Новые отставки и назначения неизбежны, но…..
Политическая система РК в последние годы базируется на ограниченном числе основополагающих принципов – одним из которых является формат перманентных кадровых ротаций. В нынешней ситуации эта линия, безусловно, является одним из ключевых компонентов «казахстанской модели».
Нет никого из представителей элиты, кто мог бы быть на 100 процентов уверен в своей несменяемости, а, с другой стороны, есть стимул, есть к чему стремиться, есть за что бороться. В этом плане казахстанская модель транзита выглядит гораздо более гибкой и эффективной, нежели семейно-клановый азербайджанский вариант.
До сих пор система вертикальных и горизонтальных перемещений обеспечивала относительную устойчивость внутриполитических раскладов в РК – и при «старой гвардии» и при «новых выдвиженцах», которые постепенно занимают все более значимые позиции во власти.
Именно это обстоятельство наталкивает на мысль о том, что далеко не все ключевые позиции в Акорде уже сейчас расставлены в оптимальной и статичной конфигурации. Завершение ЭКСПО-2017 может стать именно тем моментом, когда руководство страны будет готово продолжить «кадровое обновление» — правительство, АП, столичные акиматы – именно в этих опорных точках властных структур возможны перемены. В сложной ситуации находятся Асет Исекешев, ряд министров экономического блока, министр культуры, вокруг которого постоянно клубится рой околоскандальных разговоров.
Однако для тех российских экспертов, которые измеряют «температуру» казахстанской политики по трендам кадровых перестановок в Акорде, новый и вполне ожидаемый круг ротаций вряд ли даст повод для переоценки реалий местной политики.
Специфика текущего момента такова, что впервые за долгое время от перемены местами ведущих элитариев не измениться ровным счетом ничего. Политика – экономическая, социальная, идеологическая обретает жесткий каркас (вопрос о качестве опускаем) – и не так важно, кто именно будет «разбираться в деталях» – Дарига Назарбаева, Нурлан Нигматулин или же Крымбек Кушербаев. Настал тот момент, когда ключевые фигуры «играют роли», а не пишут (или за них сочиняют) сценарии.
Один из этих каркасов новой государственной политики базируется на идеологии «нового Казахстана» — в рамках проекта по модернизации общественного сознания.
Можно с уверенностью спрогнозировать дальнейшее развитие и углубление этого тренда через развитие новой концепции национальной истории, формирование основ новой молодежной политики и активизацию коммуникаций власти и представителей интеллигенции.
Судя по всему, именно вузовская профессура должна стать проводником линии на создание «образа» страны – в прошлом, настоящем и будущем. Образа, который со временем должен стать основой для новых учебников по истории, фильмов, по которым поколение молодых казахстанцев будет воспринимать прошлое своей страны или же мифы об этом прошлом. Другой вопрос, каким красками будет прописано это прошлое — особенно на взгляд из России.
Вполне вероятно, что контуры этой новой идеологической линии будут максимально ярко и отчетливо прочерчены уже осенью этого года.
Факторами, определяющими «температуру» общественно-политической жизни Казахстана на протяжение последних нескольких лет являются: социально-экономический кризис, проблема внутри элитного баланса, религиозный вопрос. Эти компоненты могут проявляться в разной степени интенсивности, их влияние может усиливаться или затухать, но их присутствие очевидно и неоспоримо.
Следовательно, в оценке перспектив развития внутриполитической ситуации в РК необходимо исходить из «базового набора» характеристик, к которому, в зависимости от логики текущего момента, могут добавляться «ситуативные» компоненты.
Поэтому прогноз на осень не должен приоритетно исходить из фактора внешнего «давления» на казахстанскую ситуацию, как это делают некоторые российские эксперты-международники. Влияние России, США, Китая, Турции и ЕС проявляется во многих сферах общественной жизни Казахстана, но не является определяющим.
Коллега Сушенцов в своем пятничном материале прекрасно осветил вопрос в стилистике «почему Казахстан не Украина», но, как мне кажется оставил в стороне еще один важный компонент проблемы – если Украина была обречена (хотя бы своей географией и историей) стать яблоком раздора между Россией и Западом, то Казахстан, напротив, на 100% использует многовекторный ресурс с тем, чтобы «быть нужным для всех». Рассматривая это внешнеполитическую линию как гарантию сохранения стабильности.
Именно об этом пусть и в несколько иной форме, говорил Нурсултан Назарбаев в предпраздничном интервью российскому телеканалу: «Мы небольшая страна с населением теперь уже 18 миллионов человек (…), но с огромной территорией, поэтому какими-то большими амбициями, стремления быть великой державой у нас нет. Но мы относимся одинаково хорошо ко всем государствам, ко всем соседям».
С учетом ожидаемого «похолодания» на международной арене к осени этого года заявление Назарбаева не просто дежурное напоминание о приоритетах казахстанской дипломатии, а месседж ближайшим партнерам – «мы будем сохранять принцип многовекторности и готовы выступать посредниками в урегулировании конфликтных ситуаций». Похоже, что именно украинский конфликт Назарбаев оценивает, как наиболее опасный для существующего баланса международных интересов. Следовательно, осенью можно ожидать новых инициатив казахстанского лидера в формате диалога Путин-Назарбаев, Порошенко-Назарбаев.
На этот раз подобные инициативы (в случае их более глубокой проработки) могут быть востребованы, поскольку встречи на полях G-20 показали, что нынешний переговорный формат по Украине находится в глубочайшем кризисе, но и как тот чемодан без ручки – отбросить его в сторону не позволяет отсутствие реальных альтернатив. Посмотрим, насколько креативным окажется конкретный план казахстанской стороны, если конечно он будет воплощен в практических формулах.
Таким образом, президент Казахстана «защитил» фланги, выстроив достаточно эффективный диалог с основными внешними игроками. Как может сложиться дальнейшая ситуация на внутреннем «фронте»?
Прежде всего, из трех перечисленных в начале материала компонентов в текущей ситуации наибольшую головную боль вызывает ситуация в религиозной сфере. В 2006 году наибольшей угрозой был внутриэлитный кризис, в 2008-2009 годах – кризис экономический, сейчас вызовы сместились «на подкорку», в гораздо более сложную и трудноуправляемую сферу.
Рост влияния религиозных радикалов в некоторых регионах страны пока что воспринимается на уровне экспертных заключений и публикаций в СМИ. Государственные органы, что абсолютно правильно, крайне сдержаны в оценках ситуации в религиозной сфере. Сдержанность эта связана еще и с тем, что «рецепты» силового решения проблемы едва ли могут быть лучшим лекарством от недуга. Не сомневаюсь, что в Акорде внимательно изучают опыт российского Северного Кавказа.
Однако инструменты идеологического противостояние деструктивным течениям требуют очень тонкой настройки, наличия грамотных специалистов и экспертов-практиков, высочайшего авторитета представителей Духовного управления мусульман, эффективного взаимодействия религиозных структур с министерством по делам религий.
Насколько успешной окажется эта работа в регионах (особенно на юге и западе Казахстана) предугадать сложно, но однозначно необходимо признать, что Россия заинтересована в совместных с Астаной действиях по преодолению этой угрозы. Дальнейшая активизация религиозных радикалов неизбежно ударит по всему региону ЦА и приграничным областям России.
Можно ли ожидать осенью этого года развития «казахизации» в гуманитарной сфере, дальнейшего формирования «национальных скреп»? Это именно та тема, которая вызвала столь бурные эмоции в СМИ и социальных сетях после публикации статьи Президента Казахстана, посвященной модернизации общественного сознания. На наш взгляд, данный тренд сохранится и укрепится, но причины подобных действий вовсе не связаны с «антироссийскими» настроениями части казахстанской элиты. А ведь именно так пытаются трактовать некоторые шаги Акорды наши радикалы от экспертной тусовки.
«Национализация» гуманитарной сферы и идеологии в РК является попыткой властей страны найти быстрый и эффективный рецепт противодействия росту религиозного радикализма. «Казахизация» молодежной аудитории против «радикализации» нового поколения казахстанцев в исламистской версии.
На этом треке, а тут я опять соглашусь с коллегой Сушенцовым, заложено кардинальное отличие казахстанской ситуации от развития общественного дискурса на Украине. Противник другой, методы борьбы иные, мобилизационный проект для молодежи настраивается таким образом, чтобы усиливать «казахское содержание», но не разрушать хрупкую модель межнационального согласия.
Можно привести слова казахстанского эксперта Толганай Умбеталиевой, которая, сопоставляя казахстанскую и украинскую версию «национализмов», заметила: «общее это понимание «национализма» в узком формате – как этнического аспекта и его доминирования. Именно в таком ключе он интерпретируется в наших странах сегодня. Тогда как национализм в глобальном или широком понимании, включает в себя всех этнических групп, которые живут в той или иной стране, и которые воспринимают себя как «одна нация», некое «воображаемое общество». Но в наших странах этот механизм «включения» не работает пока, скорее, работает «принцип исключения других» из процесса «нациостроительства». Получается, что в казахстанской версии «национализации» 2.0 делается попытка создать новую модель – не связанную с принципом «исключения чужих», а, скорее, адаптацией под новые «культурно-гуманитарные скрепы».
Это очень сложный и рискованный путь, который требует квалифицированных исполнителей и гибкой реакции на возможные риски.
Примечательно, что несколько дней назад в Москве прошел Президиум Совета по межнациональным отношениям, который принял за основу «концепцию правового акта, регулирующего отношения в сфере укрепления единства многонационального народа РФ». В концепции отмечена «объединяющая роль русского народа, его культуры и языка как исторической основы российской государственности», их определяющая роль в укреплении единства российской нации.
Означает ли это, что маршруты национальной политики Астаны и Москвы в значительной степени совпадают? Полагаю, что реалии национальной политики чаще всего не в полной мере совпадают с духом и буквой основополагающих документов. История с казахстанской Доктриной национального единства лучшее подтверждение этого факта.
Наконец, фактор третий – внутриэлитное согласие. Для нынешней ситуации в стране это важнейшее условие сохранения стабильности. Можно спрогнозировать традиционный для осеннего периода рост напряженности между основными игроками на властном поле в Акорде, но едва ли противоречия между отдельными группами влияния выльются в нечто похожее на прежние элитные войны, которые прорывались в публичное поле. Внутренняя напряженность будет носить скрытый характер, основным источником для экспертных выводов – «кто выиграл, а кто проиграл» останутся слухи и сплетни, а также отдельные утечки для избранных СМИ. Элита «поймала» тишину. В нынешней ситуации это наиболее разумное поведение.
Правила комментирования
comments powered by Disqus