Новая версия закона о государственном языке, которую сейчас обсуждают в Кыргызстане, ничем принципиально от других законов не отличается. По принципу: сначала заставляем всех нырять в бассейн, а потом — вспоминаем, что в него неплохо бы и воды налить. Нынешний состав Жогорку Кенеша Кыргызстана ничуть не лучше предшественников.
Но это — если говорить о форме. Что же касается содержания, то очевидно, что если новый закон примут, он сильно ограничит применение на государственном уровне русского языка. Но возникают вопросы. Кому от этого будет только хуже? Какой язык пострадает больше? Стоит ли копировать иностранный опыт и какой именно?
Правда и кривда
Сперва — о «бассейне». Когда Жогорку Кенеш принимал этот законопроект в первом чтении, депутат Карим Ханджеза сказал:
«Нацкомиссия по госязыку и ответственные органы, во-первых, [должны] создать методику, которая будет легкой и эффективной и обеспечит изучение кыргызского языка. Эта методика должна работать с детских садов, идти в школы, поддерживаться известными людьми. В настоящее время же облегченной формы методики преподавания государственного языка нет».
Что сказал Ханджеза? Что эта самая Нацкомиссия, которая существует с 1998 года, за четверть века так и не удосужилась создать методику обучения кыргызскому языку. Не говоря уже о том, что она должна быть легкой и эффективной. Вся активность этой комиссии, если хоть иногда верить СМИ, сводится к тому, чтобы принимать экзамен на знание кыргызского языка у кандидатов в президенты. Вообще держать целую комиссию для того, чтобы раз в несколько лет она приняла экзамены у нескольких человек – слишком большая роскошь. Все мало-мальски известные в стране методички по изучению кыргызского языка — заслуга частного сектора.
Новый закон явно противоречит Конституции. К примеру, действующая редакция закона о госязыке гласит:
«Кыргызская Республика гарантирует представителям всех этносов, образующих народ Кыргызстана, право на сохранение родного языка, создание условий для его изучения и развития».
Новая редакция говорит:
«Кыргызская Республика придерживается принципа свободного развития языков представителей всех этносов, проживающих на своей территории. Каждый гражданин Кыргызской Республики имеет право на пользование родным языком, на свободный выбор языка общения, воспитания, обучения и творчества».
Между тем, в пункте 3 статьи 13 Конституции Кыргызстана сказано:
«Представителям всех этнических групп, образующих народ Кыргызской Республики, гарантируется право на создание условий для сохранения, изучения и развития родного языка».
В общем, если внимательно прочесть новую редакцию злополучного закона, получается, что кыргызский язык намереваются развивать в ущерб языкам нацменьшинств и русскому — как языку межнационального общения. Потому что понятно, против какого языка эти поправки будут действовать. Ну а если учесть, что методик изучения кыргызского языка так и нет (вспомним еще раз слова Ханджезы), то всех, кто госязыком не владеет, будут заставлять его учить из-под палки? Что-то подсказывает: именно так все и будет...
Ну а теперь — самое время рассказать о том, что будет дальше.
Во-первых, русский язык из республики никогда не уйдет полностью. Потому что он — внимание — рабочий язык ЕАЭС, СНГ и ОДКБ, а также один из рабочих языков ШОС и ООН. Если Кыргызстан не собирается в обозримом будущем выходить из всех перечисленных блоков, русский ему необходим.
Во-вторых, в Кыргызстане пространство русского языка действительно сокращается. Но — далеко не на сто процентов в пользу кыргызского. Образовавшийся вакуум зачастую заполняют английский, арабский и турецкий языки. Кстати, национал-популисты (или «нацпопы», как их называют), которые сейчас восторгаются инициативой создания единого тюркского алфавита, предложенной в октябре прошлого года, к сторонникам независимости Кыргызстана никакого отношения не имеют. Потому что нет более верного способа уничтожить кыргызский язык — после этой «реформы» он станет диалектом турецкого, а не самостоятельной языковой единицей.
В-третьих, в своем стремлении оставить на территории Кыргызстана только кыргызский язык, «нацпопы», включая тех, что с депутатскими мандатами, не понимают, что тем самым они не только делают кыргызов неконкурентоспособными. Тут есть и более страшная для «нацпопов» вещь. Дело в том, что до сих пор их единственным аргументом против присутствия некыргызов на госслужбе было незнание последними кыргызского языка.
И если некыргызы после принятия этого закона все же выучат кыргызский язык (это намного дешевле, чем уезжать из страны), то со временем задумаются: «А чем мы хуже? Мы тоже имеем право на власть». Потом они пойдут в министры, депутаты и даже захотят быть президентами.
Таким образом, у «нацпопов» всех мастей против нацменьшинств, владеющих госязыком, не будет никаких методов аппаратной борьбы. Для тех, кто сейчас рассматривает должность в правительстве или депутатский мандат, как возможность «кормить» себя и своих родственников, подобный расклад — страшнее всего. В этой конкурентной борьбе они заведомо проиграли, потому что их знания на госслужбе будут менее востребованы. У нас последние 20 лет все чаще говорят о том, что у нынешних политических «элит» надо отнять монополию на власть. Эти поправки как раз и предоставляют такую возможность.
Демократы против демократии?
Не отстают в «языковом вопросе» от «нацпопов» и «сетевые либералы». Которым мешает конкретно русский язык. Только для них он — символ «русской оккупации», и вообще его надо заменить английским. В своих суждениях эти господа упоминают какой-то «международный опыт»: дескать, там в каждой развитой стране существует только один язык.
Поэтому сейчас поговорим о международном опыте именно развитых стран. Там есть, например, Франция, Германия, Австрия, Дания, Италия, Швеция и Нидерланды, где госязык — один. Но есть еще страны с тремя языками: Бельгия и Люксембург. Имеются и двуязычные страны: Норвегия, Финляндия, и Мальта. В Швейцарии — четыре языка: немецкий, французский, итальянский и ретороманский. К слову, распределение населения Швейцарии по языкам выглядит так: немецкий - 63,7%, французский - 20,4%, итальянский – 6,5%, ретороманский – 0,5%. Еще 9 % населения Швейцарии говорит на других языках. Но абсолютный чемпион Европы по количеству государственных языков — Великобритания. Их там — шесть: английский, ирландский, валлийский, гэльский, скотс и корнский.
В Индии государственных языков – два: хинди и английский. А кроме них есть еще 22 официальных языка. Правительства индийских штатов используют их для разных целей управления. В Африке есть и моно- и полиязычные страны. Среди последних стоит выделить два государства: Зимбабве и ЮАР. В первом официальных языков – 16, а во втором — 11: английский, африкаанс, венда, зулу, коса, ндебеле, свати, северный сото, сесото, тсвана и тсонга. В трех странах официальным признан даже язык жестов: Папуа-Новой Гвинее, Новой Зеландии и Южной Корее. Поэтому просьба к читателям: если кто-то найдет материалы из всех дву- и трехязычных стран, а также Швейцарии, Британии, Зимбабве и Индии о том, что многоязычие мешает их развитию, просим прислать в редакцию. Их обязательно опубликуют.
Ну и на «десерт» - Соединенные Штаты Америки.
Такого понятия, как «государственный язык» в США нет вообще. Английский язык является всего лишь официальным языком образования и делопроизводства де-факто (а в некоторых штатах — и де-юре). На местном же уровне, вместе с английским, имеют статус официальных: гавайский на Гавайях и испанский — на острове Пуэрто-Рико и в штате Нью-Мексико.
Интересный исторический факт: Джон Адамс (он потом был вторым президентом США) на Континентальном Конгрессе Соединенных Штатов Америки предложил принять английский язык в качестве государственного. Но это предложение мало того, что «прокатили», так еще и назвали «антидемократическим и представляющим угрозу для свободы личности».
Исследователи пишут:
«На сегодняшний день в США общаются на 322 языках, 24 из которых имеют хождение во всех штатах и в округе Колумбия. Наибольшее количество языков имеет хождение в Калифорнии – 207, а наименьшее в Вайоминге – 56».
В 1964 году в США приняли «Акт о гражданских правах». Несмотря на то, что в 27 штатах английский — это официальный язык, местные власти обязаны выполнять положения этого Акта. В частности, все общественные экономические организации, которых финансирует государство, обязаны вести документацию на всех языках своих клиентов.
Работает этот акт не только на уровне документов. Сегодня, к примеру, большая часть коммерческих структур работают на английском и испанском языках. Их «горячие линии» обслуживают операторы, которые на них разговаривают. Кроме того, почти все инструкции (к примеру, надписи в общественном транспорте) также дублируются на 2-х языках.
Так что, непонятно: то ли кто-то в Кыргызстане активно продвигает европейский подход, то ли что еще, но своей особенностью заставлять внедрять то, что не применяется самими, славятся как раз американцы. Пока же очевидно: везде, где есть несколько государственных языков, ни один из них не мешает развитию другого. И об этом всем нашим «радетелям за развитие языка» стоит крепко задуматься. Потому что, принимая непродуманные законы, их авторы подкладывают под государство и общество Кыргызстана мину замедленного действия.
Когда она рванет — вопрос очень короткого времени.
Правила комментирования
comments powered by Disqus