в 2019 г. В ней Брюссель обозначил свои интересы в сфере логистики, энергетики и безопасности в регионе. При этом только в 2020 г. стороны укрепили кооперацию, подписав Соглашение о расширенном партнерстве и сотрудничестве. Оно нацелено на укрепление политического и экономического взаимодействия. Вполне очевидно, что ЕС сейчас действительно намерен серьезно укрепить свои позиции в регионе именно благодаря Казахстану.

Эксперты Евросоюза полагают, что для этого уже созданы необходимые общественно-политические площадки, а также имеются устойчивые торгово-экономические отношения, рассматриваемые не с его отдельными странами, а с союзом в целом (в таком случае они составляют 40% внешней торговли Казахстана). Согласно статистике ЕС, в 1999 г. общий объем торговли товарами между ним и Казахстаном составил $2,2 млрд, а в столь сложном ковидном 2020 г. он уже превысил $19 млрд. В следующем 2021 г. тенденция продолжилась – общий объем торговли ЕС с Казахстаном достиг почти $24 млрд.

Для поддержания торгово-экономического диалога в 2019 г. была даже создана деловая платформа ЕС-Казахстан, которая обеспечивает обсуждение актуальных вопросов представителями власти сторон. В этом же году Евросоюз запустил в Астане 3 новые программы на сумму €28 млн для поддержки торговли и инвестиций в регионе. За 30 лет появились разные организации для укрепления сотрудничества: Совет сотрудничества ЕС и Казахстана, Комитет по сотрудничеству, Совет по сотрудничеству в области торговли, Таможенные комитеты в Брюсселе и Астане. Все они созданы для прямого диалога между Правительством Казахстана и компаниями ЕС и главами миссий союза.

Чья выгода?

Во многом эти дискуссии влияют на восприятие в Казахстане в целом и его бизнес-среде в частности экономических задач, сформулированных Брюсселем. Так, в торгово-экономическом диалоге постепенно начала превалировать энергетика, причем в таком виде, в каком ее понимают в ЕС. По этой причине сотрудничество сторон с 2013 г. оказалось обусловлено и ограничено «зеленой повесткой» Евросоюза.

Например, если ЕС планирует стать «углеродно-нейтральным» к 2050 г., Казахстан заявил о выполнении этой задачи к 2060 г., за что получил высокую оценку Брюсселя. Уже сейчас многие страны Центральной Азии участвуют в программе Евросоюза по формированию устойчивой энергетики региона. Например, выделяются гранты для проведения различных проектов в сфере защиты окружающей среды, включая регион Аральского моря. Помимо этого, Казахстан стал членом рабочей группы ЕС-Центральная Азия по окружающей среде и изменению климата.

Казахстан, конечно, привлекает внимание ЕС своим нефтяным сектором, а также урановыми запасами. По этой причине сейчас Казахстан в Брюсселе может рассматриваться как альтернативный поставщик энергоносителей. В частности, Казахстан входит в пятерку поставщиков нефти в страны Европы. При этом Казахстан обеспечивает более 21% потребностей ЕС в уране.

Стороны действуют, опираясь на Меморандум о взаимопонимании по сотрудничеству в области энергетики от 2006 г. ЕС стремится непосредственно участвовать в энергетике Казахстана. Так, он оказал финансовую поддержку созданию в Казахстане производства для низкообогащенного урана, которое принадлежит Международному агентству по атомной энергетике. Это производство предусматривает поставки низкообогащенного урана странам с программами мирного атома в случае, если они не смогут получить к нему доступ на коммерческом рынке. Казахстан также стал партнером ЕС в реализации программы EU4Energy, которая продвигает использование возобновляемых источников энергии.

Многие компании из ЕС (например, французская Арева, итальянская Эни) активно участвуют в формировании энергетики Казахстана, осваивая такие нефтегазовые месторождения как Кашаган, Карачаганак, Тенгиз, а также формируя логистические цепочки транспортировки нефти и урана. Хотя довольно часто торговля и нефтью, и ураном ведется через английские компании.

Однако примечательно, что эксперты ЕС не могут не признать, что Россия остается лидирующим торговым и экономическим партнером Казахстана, а российско-казахстанский товарооборот более разнообразен и растет быстрыми темпами. По данным Бюро национальной статистики Казахстана, в 2021 г. на Россию приходилось 23,9% ($24,2 млрд) совокупного товарооборота. Да и казахстанский уран поставляется для обогащения преимущественно именно в Россию, как и казахстанские нефть и нефтепродукты. Аналогичная ситуация и с прямыми инвестициями.

Конечно, Евросоюз называет себя главным инвестиционным партнером Казахстана, ссылаясь на определенную статистику. Но вряд ли эта статистика отражает реальность, ведь даже, например, инвестиции из Нидерландов – это по большей части не инвестиции ЕС, а инвестиции нидерландских «дочек» российских предприятий.
К тому же, инвестиции из России в Казахстан регулярны и постоянны благодаря деятельности «Атомэнергопрома», «Сбербанка», «Сибура», «Полиметала», «Еврохима». И здесь нельзя не отметить инвестиции США в нефтегазовую отрасль Казахстана, которые конкурируют с европейскими (в крупнейшем местном нефтедобывающем предприятии «Тенгизшевройл» компаниям Chevron и ExxonMobil принадлежит 75%).

Справка «Евразия.Эксперт»:

Хотя американские компании спонсируют добывающий сектор экономики Казахстана, они не концентрируются на обрабатывающем или промышленном направлении. В руках американских, британских и европейских компаний находится две трети всего добывающего сектора республики. При этом по соглашениям о разделе продукции на том же месторождении Кашаган от добытой нефти Казахстану остается только 2%. Таким образом, народ Казахстана теряет выгоды от национальных недр. Когда в Палате представителей США проводились слушания на тему усиления участия в Центральной Азии, инвестиционное или торговое сотрудничество не упоминалось ни разу, а вектором американской политики в регионе было обозначено противодействие Китаю и России.

«Демократизация»

Другой важнейшей сферой взаимодействия стала «демократизация» Казахстана, которую фактически взялся курировать Брюссель. Для этого в Казахстане было открыто соответствующее представительство ЕС. Делегации из Евросоюза регулярно встречаются с официальными лицами Казахстана, давая свою оценку демократическим процессам в стране.

Так, Брюссель проводит в Казахстане «Диалог по правам человека», осуществляет постоянный мониторинг состояния прав человека в стране и финансирует соответствующие проекты через Европейский инструмент демократии и прав человека. В настоящее время представительство ЕС в Астане управляет пятью проектами, связанными с правами человека, на общую сумму €2 млн. Данные проекты направлены на поддержку правозащитников и отдельных категорий граждан. Еще четыре проекта по правам человека получили в 2021 г. дополнительно €1 млн. Также ЕС сформировал дорожную карту по взаимодействию с гражданским обществом Казахстана.

По этим причинам Казахстан с самого начала рассматривал политику многовекторности как успешную для привлечения инвестиций из разных стран, хотя по большей части это привело не к тому, что сам Казахстан выбирает себе партнеров, а к тому, что на него начинают влиять сразу все стороны многостороннего диалога.
При этом во многих аспектах Казахстан сам подчеркивает приверженность идеям евроинтеграции и как будто за счет сотрудничества с Брюсселем приобретает некую «европейскость».

Борьба за «европейский имидж»?

Видимо, в Казахстане исходят из логики, что прогресс и процветание – это составляющие «Западного мира» и, прежде всего, связаны с Европой в целом и с ЕС в частности, хотя и не только с ним. Иначе как объяснить такую жажду европеизации со стороны Казахстана?

В этой связи весьма показательно, что уже в 2002 г. Казахстан стал членом Союза европейских футбольных ассоциаций (УЕФА), в 2003 г. решил подать заявку на председательство в ОБСЕ, учредил у себя «Дни Европы», а также принял государственную программу «Путь в Европу», всячески подчеркивая ориентацию на ЕС в проведении реформ. В 2010 г. Казахстан стал председателем в ОБСЕ и поучаствовал в организации диалога по Приднестровью.

Однако англо-саксонский мир, видимо, не менее важен, чем франко-германский, для представителей власти и бизнеса Казахстана – начиная с факта, что бывший премьер-министр Великобритании Тони Блэр был советником экс-президента Казахстана Нурсултана Назарбаева. И по-прежнему большинство молодежи желает учиться именно в вузах Великобритании и США (хотя их точная цифра не обозначена нигде). Но, тем не менее, основной поток абитуриентов устремляется в Россию. При этом если казахстанские студенты возвращаются на родину из Великобритании, занимая потом высокие посты в управлении, то те студенты, что получили образование в России, как правило, в России и остаются.

А еще в 2000 г. в Казахстане был открыт Казахстанско-британский технический университет, который сотрудничает с Лондонской школой экономики, продвигая принципы и стандарты британского образования. И совсем не случайно британские послы в Казахстане частенько отмечают лидерство Казахстана в регионе Центральной Азии, которое, как они подчеркивают, может быть удержано и укреплено благодаря взаимодействию с британцами.

Кроме того, Великобритания более конкретно, чем Брюссель, обозначает направления взаимодействия с Казахстаном, в том числе в военно-политической плоскости, что не может не вызывать вопросы у России, так как Казахстан – член ОДКБ, что накладывает на него обязательства, как и на остальных партнеров по организации. Так, в апреле 2022 г. Великобритания и Казахстан подписали план сотрудничества на 2022 и 2023 гг., который включает совместные образовательные программы для подготовки военнослужащих, а также сотрудничество в сфере кибербезопасности.

Имеет смысл обратить внимание и на интенсификацию сотрудничества в нефтегазовом секторе. Так, в Казахстане действуют более 150 британских компаний и совместных предприятий с их участием, среди которых BG, Shell и BP, а Меморандум о взаимопонимании в сфере энергетики страны подписали еще в 2005 г., то есть на год раньше, чем появился соответствующий документ о сотрудничестве Казахстана с ЕС в сфере энергетики.

Вывод

Впору говорить не только о влиянии Евросоюза, но о конкуренции ЕС и Великобритании не только на пространстве Центральной Азии в целом, но и отдельно в Казахстане. И это не учитывая фактор экономической конкуренции со стороны Китая, политика которого по-прежнему вызывает относительные опасения у бизнеса и властей страны, а также конкуренции со стороны России и ЕАЭС. По этой причине можно заключить, что многовекторность останется для Казахстана основой его внешней политики, что, конечно, будет влиять на всех его партнеров, повышая градус их конкуренции. Однако эта ситуация будет означать повышение давления на власти Казахстана, прежде всего со стороны Великобритании, которая сейчас активно укрепляет свои позиции в Центральной Азии. И это сильно ограничит возможности лавирования для страны.

Следите за нашими новостями на Facebook, Twitter и Telegram