В Казахстане уже около месяца действует измененная военная доктрина – один из главных документов президентского срока Токаева. Тем не менее, во внешнеполитическом плане этот документ вряд ли что-то радикально изменит. Не будет и структурных перемен в оборонном деле. Ожидания от документа оказались завышенными, – значительная часть инноваций доктрины была заложена в ее предыдущей редакции. В целом, ее можно рассматривать не только как проект в сфере обороны, но и как значимый элемент публичной политики. 

Переосмысляя угрозы

Изменения в военной доктрине РК, несомненно, являются реакцией на рост международной турбулентности, а также на опыт января. В документе значительно обновился список «гибридных угроз» национальной безопасности, в числе которых теперь записаны кибератаки и враждебные государству кампании в СМИ.

«Информационный» вектор в доктрине, в целом, вписывается в линию развития казахстанской цифровизации и автоматизированных систем. Так, предполагается обновить информационную инфраструктуру Погранслужбы КНБ, для которой предложен проект «умная граница». В Казахстане взят курс на усиленный мониторинг инфопространства и телекоммуникаций, а также на объединение систем спецсвязи. Доктрина предполагает дальнейшее развитие автоматизации в управлении вооруженными силами, вплоть до внедрения автоматизированных систем на уровне отдельных воинских подразделений.

Среди других «гибридных угроз» обозначена вероятная активность «деструктивных элементов», которые могут тайно проходить подготовку в РК или заграницей. В ситуации кризиса такие силы, вероятно, попытаются получить доступ к оружию и боеприпасам. По-видимому, прямым отражением января стало появление в доктрине понятия «кризисной ситуации», ведущей к «нарушению нормального режима функционирования государства».

В целом, доктрина проводит линию на усиление оборонного потенциала страны: в условиях международной турбулентности вероятные угрозы для нацбезопасности стали более осязаемыми. Новый и значительный тезис документа – про пресечение военных угроз благодаря «системе стратегического неядерного сдерживания». Учреждается воинская служба в резерве, предполагающая переподготовку и военные сборы в мирное время. Впервые в доктрине отдельно прописано усиление казахстанских военно-патриотических организаций.

Обозначена масштабная программа переоснащения вооруженных сил, включая модернизацию фронтовой и военно-транспортной авиации, приобретение современных БПЛА. Кроме того, заявлено усиление ракетных войск и артиллерии.

Отдельно сказано о развитии Сил специальных операций, созданных в РК 11 января 2022 года по поручению Касым-Жомарта Токаева. Предполагается, что ССО будут интегрированы в общую систему казахстанских спецподразделений.

Для укрепления «глобальной и региональной» безопасности РК заявляет о наращивании сотрудничества со структурами ООН. Казахстану (как и ряду других государств) важно иметь военных, подготовленных специалистами Организации Объединенных Наций и получивших боевой опыт миротворческих операций. Доктрина считает участие в подобных миссиях важным приоритетом.

В доктрине впервые заявлено о мерах по предупреждению и мониторингу военных угроз из космоса (вероятной проблемой могут стать, например, иностранные разведывательные спутники). Кроме того, военная доктрина РК отражает опыт коронавирусной пандемии. Заявлена работа по подготовке ВС к работе в условиях острой эпидемиологической ситуации (пандемии), а научные исследования в области биологической безопасности обозначены как один из военно-стратегических приоритетов.

Силы спецопераций

Подлинной новацией военной реформы 2022 года стало создание Сил специальных операций. Первое упоминание новой структуры в официальном документе пришлось на июнь, когда та появилась в опубликованном варианте поправок к главному военному документу РК.

В первые дни месяца страна находилась в состоянии ведомственного хаоса. Так, возникал вопрос: почему в происходящее не вмешалась армия? Исходя из психологии момента, можно было бы ставить вопрос о создании новой «преторианской гвардии», преданной руководителю страны.

Но решение стало более взвешенным – тем более, что оно тоже вынашивалось не один год. Например, в 2018 году был выделен 21 млн тенге на проработку вопроса о создании ССО (по примеру многих стран) в Национальном университете обороны. В октябре 2020 разработка исследований по применению Сил специальных операций отмечалась в национальном докладе по науке.

Как мы уже упоминали, создать ССО Токаев поручил в январе – 19 числа появился соответствующий указ. В соответствии с указом, эти формирования получили собственное руководство. 3 февраля командующим ССО был назначен Болат Журабаев. С тех пор военный министр регулярно отчитывается об организации новой структуры перед президентом.

Не «перезагрузка», а актуальное дополнение

Исторически Казахстан стал первым государством в Центральной Азии, разработавшим свою военную доктрину. Это произошло еще на заре независимости, в 1993 году. С тех пор, до прихода Токаева, доктрина обновлялась всего несколько раз. В сентябре 2017 года появилась пятая редакция документа.

Именно для этой редакции в июне 2022 года Минобороны и ряд других госорганов предложили свои поправки – до 24 июня с ними можно было ознакомиться в открытом доступе. Судя по всему, после этого документ был еще доработан, после чего осенью лег на стол президенту.

Казахстанские СМИ заявили, что прежняя доктрина 2017 года будет «кардинально изменена». Однако октябрьский документ, несмотря на ряд инноваций, не просто демонстрирует преемственность по отношению к «первоисточнику». С правовой точки зрения, это та же доктрина – просто с поправками «по текущей ситуации», утвержденными президентом в октябре. Да и по содержанию документ не стал «новым взглядом» на вопросы обороны. Все изменения направлены на адаптацию документа к новым реалиям, однако их суммарный объем сравнительно невелик.

Чисто внешне документ стал лучше структурирован, он приобрел более презентабельный вид. При этом доктрина по-прежнему носит оборонительный характер и сохраняет основные положения редакции 2017 года. Несмотря на наращивание военного потенциала, доктрина сохраняет подчеркнуто «миролюбивый» характер. Казахстан не рассматривает ни одно из государств как вероятного противника, и считает недопустимым втягивание страны в вероятную «гонку вооружений».

При этом редакция 2017 года уже предполагала автоматизацию, усиление ВС РК на «стратегических направлениях» и участие в миротворческих структурах ООН. В том же 2017 году Казахстан вошел в Совет Безопасности Организации Объединенных Наций на правах непостоянного члена, после чего Нурсултан Назарбаев направил казахстанский миротворческий контингент в Ливан.

Кроме того, доктрина 2017 года предусматривала создание в армии специальных подразделений, которые должны заниматься вопросами «информационной безопасности» – то есть пресекать вероятное психологическое и кибер-воздействие на солдат.

В основу ряда изменений легли январские события 2022 года, – особенно те, что касаются внутренних угроз и взаимодействия между ведомствами в ходе кризисов. В каком-то смысле, это «работа над ошибками» – особенно по части информационного мониторинга. Кроме того, в новом документе отражена обстановка, складывающаяся вокруг СВО ВС РФ на Украине.

Однако оба этих события, фактически, не были «пусковым механизмом» для проведения оборонной модернизации. Реформы в военной сфере назревали давно: еще в Послании 2021 года «Единство народа и системные реформы – прочная основа процветания страны» президент Токаев заявил о необходимости перезагрузки оборонной системы. Тогда он дал ряд поручений по переформатированию ВС, войск и воинских формирований. Уже тогда глава государства обозначил укрепление обороноспособности Казахстана одним из приоритетов своей политики.

К чему готовится Казахстан?

Если взглянуть в прошлое, линия оборонной модернизации прослеживается в военных и правительственных документах РК со времен первого президента. Правда, теперь, вероятно, к ее реализации будут относиться более внимательно. Но не стоит забывать, что военная реформа – это, в числе прочего, политический и потенциально высокорейтинговый проект.

Исторически система обороны независимого Казахстана претерпевала немало встрясок и была жертвой множества ошибок. Было немало скандалов, связанных с коррупционными нарушениями высшего и среднего звена, продажей вооружения. Несколько раз случались взрывы складов – с гибелью военнослужащих и не вполне ясной судьбой боеприпасов. Два министра, назначенных уже при новом президенте, ушли со своих постов: один отправился в отставку добровольно, второй оказался под следствием после января. Именно на таком фоне протекает модернизация оборонки.

В целом, расходы на нацбезопасность стабильно увеличиваются. Уже в апреле Минфин РК сообщил о дополнительных 441 млрд тенге (918 млн долл.), выделенных военным, правоохранителям и органам ЧС. Большая часть этих средств идет на увеличение военных резервов. В июле ту же новость сообщала The Wall Street Journal, привязав ее к теме Украины.

Между тем, несмотря на превратные трактовки, в военной доктрине сложно найти предпосылки конкретных внешнеполитических решений. Казахстану выгодно не дружить, а иметь ровные, партнерские отношения с максимально возможным количеством стран.

Главное для государства сейчас – суметь сохранить структуру, цельность и управляемость в процессе реформ. Если иметь это в виду, то ответ на вопрос, почему страна перевооружается и меняет оборонную доктрину, будет довольно прост: Казахстан может себе это позволить. Затраты на модернизацию, в целом – положительная тенденция, хоть и запоздалая.

Следите за нашими новостями на Facebook, Twitter и Telegram